– Фырр, – он отмахнул пушистым хвостом. – У меня припасено ещё несколько книг… в будущем я…
И тут к нам повернулся Айрон. Прожёг нас тяжелым взглядом чёрных глаз.
– Напомню, гос-по-ди-н Миуки. Я всё ещё жду ту, что полагается мне, – недовольно сказал он, глядя на божество. – Когда я её получу?!
Миуки демонстративно широко зевнул, а потом легко спрыгнул со ступеней.
– Айрон… Ну что ты начинаешь, – протянул он, распушая шёрстку. – Терпение – это добродетель… мрр-р…
– А мне кажется, тут кто-то хочет уклониться от своих божественных обязательств.
– Как ты можешь так думать! Шааа! – возмутился Миуки. – А потом задрал хвост и вдруг начал растворяться в воздухе, пока не превратился в дымку.
– Всё как всегда, – цыкнул Айрон. И обратился уже к нам: – Ладно, сладкая парочка…хотя лучше вас назвать посланниками хаоса… Освободите эти ступени от вашего шумного присутствия, пока вы и их не поломали.
– И я рад был тебя видеть, Айрон, – насмешливо оскалился Шиарей. – Рад, что у тебя всё хорошо.
Айрон закатил глаза, как бы говоря: “Было хорошо! До вашего прихода”. Но я видела, что на самом деле это всё напускное. И в уголках его губ спряталась улыбка.
А тем временем хвост Шиарея накрутился вокруг моей талии, притянул ближе. Вот теперь и правда пора было идти.
И подумала о городе, куда мы сейчас направимся. Мама… Сестра… Я по ним так соскучилась! Шиарей коснулся моего плеча:
– Скоро увидишь их.
– Только будьте осторожнее, – сказал Айрон. Взгляд у него словно расфокусировался, а змея приподняла голову. – Вас по дороге встретят…
– Кто?
– Кто-то… крикливый и с… накладными волосами, – Айрон скривился. – Справишься, ёкай.
С накладными волосами?!
А?
Неужели… Ёнсу?!
Глава 22
В итоге мы двинулись в обратный путь ближе к полудню.
Безупречный Айрон пожаловал нам белоснежную храмовую кобылицу – в качестве свадебного подарка, а также дал нам простые неброские кимоно и провиант в дорогу. Хотя во что нас ни одень – выглядели мы всё равно приметно: красноволосый хвостатый ёкай, огромный и мощный! Беловолосая девушка (что само по себе приметно в наших землях) и пронзительно белоснежная (безупречного белого цвета!) кобылица! Да нас сложно было бы не заметить…
Шиарей сказал было, что и на руках может донести меня до моего родного города – Хааки.
Но Безупречный был непреклонен: “Это неприлично, хвостатый ёкай! Ты хочешь, чтобы среди людей поползли слухи, что мой Храм обнищал? Я не могу выпустить молодожёнов как оборванцев! Особенно с учётом того, что какой-то дурачок в шиньоне затеял вас встретить со своей детской армией! Ты что, не знаешь смертных?! Слухи разойдутся моментально! Репутация Безупречных крайне важна. Что ты молчишь?! Моргни, если понял…”
Сейчас я прокручивала в воспоминаниях эту странную речь Безупречного Айрона, и из груди рвались веселые, беззаботные смешки. То ли потому что я была невероятно счастливой молодой женой, и мне было уютно сидеть на белой кобыле “по-дамски” в объятиях мужа. То ли забавно, что жрец таки сумел убедить моего ёкая принять храмовые дары и поддержать его репутацию…
Не знаю.
Время шло. Воспоминание о предсказанной преграде на пути домой стало бледнеть: быть может, жрец ошибся?
Между деревьями пробивалось дневное солнце. Ласковый ветерок овевал моё лицо. Шаг кобылицы был мягок, пели птицы в сочной зелёной листве… Я прислонилась щекой к горячему, мощному плечу моего ёкая. И счастье попыталось вырваться из моей груди новой порцией счастливого смеха.
–…Айрон подсунул нам зачарованную кобылу, – вдруг хмуро выдохнул Шиарей.
– А? Почему? – я встрепенулась в руках мужа, Шиарей помог мне сесть перед ним удобнее и пустил кобылицу бодрой рысью по широкой лесной тропе.
– Она не боится меня, – недовольно прорычал ёкай, – нормальное животное должно бояться высшего ёкая. В этом его храме всё ненормально. От стен и убранства в глазах рябит, животные послушны. Даже рыбы в пруду плавали отвратительно-прямо. И кобыла эта туда же… Это против природы, Лина…
Мне представилось, что Айрон сейчас кому-то в храме (какой-нибудь тихой миловидной послушнице, почему бы и нет?) выговаривает аналогичную речь, но приводя зеркальные аргументы: у этих ёкаев бардак, животные от них убегают, растения вьются как попало…
И всё-таки рассмеялась.
Всё это было сущей ерундой. И по золотым глазам мужа я видела, что он на самом деле считает также.
Шиарей оскалился в ответной улыбке, показывая белоснежные чуть удлинённые клыки.
Как же я была счастлива с ним, земля меня практически не держала!..
– ДА ОНА ПОМЕШАЛАСЬ! – перекрыл мой смех визгливый выкрик, его источник находился где-то впереди. Голос был знакомый. Слишком высокий для мужского.
Не узнать Ёнсу было сложно.
И вмиг я поняла, что Шиарей лишь отвлекал меня беседой о Храме и сетованием на Безупречного, чтобы я не обращала внимания: мы всё же приближаемся к неприятной встрече. Хотел отвлечь – сохранить немного праздника в моём сердце. Ведь Ёнсу для меня так и оставался символом старой неслучившейся несчастливой жизни.
И вот бывший жених снова вырос на пути – душным напоминанием. И качнул почти забытую тревогу.
Шиарей осадил кобылку, и та послушно замерла. Возможно, даже на миг раньше, чем он отдал ей приказ.
Моя улыбка тут же угасла. Тоска схватила сердце. Душа заныла, и я взглянула на источник звука – вперёд по тропе. Нам перекрыли дорогу к Хааки несколько конных.
Впереди и в самом центре – Ёнсу с очень длинными (накладными, как и предрекал Безупречный) волосами, в парадных пёстрых расшитых золотом и серебром одеждах, на вороном породистом коне, тонком и высокими, как сам Ёнсу… А с двух сторон от него ещё двое незнакомых мне аристократов на таких же породистых, но серых в яблоках конях.
А вокруг них полукольцом – с десяток подручных, уже на обычных гнедых лошадках. Просто наёмники. Однако… с недружелюбными лицами, в следах свежих драк и со старыми шрамами. О… не мог же он нанять лихих людей?! Разбойников?!
– Люди! – величаво махнул рукой Ёнсу в нашу сторону, – узрите! Моя несчастная наложница Линари помешалась! Её взял в плен ёкай! Сломал свой рабский ошейник и теперь несёт эту юную женщину, чтобы скормить своим сородичам!
“Что это он несёт…” – тревожно коснулась я разума мужа.
“Не беспокойся, моя Лина. Просто нелепый спектакль. Ничто тебе не угрожает”.
“А тебе?..”
– Смешно, – ответил на мой испуганный взгляд Шиарей вслух. И снова оскалился. Я-то знала, что это улыбка. А вот по рядам скромной пёстрой “армии Ёнсу” прокатился испуганный ропот. И сам Ёнсу сбился с пафосного текста:
–… э… убьём ёкая! Мою женщину приказываю вернуть мне! Кровь ёкая продадим на целебные зелья! Зубы и волосы – на амулеты! К бою!…
Но никто не успел на нас напасть.
– Закрой рот, – приказал Шиарей. Очень тихо, но Ёнсу точно под дых ударили, и его речь оборвалась. Так неожиданно – на самой высокой ноте.
– Т-ты ничего мне не сделаешь, ёкай! Ты бессилен! – после неловкой заминки Ёнсу выхватил из-за пазухи какое-то плетёное колечко вроде оберега от нечистой силы и вынес перед собой.
Мой Шиарей шумно выдохнул и закатил глаза, удивительно похоже передразнив безупречного жреца. Я обняла Шиарея крепче.
Подозревала, что он сейчас соскочит с кобылки, и я и глазом не успею моргнуть – он тут всех покалечит! В том числе людей, которые вообще ни при чём – мало ли что им наговорил Ёнсу, какие награды посулил и какая нужда или заблуждение всех их заставили пойти по нашему следу.
Я попыталась остановить кровопролитие.
И выкрикнула:
– Я не нуждаюсь в спасении! Этот екай – мой законный муж!
Я подняла руку, позволяя рукаву съехать так, чтобы всем на обозрение обнажились сияющий рубинами обод помолвочного браслета и гладкое золото брачного.
Армия Ёнсу ахнула. Некоторые мужчины вытянули головы, разгадывая браслет. И не веря глазам. Это было нарушением всех норм! Приличий. И обычаев. Такое если где-то и могло случиться… то только в храме безупречных. А с ними никто спорить бы не стал. Но вот сама идея, что девушка откажется от свадьбы в пользу ёкая… кажется вызвала всеобщий шок. А затем – насмешливое поглядывание в сторону Ёнсу.
По поляне разлилась тишина
И даже птицы перестали петь.
Хотя нет… кажется, одна птаха всё же взволнованно заквохтала…
А через миг я поняла, что это не птица! Кудахтающий звук зародился в горле Ёнсу, всё ещё державшего бессмысленный амулет на вытянутой руке.
Я невольно прыснула: и как я могла когда-то восхищаться Ёнсу?! Следом за мной – начала посмеиваться половина отряда Енсу.
Я быстро спрятала вновь брачные украшения под рукав дорожного кимоно.
А тем временем лицо моего бывшего жениха пошло уродливыми красными пятнами.
“Моя Лина”, – нежно коснулся меня мыслью Шиарей, – “из любви к тебе я никого почти не покалечу… Но не взыщи. Этот наглец смеет называть тебя своей. И даже если этот недостойный червяк просто слаб головой, он уже предельно меня… утомил”.
Вдруг мой муж небрежно махнул рукой, с его пальцев сорвалась маленькая весёлая искорка демонического пламени.
Она пронеслась меньше чем за удар сердце от нас по тропе вперед, к конному отряду. Вскочила на амулет Ёнсу, и плетеное колечко вспыхнуло! И сгорело за мгновение не оставив и горстки пепла.
Ёнсу взвизгнул, а его отряд попятился от него вразнобой.
А искорка демонического огня весело перескочила на искусственные волосы Енсу.
Фальшивые волосы вспыхнули – столбом короткого пламени – Ёнсу завопил, нелепо оторвал от головы накладной хвост и скинул под копыта своему вороному коню – тот визгливо заржал и резко встал на дыбы! И Ёнсу не удержался, нелепо свалился на пыльную дорогу.
А наша кобылка, на чьей спине мы сидели, презрительно фыркнула. Шиарей направил её вперёд – к отряду Ёнсу.