Ага, едем дальше. Перекресток. На перекрестке – пара гаишников. Лица неандертальцев на охоте, жезлы держат, как дубинки. С той лишь разницей, что неандертальцы не были вооружены радарами. То есть у мамонта шансов было больше.
Проехали. Без приключений, что вдвойне приятно. Нафига, спрашивается, мамонту приключения?
На радостях начал читать спутникам экстремистско-историческую лекцию о том, что в истории не раз и не два случалось, что высокопоставленные становились высоко повешенными. Иваныч заслушался – и чуть не въехал в и без того недовольно покривившийся указатель с надписью «Отрадное». Ых! Отрадное, Благодатное, Богодухово… Несть им числа по Руси. Только что же это? Мироощущение такое, аскетизм в пастельных тонах? Или всего лишь безуспешная попытка приманить удачу?
Дважды ых! Не, мужики, ну реально, «платные» дороги – это оживший феодализм в самом что ни на есть самодурском варианте! Ожить-то он ожил, но как смердит, зараза!
А что вы думаете? От целесообразности до абсурда не то что один шаг – один плевок, ясное дело, даже не верблюжий. Средства на ремонт дорог необходимы – это целесообразность. Но стоит нашему человеку зачуять халяву и… Пока что – тетушки с больших дорог с руками-шлагбаумами, а вскорости – кто знает? – объявы типа: «Въезд в город Буховое платный». А что, спрашивается, хорошего и примечательного в том Буховом? Речка Буханка, впадающая в реку Непросыханку, да живописные развалины ликероводочного завода, не выдержавшего конкуренции с бабушками-самогонщицами.
Выехав в четыре часа утра, к полудню добрались до Иванычевой деревни, которая на поверку оказалась в соседней области, да еще – райцентр и к тому же – город… ну, это громко сказано – так, городок на берегу живописной лужи, краса неписаная и непечатная.
Не удержался, прокомментировал:
– Ну, я понимаю, что для бешеной собаки семь верст не крюк, но у меня все прививки поделаны и ветпаспорт в порядке!
К тому времени, как мы причалили…у-у-у… приехали на берег озера, навестив предварительно всех Иванычевых родных и знакомых, мне хотелось только одного – свернуться клубочком и задрыхнуть под кустиком. Останавливало только одно соображение – все-таки март на дворе. Ужинать не было ни малейшего желания, разве что для порядку открыли пару банок кильки (мы на рыбалке или где?) и нарезали хлебушка.
Михалыч произнес общеупотребительное «ну, за рыбалку!» – и употребил.
Я привычно захрустел килькой. Доводилось ли вам, уважаемые, употреблять когда-нибудь в пищу кильку, выловленную в Балтийском море близ славного города Калининграда? Закусон, конечно, мировой да только вот терзают меня, понимаете ли, смутные сомнения: была ли она выловлена живой и потом закормлена песком до полного склеивания плавников или загнулась раньше от жесточайшей дистрофии?
Ладно, есть в мире огорчения похуже, чем печальная судьба килек, я имею к «Гринпису» не больше отношения, чем мои коллеги по рыбной ловле – к НАТО. И на том тебе спасибо, судьба!
Любка
Совсем уж было началась весна, первым признаком которой был кисель из талого снега, и вдруг опять морозы, а вместе с ними – неизбежный гололед… точнее – небегательный… Молодой мужичок, бодро топавший впереди меня, поскользнулся и, стремясь устоять, принял странное положение полусидя-полулежа. Хлипкий пакетик порвался, из него на лед вывалились предметы малого джентльменского набора XXI века – новая пара носков, блок «Явы», пластиковая полторашка «Клинского»… В связи со стремительно приближающимся праздником – чахлая веточка мимозы. М-дааа! Поглядела – и никакого простора для фантазии…
Фантазия – атавизм. Не то чтобы жить уж очень мешает, но – странно и непрактично. Наши практичные мужички подарили нам по альбомчику для фотографий, как и в прошлом году, как и в позапрош… Нет, в позапрошлом, кажется, были фоторамки!
С посиделок в ознаменование Международного женского дня наши дамы начали исчезать недозволительно рано – к половине шестого осталась только я и Иринка, нервно поглядывающая на наручные часики – за ней с минуты на минуту должен был заехать очередной жених. Зато мужички разгулялись… нет, ну честное слово, как будто бы выпить без повода обычно стесняются! О, вот уже и Леша, наш бессменный гонец за «горючкой», потому как самый молодой, и быть ему самым молодым, по моим прикидкам, основанным на наблюдениях, еще лет пять-семь… так вот Леша, как я погляжу, уже вострит лыжи до ближайшего ларька.
– Дим, пойдем, что ли?
Димка не возражал. Он вообще редко возражает. Самое то для семейной жизни, правда? Удобный муж, надо только не забывать периодически передвигать (говорят, перестановка мебели положительно влияет на эмоциональную сферу) и еженедельно протирать с него пыль.
Маршрут известен заранее: направо пойдешь – в кино попадешь, налево пойдешь – в кафе попадешь, прямо пойдешь – домой попадешь.
Вообще-то, мне надо домой, там томится в ожидании (не столько хозяев, сколько кормежки) папашин праздничный подарочек, бело-серая мурчалка, недоразумение мохнатое, которое, подозреваю, до полной кошачьей зрелости не доживет. Если она в первый же день… в первый же час чуть не оттяпала себе башку кухонной дверью! Папаша торжественно нарек ее Марией-Антуанеттой, я немедленно гильотинировала громкое имя до Туси. Папаша, довольный, что у меня теперь есть компания, умчался на рыбалку… блин, хоть бы никому из них, ни папаше, ни Иванычу, ни Михалычу в голову не пришло с пьяных-то глаз поиграть в псов-рыцарей на Чудском озере!
– Ну что, в кино? – неуверенно предложил Димка.
А, как говорит наш Генерал – назло кондуктору возьму билет и пойду пешком!
– Давай в кино, – решительно согласилась я.
Фильм оказался преотличный – графика 3D, все остальное, включая режиссуру и игру актеров – двухмерное. Сюжет блистал изысканным скудоумием. Рояли из кустов громоздились друг на друга самым причудливым образом, и к середине фильма вся конструкция являла собой нечто похожее на Пизанскую башню. Одним словом, то, что он окупится в прокате, не вызывало у меня ни малейшего сомнения, лишь бы попкорна хватило…
Кстати о попкорне, зря я побрезговала кормом для пипла. На корпоративе что-то не елось, а сейчас по-подлому исподтишка напал жор.
И потому, когда Димка, решив расширить нашу сегодняшнюю прогулку до двух свиданий в одном, предложил посетить кафе, я не отказалась. Совесть жалобно мяукнула голосом Туси – и поперхнулась.
Дабы не нарушать мирового равновесия, гармонии, то есть, меню в кафе соответствовало уровню только что просмотренного киношедевра: маслянисто поблескивающий кофе напоминал мазут, а пирожки были резина резиной – с таким же успехом я могла жевать покрышки. М-дя… Кафе «Автозаправское»! Вот и у Димки что-то грустный вид: выплюнуть неприлично, а глотать боязно. Снова взяла решение на себя, купила нам по пол-литра пива, под пиво не так страшно помирать.
– А не испить ли нам яду на брудершафт?
Димка улыбнулся. Хорошо, значит, начинает привыкать к моим приколам. Поначалу реагировал как-то нервно, все норовил перевести разговор на безопасную компьютерную тематику. Но после того как выяснил, что дома у меня третий «пенек» с монитором-пятнашкой, в сеть я хожу только чтобы узнать прогноз погоды и ничего менять в своем столь возмутительном бытии не желаю, заглох и начал искать тему для разговора. Узнав, что мой батя – препод-историк и что сама я тоже чуть было не окончила истфак, Димка попытался соответствовать, в ответ на что получил от меня язвительное:
– Дим, а ты знаешь, что исторически «ухажер» – это два слова. «Ухо» и «жор». То есть тот, кто пожирает твой мозг через ухо. Тебе этот персонаж, полагаю, больше известен под ником Ктулху.
И что ж теперь удивляться, что Димка такой нерешительный? Язва вы сибирская, Любовь Пална, секретное оружие террористов!
Мне казалось, я все подходы к своему дому знаю до последнего граффити на заборе. Но вот новинка – магазинчик, традиционно переоборудованный из квартиры. А вывеска – креативище! Аршинные буквы цвета «мечта вампира», для убедительности снизу подсвеченные мертвенно-белым, возвещали: «Мужская и женская обувь на любой вкус!» Мне, горемычной, сразу же представилось утлое суденышко в бескрайних океанских просторах, а на суденышке – бедняги-счастливчики, ну, те самые, чудом спасшиеся после кораблекрушения. Обуви на любой вкус у них уже нет, потому как доедают последнюю пару ботинок… Из искусственной кожи, ага.
Явственно так представилось… Будь я малость пьянее – непременно пустила бы слезу. Что-то ты, Любочка, сегодня все про еду да про еду… Не к добру это!
– Ну что, пора прощаться? – спросил Димка, дойдя до угла моего дома.
– Пора, – ответила я.
И вдруг, неожиданно для самой себя:
– Знаешь, Дим, наверное, вообще. Ну, то есть прощаться – вообще. Если можно, не надо вопросов. Мы оба знали, что этим рано или поздно кончится.
– По мне так уж лучше поздно… – тихо отозвался Димка.
– А по мне – лучше рано, все равно ведь кончится.
Спасибо Димке – расстались мирно, почти что красиво. А я… настроение какое-то странное, то ли плакать хочется, то ли летать… ага, до своего четвертого этажа без лифта. Недолгий у нас получился роман – с новогоднего огонька до 8 марта, минуя 23 февраля. Гы-гы-гы…
С лавочки на меня с подозрением таращился кот.
– Привет, полосатый, – сказала я. – Пойдем я тебя с Туськой познакомлю?
Уж не знаю, что почудилось полосатому в моем голосе, но, отбросив флегматичность, он рванул от меня, только подушечки лап засверкали в свете уличного фонаря. Да, Любка, детей тобой пугать еще нельзя, но кошек уже очень даже можно.
Уж не знаю, что почудилось в моем голосе Настьке, когда я ей звонила уже из квартиры, но она примчалась быстрее нашей «скорой помощи», буквально через полчаса после моего звонка и с порога принялась допытываться, кто помирает.
– Я с Димкой рассталась! – радостно оповестила я.
А потом мы пили в кухне красное вино. И я жалела себя, жалела, что не успела ни побегать с ролевиками по лесам, ни потусить с готами, и вся моя жизнь протекала и протекает исключительно в реале… протекает, как дырявая крыша, ы-ы-ы… Настька взялась изобразить меня готичкой в фотошопе, но все время попадала моему портрету мимо глаза. Нам было весело.