Теперь такое было в порядке вещей.
За последние два года Хаака под влиянием (и порой давлением) Шиарея сильно изменила свой облик. Сейчас это был первый, но не последний город, где ёкаи и люди жили свободно.
Постепенно всё менялось.
И я надеялась, что настанет миг, когда на уровне мира рабство будет запрещено – не важно, для ёкая или для человека. А пока островок этого будущего мы создали в Хааке.
Укачивая сына, я шла по мощённой дорожке.
Город вокруг дышал, как живое существо. Повсюду висели шёлковые фонарики – белые, синие, алые, – которые вечером вспыхивали мягким светом. Аромат жасмина смешивался с дымком от угля, на котором жители пекли рисовые лепёшки, и сладостью свежих персиков, разложенных на прилавках.
Оглядываясь кругом, я заметила, что на одной из боковых улочек стоит крупный синеволосый ёкай в чёрном кимоно. На его лбу проступали хищные костяные наросты, а кожу местами покрывали голубые чешуйки. Он был из демонов физического типа – мог поднять гружёную телегу и даже не запыхаться. Но сейчас этот силач неловко переминался с ноги на ногу, а в руках нервно сжимал букет необычно ярких цветов с красными лепестками.
Через миг из дома рядом, озираясь, выскользнула человеческая девушка. Миниатюрная, с каштановыми волосами и глазами цвета сосновой смолы, в белом кимоно, украшенном вышивкой в виде летящих журавлей.
Она замерла, увидев синеволосого ёкая, и на её щёках вспыхнул румянец.
– Я… эм… – Синеволосый шагнул к ней. Протянул букет. Голос у него был низким, рычащим, но в нём ощущалось волнение. – Это для тебя. Эти цветы. Они… защищают от плохих снов. Я хотел, чтобы ты знала, что я…
Девушка рассмеялась – её смех зазвучал тонко, как колокольчики в ветру.
Она приняла цветы, прижала к груди, а затем встала на цыпочки и нежно поцеловала ёкая в щеку. Тот замер, будто его окатили ледяной водой, но в следующий миг обхватил её руками, прижимая ближе, и…
Я отвела взгляд, чтобы не смущать парочку. И пошла дальше, ощущая как в груди разливается тепло.
– Лина! – вдруг раздался неподалёку звонкий голос Ами. Мой сын спал так глубоко, что даже хвостиком не шевельнул. Сестра нагнала меня и зашагала рядом. Её, такие же как у меня, белые волосы были заплетены в почти-аккуратную косу. Подол кимоно развевался от порывистых движений.
Ами была полна жизни. За последние три года она из ребёнка начала вытягиваться в девушку. И уже сейчас было видно, какой красавицей она вырастет. Ещё несколько лет и, чувствую, за ней начнут табунами ходить женихи. Но есть опасение, что моя сестричка посмотрит только на того, у кого будет хвост…
– А слышала, что опять Рокомоко начудила? – хитро зашептала сестра. И я уже знала, она специально исковеркала имя матери моего бывшего жениха, которая так и не переехала из города – попросту было некуда. Как оказалось, она прогуляла состояние своего давно почившего мужа, и была в кредитах как в шелках. Как и вся их семейка.
– Ты про госпожу Рокомо? – всё же уточнила я.
– Да-да, – замахала рукой сестра, – её выгнали с работы из булочной! Потому что, представь, она начала требовать к себе особого отношения. Утверждать, что якобы в её жилах течёт особая кровь. И что она дальняя родственница императора. Вот умора! Говорят, она голосила на всю рыночную площадь и поносила ёкаев и новые городские порядки! После такого её уж никуда работать не возьмут!..
Сестра хихикала, рассказывая историю, а тем временем мы свернули на главную улицу – широкую, с магазинчиками с двух сторон. И подошли к лавке с ярко-красной вывеской, где изображён был лисий силуэт.
– Мне сюда, – сказала я, останавливаясь.
– Давай я присмотрю пока за лапочкой Акиром, – Ами протянула руки. И я с осторожностью передала ей сына. Он тут же обвил хвостиком её запястье, приоткрывая глаза. Широко зевнул.
– Уф, кто тут хвостатый соня, – тут же начала сюсюкать Ами, забыв про меня.
– Госпожа Лина, я вас ждала! – тем временем раздался от лавки мягкий голос.
Молодая девушка-лиса, чьи огненные волосы переливались на солнце, как пламя, вышла из-за прилавка своей кондитерской, чтобы встретить меня. Её звериные уши, заострённые и покрытые пушистым мехом, были повёрнуты в мою сторону. А рыжий лисий хвост приветственно изогнулся за спиной.
– Кстати, я сегодня ещё испекла пироги с лепестками жасмина! Ваши любимые. Возьмёте?
– Конечно!
Я вошла в лавку, оставив Ами с ребёнком на улице. Внутри пахло сладостью и чем-то травяным. Кицуне, чьё имя было Эрита, отмахнув рыжим хвостом, убежала хозяйничать вглубь лавки, а через несколько мгновений уже вернулась, протягивая мне чашку дымящегося чая.
– Попробуйте. Я добавила мяту и кое-каких особых травок.
– Спасибо. Это очень вкусно, – отпив, похвалила я. И это была правда. Эрита заулыбалась шире.
– А вот ваш заказ. Уже собран… – она нырнула за прилавок, чтобы достать сумку с пирожками и сборами, которые я у неё просила.
Я отставила чашку на прилавок. И с благодарным кивком приняла свой заказ.
Сейчас Эрита светилась радостью и здоровьем. Но так было не всегда. Три года назад, когда мы только забрали её с невольничьего рынка, на ней не было живого места. Бедняжка многое пережила. Но сейчас восстановилась – и кажется, забыла ужасы прошлого.
– Кстати, насчёт Ами… – Эрита хитро взглянула на меня из-под длинных ресниц, распушила лисий хвост, – у неё явно талант! Она помогала мне смешивать сборы для заказа, и на ходу предложила несколько улучшений. Она слышит травы… это редкий для человечки дар. Если вы не против, я бы взялась её обучить, как работать с корнями и ягодами.
– Если она захочет, то я, конечно, только за, – немного устало улыбнулась я.
Я втайне надеялась, что новое обучение займёт мою младшую сестрёнку, и она перестанет всё время выспрашивать меня о мужчинах-ёкаях с мечтательным видом. Но слишком много шансов на это не закладывала.
***
И вот поздний вечер окутал Хааку шёлковой тьмой. Звёзды алмазной крошкой высыпали на небо.
В крытой беседке было так уютно, что уходить совсем не хотелось.
Фонарики из рисовой бумаги, подвешенные под деревянной крышей, мерцали тёплым светом. Всюду стрекотали цикады. На низком столике в центре я накрыла к ужину свежий имбирь и рисовые шарики с лососем, запечённые в угле. Ноздри щекотал сладкий травяной аромат чая с мёдом.
Я быстро насытилась и теперь отдыхала. Мой муж-ёкай мягко приобнял меня сильной рукой за талию. Я нежно касалась пальцами хвоста Шиарея, что свернулся на моих коленях. А муж ласково гладил мои распущенные волосы, в которых кроме гребня-лилии не было никаких украшений или лент. Было так умиротворяюще, так уютно… Я бы и вовсе задремала, если б не моя сестра Ами…
Она сидела напротив вместе с господином Миуки. Оба они склонились над двумя нашими с Шиареем сыновьями, что спали на подушках. Божественный кот-покровитель и моя непоседа-сестра с любопытством исследователей наблюдали за… хвостиками! Такими же, как у моего мужа, только куда как меньше. И если божественный Миуки лениво щурился и неспешно между делом умывался, то моя сестра не могла усидеть спокойно, чуть ли не подпрыгивая от переполняющих её эмоций.
– Господин мудрейшей Миуки, – шёпотом говорила она божеству, – а вы замечали, что хвостики ёкаев… они словно сами по себе? Будто у них даже есть своё мнение. И свои предпочтения. Вот смотрите! – она указала на нашего старшенького спящего малыша, чей алый хвостик изогнулся и словно с любопытством направил раздвоенный кончик на мою сестру. – Ну! Он же будто меня слышит! Но как это возможно? У хвостика нет ушей… я проверяла!
– Мурр, зачем им уши, – божество лениво потянулось, выгибая спинку, – хвосты и так всё ощущают. Многое знают. Что естественно! Как думаешь, котлетка, от кого у ёкаев хвосты?
– От кого же?!
– Ну так от котов, м-р-р. А даже самый обычный небожественный кот весьма умён и мудр-р. А высшие хвостатые ёкаи – получили благословение от древних хвостатых божеств! И у них выросли дивные хвосты. Ёкай – смесь мудрости и хаоса. И если хаос ёкая обитает в голове, то мудрость как раз в хвосте. Это все знают.
– Все? Впервые слышу… – удивилась Ами. А я подумала, что тоже впервые о таком слышу.
– Просто ты ещё маленькая. Сама как котёнок. Впрочем, не только ты… люди ещё очень молодая раса. Но мы, м-р-р, кошачьи божества, присматриваем за вами. Чтобы было много-много котяток. М-р-р… и вот, делимся мудростью.
– Благодарю вас, что присматриваете и учите нас, – и Ами с серьёзным лицом поклонилась божеству, отчего тот гордо распушил серебряную шёрстку. И даже замурлыкал от удовольствия. – А можете дать мне ещё каких-нибудь знаний, о мудрейший и прекраснейший из божеств!
– Ну если ты просишь, мр-р… Тогда вот! Помни, лучше сначала завоевать любовь хвоста, а голова догонит.
– Я запомню! А ещё… Ой! – сестра вздрогнула, потому что в этот момент хвостик моего спящего сына вдруг ущипнул Ами за ногу прямо через кимоно. Видимо, не больно, раз она раскраснелась от волнения и заулыбалась: – Он меня сейчас поцеловал!
– Это вряд ли, – вздохнул Миуки. – Он намекает… что пора бы тебе прогуляться, котлетка. Ведь Линари должна поговорить с мужем про котяток.
– Котяток?! – Ами вскинула на меня взгляд. Секунда непонимания, а потом её губы сложились в завистливое “О-о-о”: – … понятно… Я тоже хочу себе мужа с хвостом. И чтобы потом все дети были с хвостиками.
Последнее она прошептала совсем тихо, наклонившись к самому уху Миуки. Но я услышала. У меня вообще стал какой-то очень звериный слух… Шиарей говорил, что это из-за него. Потому что я теперь тоже самую малость “ёкай”.
– Посмотрим, что можно сделать, котлетка, – ответил Миуки моей сестре и мягко выпрыгнул из беседки. Ами поднялась вслед за ним. Попрощалась. И они пошли к дому. Я наблюдала за ними, чувствуя, как в душу закрадывается лёгкая тревога.
Не понравились мне последние слова божества. Уж не собирается ли он втяну