Василевский выпил чаю и согрелся.
— Теперь я слушаю вас! — Капитан отодвинул стаканы в сторону.
— Я хотел бы узнать, за что арестовали Азара Кальвина, командира корабля с Северного флота, — сказал Василевский. — Это произошло в Полярном, и, как мне стало известно, вы сами ездили за ним.
— Азар Кальвин? — переспросил Сергей Иванович. — Да, он арестован, и я доставил его на Лубянку. А кто он вам, Александр Михайлович? Родственник или бывший подчинённый?
— Ни то и ни другое, — сухо ответил Василевский. — Мы земляки с Азаром. С его старшим братом Оскаром Кальвиным мы воевали в Гражданскую в одном полку, рубили беляков шашками. Азар вырос на моих глазах. Ему хотелось быть военным моряком, и я помог ему попасть в военно-морское училище...
— А ныне в том же училище учится сын Оскара Кальвина Пётр, не так ли? — усмехнулся Сергей Иванович и, не дождавшись ответа, продолжал: — Это хорошо, когда о тебе есть кому позаботиться. Кто вам сказал об аресте Кальвина?
— Сестра его жены, она живёт в Москве, сегодня утром приходила ко мне в Генштаб. Вы можете спросить, почему она была у меня, а не брат Азара полковник Оскар Кальвин. Он сейчас в командировке в войсках Киевского военного округа.
— Мы его уже вызвали на Лубянку, я говорил с ним по телефону, так что завтра Оскар Кальвин будет здесь. У нас есть к нему вопросы. — Сергей Иванович загадочно улыбнулся. — К нему пока нет претензий, так что не переживайте за своего фронтового друга. Теперь что касается Азара Кальвина. Дело весьма серьёзное, его взял на свой контроль товарищ Берия...
— Даже так? — удивлённо вскинул брови Василевский. — В чём же его обвиняют?
— В шпионаже в пользу фашистской Германии! — жёстко произнёс Сергей Иванович. Он достал папиросы и закурил. — Хотите курить? Нет? А я после чая всегда курю... Так вот. В Ленинграде мы арестовали немецкого агента, который работал на морском военном заводе. Среди тех, кто с ним держал контакт, оказался капитан третьего ранга Азар Кальвин. В Полярном при обыске квартиры Кальвина мы нашли две фотокарточки, на одной он снят с агентом в Германии на немецком корабле, на другой Кальвин стоит с ним на палубе своего корабля, ещё когда эсминец базировался на Балтике. Пока Кальвин отрицает свою связь с агентом: мол, встречался с ним по службе. Но скоро его карта будет бита, мы заставим его сказать правду.
— Чушь какая-то! — резко возразил Василевский. — Я не верю, что Азар сотрудничал с немецким агентом. Я знаю его с малых лет, помогал ему поступить в военно-морское училище... Нет, он не предатель, и вы, Сергей Иванович, зря в это поверили.
— Я ещё не поверил, — возразил Костенко. — И был бы рад, окажись Азар Кальвин чистым душой и сердцем. Но есть ещё одна деталь, о которой мне поведала его жена в роддоме. Этот агент летом приезжал в Мурманск и встречался с её мужем, то есть с Азаром. Кстати, немецкий агент — специалист в области минноторпедного оружия. Кальвин ведь тоже минёр. Чувствуете, что их может связывать? — Он взглянул в лицо гостю. — Зря вы ручаетесь за Кальвина. В жизни военного человека всякое случается. Сегодня он наш, а завтра его могут завербовать враги.
«Намекает на то, что и с меня могут спросить за Азара», — грустно подумал Василевский. Он встал.
— Благодарю вас за гостеприимство.
— Привет от меня Павлу Борисовичу. — Костенко тоже встал. — У него служит мой племяшка, пока он только капитан...
У подъезда Генштаба Василевский вышел из своей «эмки», хотел было идти к себе, но взглянул на часы — время ещё есть — и вернулся к машине. «Поеду к Даше и всё ей скажу», — решил он.
Соседки Юлии Марковны не было дома, она рано утром уехала к своей внучке, и Даша открыла ему дверь.
— Александр Михайлович?! — воскликнула она. — Наконец-то, я так вас ждала! Проходите, пожалуйста. Я уж вашей жене звонила, думала, что вы уехали на учения.
Василевский вошёл в комнату, сняв шинель, повесил её на вешалку и сел у стола.
— Азара и вправду арестовали, сидит он в камере на Лубянке. Пока его допрашивают. А вот за что арестовали, я ещё не всё знаю.
Он увидел, как помрачнело лицо Даши, и, чтобы хоть как-то успокоить её, добавил, что был у следователя Костенко и откровенно беседовал с ним.
— По-моему, человек он порядочный.
— Все они на Лубянке порядочные, а попадёшь им в лапы, будешь без вины виноват! — дерзко бросила Даша. — Сколько уже там загубили невинных душ! Ох, милый Саша, я так боюсь за Настю: как бы она не стала вдовой. Хоть бы скорее приехал из командировки Оскар!
— Следователь уже связался с ним и вызвал на Лубянку: надо ему что-то выяснить.
— А я что говорю? — крикнула Даша. — Они и к Оскару протянули свои щупальца!
— Я обещаю вам, Даша, что в беде Азара не оставлю! — Василевский встал и надел шинель. — Извините, на службе меня ждут. — Он поцеловал ей руку. — Звоните, если что. Добро?
Пришёл он домой не в духе, и Катя сразу это заметила.
— Азара в Полярном арестовали, — сказал он. — Я был у следователя... Даша приходила ко мне в Генштаб. Идёт следствие...
Проснулся Игорь и, натягивая на ходу трусишки, прыгнул на колени отца. Его глазки озорно блестели.
— Папа, ты поведёшь меня в цирк? Соседский Вовка уже там был, видел, как лошадки кланялись зрителям. Ты же обещал!
— В воскресенье пойдём, Игорёк, я уже заказал билеты. Есть в цирке не только лошади, но и тигры!
Игорь притих, даже забыл о лошадках.
— Тигров я боюсь, папа!
— Они слушаются своего дрессировщика и на людей не бросаются.
— Вот здорово! — воскликнул малыш.
Утром, когда Александр Михайлович собирался на службу, ему позвонил Оскар Кальвин.
— Я тебя не разбудил, Саша?
— Да нет, дружище! С приездом. Откуда звонишь?
— С вокзала. Меня зачем-то срочно вызвали на Лубянку к товарищу Костенко. Ты такого случайно не знаешь?
— Вчера узнал, — ответил Василевский и добавил: — Азара в Полярном арестовали и доставили в Москву на Лубянку. У тебя тоже они хотят кое-что спросить, потому и вызвали. Я там был, Оскар. Заходи к девяти ко мне в Генштаб, и я введу тебя в курс дела...
Василевский подготовил документы на подпись, но Мерецкова ещё не было, и он отложил папку в сторону. Уже девять, а Оскара почему-то нет. Наверное, где-то задержался.
Наконец в кабинет бесшумно вошёл дежурный и доложил:
— К вам спецкор газеты полковник Кальвин!
— Пусть войдёт...
Оскар вошёл к нему тихо, без улыбки на худощавом лице и без обычного «Привет, Саша!». Он протянул руку и коротко бросил:
— Извини, что задержался. Я был у Даши... Настя родила ночью сына. Ну а что там, на Лубянке?
Василевский рассказал ему о своём визите к следователю. Выслушав его, Оскар сердито заявил:
— Хотят из Азара сделать предателя! Это на Лубянке делать умеют, но я брата в беде не брошу! Какой он предатель? Да я в жизнь не поверю, пусть хоть жгут меня калёным железом! А что был в Германии, так ведь не сам он туда ездил, его посылали как лучшего командира! Там же и сфотографировался с немцами. Откуда он знал, что один из них оказался агентом? Послушаю, что они мне скажут, а то напишу жалобу в ЦК партии или пойду на приём к Берия. Я уже как-то бывал у него...
Василевский усмехнулся:
— Ты, Оскар, не гори порохом. Когда Азару предъявят обвинение, тогда и будем решать, как дальше действовать. А своим криком ты только озлишь их... Сам знаешь, публика на Лубянке такая, что палец им в рот не клади — откусят! И ломают там посильнее людей, чем твой брат Азар. Тухачевский был маршалом, а его поставили к стенке. Я до сих пор не верю, что он был немецким шпионом. Так-то, дружище. А Азар всего лишь капитан третьего ранга, по-армейски — майор!
Оскар неожиданно потемнел лицом, притих.
— Я ещё не знаю, зачем меня вызывают на Лубянку, — грустно сказал он. — А вдруг тоже арестуют?
— Не говори глупостей, Оскар, — заметил Василевский сердито. — Если бы они хотели тебя взять, то приехали бы в Киев. За Азаром ездили на Крайний Север. Кстати, тебе на Лубянку к десяти? Тогда пора...
У двери Кальвин задержался:
— Ты звонил моему Петру?
— А как же! Он пока не знает, сможет ли к тебе приехать на каникулы. Возможно, поедет на практику на корабли Балтики. Спрашивал, где ты и почему сам ему не позвонил. Я сказал, что ты в командировке...
Вскоре Кальвин вернулся с Лубянки. Василевского он нашёл в буфете. Тот заканчивал трапезу.
— Быстро ты, однако. Пойдём ко мне!
— Всю дорогу, пока ехал из Киева в Москву, недоумевал, кто конкретно меня приглашает на Лубянку и зачем. — Оскар сел. — И что ты думаешь! Им оказался Сергей Иванович Костенко, о котором в прошлом году ко Дню чекистов я напечатал в газете очерк.
— Выходит, ты с ним знаком? — усмехнулся Александр Михайлович.
— А что толку? Он даже не дал мне свидания с братом: мол, идёт следствие.
— Что-то хитрит герой твоего очерка! — снова усмехнулся Василевский. — Как бы не нанёс он Азару удар. Я хоть и сказал Даше, что Костенко человек порядочный, чтобы успокоить её, но сам в это не верю!
— Не пойти ли мне на приём к министру внутренних дел Берия? — спросил Оскар.
— Ни в коем случае! Если вдруг осложнится обстановка, я попрошу помощи у товарища Сталина.
— Это было бы здорово! — улыбнулся Оскар. — Тогда я буду ждать.
7 ноября 1940 года. После военного парада на Красной площади Василевский зашёл в Генштаб. И тут ему позвонил генерал Злобин, состоявший при наркоме обороны для особых поручений.
— Александр, — послышался его звонкий голос, — нас срочно требует к себе маршал Тимошенко. Поторопись! Я жду тебя у его кабинета...
— Ну что, товарищи генералы, как вам военный парад? — спросил Тимошенко, приветствуя их. Василевского маршал знал давно, ему он нравился тем, что прекрасно знал «штабное дело», был скромен, выдержан, на учениях действовал разумно.