— Слышал имя, в лицо не видал.
— А вот мои бойцы видали. И не одного, а знаешь с кем?
— С Матвеем, что ли?
— С ним, родным.
— Ну, у тебя разведка поставлена, конечно… чувствуется армейская выучка, товарищ боец.
— После того как подвал подожгли, пришлось позаботиться. И бойцы мои здесь теперь постоянно дежурят.
— Молодец, — похвалил его Константин. — Только я не пойму, какие общие дела могут быть у этого «азера» с Матвеем. Они что, базар вместе топтать собираются?
— Нет, для Матвея с его командой это слишком мелкое дело. Там же хлопцы спецназовской выучки.
— А что им еще делать? Не арбузами же торговать?
— Про арбузы ты в самую точку попал. Мои бойцы говорят, что Вахид две фуры арбузов пригнал с югов. Возле этих самых арбузов его с Матвеем и видели. А зачем, спрашивается?
— Наверное, Матвею сладенького захотелось.
— Ни хрена, не верю я в это. Трубачев упрямо сжал кулаки.
— Тут чем-то другим пахнет. Я так даже думаю, что наркотиками.
— Матвей — наркоман? — с сомнением произнес Константин, вспоминая недавний поединок в спортзале. — Не может быть. Нет, исключается. Это Чернявый наркоман, полгорода об этом знает.
— Чернявый больше не наркоман.
— Не понял.
— Грохнули его.
— Чего — в натуре?
— Ты уже как он разговариваешь, — засмеялся Трубачев. — Только он больше разговаривать не сможет.
— Да это я так, Василий, прорывается иногда феня — наследие тяжелого прошлого.
— Чернявого и еще двух из его банды отловили на какой-то квартире и перестреляли, как щенков. Еще тетку из домоуправления.
— Кто же это их? «Азеры»?
— Не знаю, по городу разные слухи ходят. Сам понимаешь, никто ничего не видел, не слышал, но все обо всем знают. Кто говорит — «азеры», а кто — свои убрали.
— Зачем?
— Да у них там что-то в последнее время разваливаться стало. Вроде как одни «Синие» с другими чего-то не поделили.
— Ты меня огорошил.
— Я ж ничего не придумываю, — оправдывающимся тоном произнес Трубачев, — все как было тебе рассказал. А ты делай выводы, мотай на ус.
Глава 22
Константин вывел свои «Жигули» со двора дома номер десять по Железнодорожной улице, проехал перекресток, свернул направо и остановился у обочины.
Разговор с Василием никак не шел у него из головы. Пока он мотался по Москве, пытаясь уладить свои сердечные дела, здесь, в Запрудном, происходило такое…
Убийство Чернявого и его людей, какие-то похороны, Елизаров в машине с Матвеем, Матвей с арбузами и Вахидом, «азеры», «Синие», одни афганцы, другие афганцы…
Затягиваясь дымом крепкого «Кэмела», Панфилов пытался сложить в голове кусочки этой мозаики. Но картина никак не получалась. Чего-то в ней явно не хватало, каких-то нескольких важных элементов.
Елизаров встречался с Матвеем. Ну и что? Пусть хоть целуются. Кто им запретит? Матвей как-то связан с Вахидом. Это еще можно объяснить. Приторговывают чем-нибудь.
А может, хотят объединить силы, чтобы весь город под себя подмять. Тогда и смерть Чернявого можно объяснить. Он воевал с азербайджанцами, а им это вряд ли могло понравиться.
Выкурив пару сигарет, Константин завел машину, развернулся и поехал в другую сторону. Он направлялся к Терентию. Ведь у того имелись кореша среди «Синих». Может, рассказали что-нибудь…
Занятый своими мыслями, Константин не заметил, как на хвост ему сел невзрачненький серый «Жигуленок-копейка» с заляпанными грязью номерами. Он находился на довольно приличном отдалении, но держался цепко.
Когда Константин остановил свою машину перед домом, где жил Терентий, «Жигуленок» занял место в соседнем дворе.
— Нет, это не свои, — решительно заявил Терентий, услышав от Константина одну из версий о гибели Чернявого. — Нет, Жиган, зуб даю, это не свои.
Они сидели на кухне Терентия, такой же неухоженной, как и вся его квартира. В мойке громоздилась куча грязной посуды, на столе стояли пустые бутылки, немытые стаканы.
Как всегда, принявший накануне чуть больше положенного Терентий тянул из бутылки пиво. Константин, находясь за рулем, от предложенного угощения отказался, предпочел чай.
— Братва говорит, что это «азеры». Возможно, не сами, а наняли кого. Я не знаю. Только теперь им хреново будет.
— Правду говорят, что Вахид «дурью» торгует?
— Правду. Они же все, черножопые, на «дури» поднимаются. А че, дело непыльное. Привез мешок плана, а потом год можешь по кабакам бабки проматывать. «Азеры» сейчас неслабо упаковались. Все на «Волгарях» разъезжают, одеваются в фирму. Пацаны говорят, у них стволов немерено. Наверное, с собой привозят. Там же у них сейчас война с армяшками идет. А где бардак, там всегда можно руки нагреть.
После длинного монолога Терентий приложился к бутылке и, жадно глотая пузырящуюся жидкость, опустошил тару.
— Скоро шагу не пройдешь, — сказал он, облизывая губы, — чтоб на черножопого не наткнуться. Я пацанов понимаю. Они хорошее дело хотели сделать — город от этих макак почистить. Дай сигарету, Жиган.
Константин угостил друга «Кэмелом», отхлебнул из широкой чашки остывшего чаю.
— Что-то ты, Жиган, в последнее время совсем нас забыл. Как не придешь в контору, все нет тебя и нет. Говорят, баба у тебя в столице завелась.
— Кто говорит?
— Есть люди.
— Знаю я этих людей. Жанне все неймется.
Терентий сипло засмеялся.
— А че? Нормальная девчонка, не профура какая-нибудь. Я б ей запердолил, если б она хоть раз в мою сторону посмотрела. Только мордой не вышел.
— Ладно, я, пожалуй, пойду. Константин отставил пустую чашку и встал из-за стола. Уже в прихожей он обернулся и спросил:
— Ты не в курсе, с кем «азеры» дело имеют?
— Ни ухом, ни рылом. Может, сами по себе, а может, с такими же лаврушниками.
— Ладно, будь здоров. На работу только не забывай ходить.
— Работа не волк, в лес не убежит, — засмеялся Терентий. — Ты же у меня вроде как начальник, но свой. Понимаешь, что иногда в жизни тяжелые моменты настают.
Константин вышел из подъезда и направился к своей машине. Какая-то личность ошивалась возле «Жигулей», но при появлении хозяина тут же растворилась за углом. Константин подошел к автомобилю, осмотрел его со всех сторон. Нет, вроде бы все в порядке: колпаки на месте, зеркало тоже.
Попробовав ногой скаты, Константин открыл дверцу и сел в машину. Но смутное ощущение тревоги не проходило.
Он сидел, разглядывая салон машины, пытаясь понять, что ему не нравится. Вроде бы все как всегда: чуть потертая обивка на сиденьях, песок на ковриках — давно не чистил машину, та же трещина на приборной доске, даже кассета торчит из магнитолы.
И тут он сообразил — запах. Уцепившись за свою догадку, он потянул носом.
Кроме привычного, уже въевшегося в обивку салона запаха табачного дыма, перемешанного с ароматами нагретой прямыми солнечными лучами пластмассы, а также бензина, масла и еще черт знает чего, всегда присутствующего в видавшем виды «жигуленке», он уловил еще что-то, до боли знакомое.
Ну конечно, как он сразу не догадался. Пахнет дешевым лосьоном, как в казарме после утреннего развода.
Значит, гости все-таки навещали. Машина оказалась заперта, замки целы, в салоне ничего не взято. Значит, работал профессионал. Уж не тот ли, что косил под бомжа, вертевшегося у машины?
Константин наклонился и заглянул под рулевую колонку.
Он увидел тонкую стальную струнку, аккуратно закрепленную на основании педали газа. Струнка уходила вниз, под резиновый коврик, и просто так ее разглядеть было невозможно.
Константину пришлось приподнять коврик. Струна тянулась прямо под его сиденье. Он вышел из машины, наклонился и увидел гранату. По темному ребристому телу он сразу узнал гранату «Ф-1», больше известную народу под названием «лимонка». — Да, Жиган, — сказал самому себе Константин, — тебя кто-то нежно любит.
Приподняв сиденье, он еще раз внимательно осмотрел гранату. Усики ее были разогнуты, а стальная струна привязана к кольцу. Сама «лимонка» оказалась так зажата сиденьем, что при нажатии педали газа колечко выскочило бы из нее, как шпилька из женских волос.
Поставить такую штучку в салон не представляло никаких проблем. Три секунды. Потом приходит хозяин, газует — и вечная память. Только окровавленные ошметки останутся висеть на ветках ближайших деревьев.
Константин осторожно сдвинул «лимонку» в сторону, поближе к педалям и принялся аккуратно снимать проволоку с акселератора.
Потом взял гранату, аккуратно загнул усики и снял струну с кольца. Между прочим, это была не какая-то там проволока, а кусок растяжки мины направленного действия. Это подтверждало догадку о том, что работал профессионал.
Гранату Константин положил в карман пиджака.
… «Хвост» он все-таки заметил. Серенький неприметный «жигуленок» упрямо следовал за ним на всех перекрестках и поворотах. Испытывая чувство злого азарта, Константин глянул в зеркало заднего вида и, подмигнув, сказал:
— Ладно, пацаны, погоняем.
На первом же перекрестке он нарушил правила. Рванул налево, не пропустив встречный грузовик с полуприцепом. «Копейка» сразу же отстала, но не оторвалась. Видно, ребята там сидели тертые и одним маневром от них не уйдешь.
Жиган разогнался на спокойном участке дороги километров до девяносто, потом затормозил и резко вывернул руль. Машину занесло и развернуло.
Жиган, не останавливаясь, снова вдавил педаль газа до упора. Из-под визжащих колес повалил дым.
Он рванул навстречу «копейке», водитель которой не ожидал такого резкого маневра.
Навстречу ему мчались «Жигули» Панфилова, стремительно сокращая дистанцию. Константин видел, как завихляли передние колеса «копейки», как машина слежки резко снизила скорость.
— Что зассали? Я вам сейчас устрою подвиг Гастелло!
Ему было все равно, глупо или умно он поступает. Одно неверное движение — и его машина врежется в фонарный столб. Или на самом деле протаранит серые «Жигули» преследователей.