— Что вас волнует, Иосиф Виссарионович?
— Сегодня с утра Юго-Западный фронт начал наступление, и я жду доклада о том, как развиваются там события. Но товарищ Василевский почему-то отмалчивается, хотя сутки скоро истекут...
В это время маршал Василевский находился на КП 46-й армии генерала Глаголева. С минуты на минуту он ждал звонка от Жукова из штаба Степного фронта. Они договорились встретиться в городе Корочи, чтобы обсудить некоторые вопросы взаимодействия фронтов. Наконец Жуков позвонил ему.
— Ты готов встретиться? — спросил он.
— Да.
— Тогда я выезжаю, — отозвался Жуков.
Василевский приехал в Корочи раньше и остановился в небольшом деревянном домике, который облюбовал его адъютант.
Вечерело. На небе густо высыпали звёзды; они ярко мерцали в бездонной синеве, словно кто-то там рассыпал алмазы. Дул степной ветер, горячий и сухой. Откуда-то издалека доносилась артиллерийская канонада. «Виллис» подкатил к самому домику, и из него вышел маршал Жуков.
— Привет, Саша! — Он крепко пожал Василевскому руку. — Как жизнь?
— Плохо, Георгий... — Александр Михайлович провёл его в домик и пригласил к столу, на котором был накрыт ужин.
— Отчего вдруг «плохо»? — насторожился Георгий Константинович. — Вчера я говорил с Верховным, у него претензий к тебе нет.
— Ты же меня обокрал! — вдруг выпалил Василевский. Глаза его хитро заблестели, на обветренном лице появилась знакомая Жукову усмешка.
— Не понял, поясни. — Жуков так и впился в него горящими глазами.
— Кто убедил Верховного отдать 57-ю армию Степному фронту? Ты! И не вздумай отказываться. Конев, конечно, рад, что получил солидное пополнение. А каково Малиновскому? Да и не так богат на войска Юго-Западный фронт, чтобы взять у него целую армию! А кто курирует фронт Малиновского? Твой друг Василевский, а ты ему подножку ставишь...
Жуков задорно, по-мальчишечьи захохотал, у него от смеха даже глаза повлажнели.
— Не я проявил в этом деле инициативу, — сказал Георгий Константинович и, придвинув к себе тарелку с варёной картошкой, взял ломоть хлеба, отрезал кусок сала. — Я чертовски проголодался. А ты чего не ешь?
— Хочу сначала раздеться. — Василевский снял шинель. — Значит, Верховный отобрал у Малиновского армию?
— Конев ему звонил, просил усилить его фронт войсками, — пояснил Жуков. — Ты же знаешь Ивана Степановича, он часто обращается к Верховному: то ему надо, другое... Ну, а если честно, то у Степного фронта меньше всего сил и средств, хотя задача ему поставлена серьёзная. Нам надо увязать действия Степного фронта с Юго-Западным.
— Чего тут увязывать? — пожал плечами Василевский. — Ведь Ставка план утвердила?
— Да, но вдруг обстановка изменится? Не станешь же ты звонить Верховному и просить совета?
— Мы кто с тобой, Георгий? — спросил в упор Александр Михайлович. — Представители Ставки! К тому же ты ещё и заместитель Верховного Главнокомандующего, а я начальник Генштаба и заместитель наркома обороны. Разве мало у нас с тобой полномочий? Если ситуация на фронте осложнится, там и решим, что делать, а Верховного потом проинформируем.
— Разумно, — согласился Жуков. — Теперь о деле. Чего я тебе звонил? Мне нужна твоя помощь...
— В чём? — насторожился Василевский. Он взял со стола стакан молока и выпил. — Видно, молочко хозяйка держала в погребе. Холодное! Выпей и ты, Георгий! А то хозяйка обидится — она ведь угостила нас от чистого сердца.
Жуков выпил молоко.
— Ты прав, как лёд холодное, ещё простужусь, — брякнул он сердито. — Ну-ка посмотри, Саша, на мою рабочую карту. — Он развернул её на столе, предварительно убрав в сторону тарелки и стаканы.
Василевский с минуту пристально разглядывал карту, потом в его глазах вспыхнули искорки.
— Ясно, как пить дать! — воскликнул он. — Ты хочешь, чтобы войска правого крыла Юго-Западного фронта помогли войскам Степного фронта нанести удар по Харькову с юга и юго-востока?
— Верно, только так решил не я, а Верховный, и об этом он сам тебе скажет. — Жуков зевнул. — Всю ночь не спал. Надо бы снять дрёму, а? У тебя не найдётся глотка «наркомовской»?
Василевский окликнул адъютанта:
— Там в моём саквояже бутылка водки, давай её сюда!
Жуков налил себе и Василевскому и гаркнул:
— Выпьем за удачу на фронте! — В два глотка он опорожнил стакан, не закусывая. — Горючка что надо, до самой печёнки достала... Да, забыл тебе сказать... Верховный беспокоится, удастся ли нам с ходу взять Харьков. Я заверил его, что мы это сделаем. Кстати, свой план по освобождению Донбасса ты ему доложил?
— Разумеется, и Верховный его одобрил без каких-либо поправок. Но я чувствую, что мне туго придётся с Донбассом. Немцы превратили его в сильно укреплённый оборонительный район...
— Тяжелее, чем на Курской дуге, не будет, — махнул рукой Жуков. — Так что не переживай. Танки и артиллерия сделают своё дело.
— Есть одна зацепка, — продолжал Василевский. — Генштабу стало известно, что Гитлер подписал приказ о строительстве стратегического рубежа обороны, назвав его «восточным валом», вот здесь. — И он показал эти места на карте. — От Улюкского лимана через солёное Молочное озеро и дальше по линии реки Молочной, среднего течения Днепра, реки Сож, через Оршу и Витебск, Псков и по реке Нарве.
— Откуда у тебя эти данные? — осведомился Жуков.
— Наши разведчики взяли «языка», и при нём была копия приказа Гитлера, поступившая в штаб 6-й полевой армии.
— Это серьёзно осложнит наше наступление, — подчеркнул Жуков.
— Я тебе ещё вот что скажу. — Василевский взял стакан и допил свою «горючку». — Оборону Донбасского района Гитлер возложил на 1-ю танковую и 6-ю полевую армии — двадцать две отборные дивизии! Этими армиями соответственно командуют генерал-полковники Макензен и Холлид. Первый — родственник генерал-фельдмаршала Августа Макензена, известного ещё по Первой мировой войне. Знаешь, какой «подвиг» совершил этот отпрыск потомственных генералов? В Пятигорске зимой сорок третьего он ограбил эвакуированный туда из Ростова музей изобразительных искусств, забрал из него ценные картины. А Холлида наши били на Дону, но не Добили. Придётся теперь нам с Малиновским это сделать.
Жуков взглянул на карту Василевского.
— Где Юго-Западный фронт наносит главный удар? — спросил он.
— Как я и говорил в Ставке, южнее города Изюм через Барвенково на Лозовую, Павлоград и Синельниково. А в качестве исходного положения мы с Малиновским решили использовать захваченные ранее плацдармы на западном берегу Северского Донца...
— Будь я на твоём месте, я бы максимально использовал авиацию, — сказал Жуков. — Разбомбил бы в пух и прах оборону немцев, а потом пустил бы танки, а за ними пехоту. Жаль, что у Малиновского маловато самолётов.
— Было маловато, а теперь в достатке! — прервал его Василевский. — Верховный пошёл мне навстречу — выделил на эту операцию всю фронтовую авиацию 17-й воздушной армии. Её командующий генерал Судец заверил меня, что лётчики не подведут.
— Владимиру Алексеевичу можно верить, он хозяин своего слова, — подтвердил Георгий Константинович. — Я с ним имел дело. И не раз. А закалку Судец получил ещё в боях с белофиннами. — Он сделал паузу. — Ты ездил на Южный фронт к Толбухину? Ведь ему предстоит провести свою первую операцию в роли командующего.
Василевский сказал, что был у Толбухина, Фёдор Иванович переживает: а вдруг дело у него сорвётся? Но вряд ли... Толбухин — опытный вояка. Ещё в Гражданскую войну был начальником оперативного отдела штаба армии, а в тридцать восьмом возглавлял штаб Закавказского военного округа.
— Опыт-то у него есть, но разве сравнишь войну Гражданскую с нынешней? — усмехнулся Жуков. — Тогда шашка была чуть ли не главным оружием бойца... Правда, войска Толбухина хорошо проявили себя в Сталинградской битве. И всё же ты, Александр, помоги ему хорошенько всё продумать. Пока генерал Малиновский готовит к сражению свой Юго-Западный фронт, смотайся на денёк-два к Толбухину. Привет ему от меня...
На другой день Василевский прибыл на КП Толбухина, который находился в селе Грибоваха неподалёку от города Шахты. Ночь была звёздная и лунная, на фоне посветлевшего горизонта Василевский ещё издали увидел грузную фигуру командующего фронтом. Толбухин подошёл к нему запыхавшийся и с ходу выпалил не по-уставному:
— Рад вас видеть, товарищ маршал, в своём хозяйстве!
— И я рад, — добавил подошедший к ним начальник штаба фронта генерал Бирюзов. (В 1955 году Сергей Семёнович Бирюзов станет Маршалом Советского Союза, Василевский поздравит его от души, и, когда речь зайдёт о минувшей войне, где оба сражались рука об руку, Бирюзов скажет: «Вы, Александр Михайлович, учили меня воевать, такое не забудется, и я у вас в неоплатном долгу!..» — А.3.) А сейчас, когда они вошли в помещение штаба, Бирюзов разложил на столе карты, и генерал Толбухин стал объяснять представителю Ставки свой замысел по разгрому врага:
— Если честно, товарищ маршал, меня волнует одно: удастся ли нам с ходу прорвать так называемый «миусский фронт обороны» немцев? При разработке операции я долго ломал голову, как нам лучше поступить, и решил ударить по немцам на самом узком участке фронта. Сделает это 5-я ударная армия генерала Цветаева и 2-я гвардейская армия генерала Захарова...
— За счёт высокой плотности огня? — прервал командующего Василевский.
— Да, товарищ маршал! — воскликнул Толбухин, и на его полном лице появилась улыбка. — Иначе прорыв осуществить трудно.
— Если мы это сделаем, а я уверен в успехе, тогда эти две армии будут наступать на Волноваху и Пологи, — пояснил генерал Бирюзов. — А 51-я армия генерала Крейзера прорвёт фронт севернее на смежном участке...
Замысел командующего фронтом Василевский одобрил, но при обсуждении плана в деталях внёс в него существенные поправки.