— Ну что ты, Саша! Конечно, сходи и помоги Юре. — И грустно добавила: — Спать я не лягу. Пока ты будешь у Серафимы, я соберу чемоданы.
— Ты умница, Катюша! — Он притянул её к себе и поцеловал.
Добрался Василевский на свою старую квартиру быстро. Ему открыла Серафима.
— Ты? — удивилась она, глядя в упор на своего бывшего мужа. — Чему обязана? Если ты к Юре пришёл, то его нет, он у бабушки.
Василевский прошёл в комнату и сел.
— Вот что, Серафима. — Он перевёл дыхание. — Через два дня я отправляю в эвакуацию свою семью. Ты думаешь с Юрой уезжать? Если да, я мог бы взять вам билеты и посадить в поезд.
Это предложение заинтересовало Серафиму, но ответила она не сразу, да он, собственно, её и не торопил. Давно он не видел Серафиму, с тех пор как приходил к сыну под новый, 1941 год. Поздравил Юру с праздником, вручил ему подарок. Серафима заметно похудела, правда, элегантная причёска делала её моложе своих лет.
— Твоё предложение я, возможно, приму, — наконец сказала она. Голос у неё стал мягче, теплее. — Вот только посоветуюсь с мамой и Юрой.
— Хорошо! — Василевский встал. — Если желаешь, Юру я могу отправить вместе со своими. Моему семилетнему Игорьку с ним будет веселее.
— Твоему Игорьку, — передразнила его Серафима. — А Юра что, не твой?
— Серафима, не придирайся! — осадил он её. — Прошло уже восемь лет, как мы с тобой расстались, и я не хочу даже мысленно возвращаться в то далёкое время. — Он помолчал. — Может, Юра всё же поедет с моими?
— Нет! — зарычала она. — У Юры есть мать, бабушка...
— Тогда я пошёл, — смягчился Василевский.
— Куда едут твои, если не секрет? — спросила Серафима.
— Мои едут под Челябинск в село Чебаркуль. Так я жду твоего звонка, только решай скорее.
В кабинет шумно вошёл Берия. Сталин, что-то писавший за столом, поднял голову. «Нахал, даже не постучал в дверь!»
— У меня срочное дело, Иосиф, — сказал Берия.
Сталин бросил на своего преданного слугу пронизывающий взгляд:
— Скажи, Лаврентий, зачем в январе я присвоил тебе звание Генерального комиссара государственной безопасности? Ты, наверное, думаешь, что за особые заслуги? Но пока я их не вижу, этих особых заслуг!
— Я стараюсь, Иосиф...
— Какое у тебя срочное дело?
— В московской тюрьме находится группа военных, среди них Штерн, Рычагов...
— Сколько всего человек?
— Двадцать два. Немцы стоят у порога столицы, и я хотел бы отдать приказ...
— Нет, Лаврентий, только не сейчас и не в Москве, — решительно возразил Сталин. — Их вина доказана?
— Разумеется, все они — предатели.
— Эвакуируй их под Куйбышев...
Берия сказал, что заключённый бывший командующий ВВС Красной Армии, дважды Герой Советского Союза Яков Смушкевич тяжело болен. Его арестовали за месяц до начала войны в госпитале, где ему сделали операцию ног. В тюрьму его пришлось нести на носилках...
— Можем, оставим его здесь?
— Что, от жалости слезу пустил? — усмехнулся Сталин и жёстко добавил: — Врагов Советской власти жалеть не надо! Его тоже отправляй вместе со всеми!
«Коба не в духе, видно, неудачи наших войск под Москвой огорчили его», — подумал Берия, уходя.
Даша была на кухне, когда услышала стук. Она открыла дверь. На пороге стояла улыбающаяся Галина.
— Можно к тебе?
— Заходи! — пригласила Даша. — Я как раз собиралась варить малышке кашу. Что-то ночью она часто просыпалась, хныкала, и я из-за неё не выспалась.
— А что, Юлия Марковна эвакуировалась? — Галя села на стул, сняла шляпу.
— Да нет, поехала к сестре в Сокольники, — пояснила Даша. — Она, как и я, решила остаться в Москве. Что будет — то будет. Куда мне ехать с Машей? Да и Азар всё ещё сидит. Как же я брошу его? Вчера Настя звонила из Полярного, спрашивала, навещала ли я Азара. Но к нему пока не пускают — идёт следствие. В прошлом году, когда Азара арестовали, я предложила Насте переехать жить ко мне в Москву, пока не решится судьба мужа, она сначала согласилась, а потом отказалась: говорит, у меня самой малышка...
Даша подошла к кроватке. Маша блаженно спала с соской во рту.
— Пора кормить, а она всё ещё дрыхнет, — посетовала Даша. — Ночью почти не спала, что-то её беспокоило, — повторила она.
Галя выложила из сумки морковный сок, гречневую кашу, мёд.
— У меня лечится бухгалтер магазина «Детское питание», всё это она мне презентовала, — улыбнулась она. — Так что твою малышку питанием я обеспечу. Вон что делается в Москве, скоро и хлеба не купишь из-за проклятой войны. Оскар всю неделю пропадал на Западном фронте. Говорит, что немцы снова собираются наступать на столицу. Я даже струхнула: а вдруг они захватят Москву? Но Оскар меня успокоил: сам Сталин заявил, что столицу на поругание фашистам не отдадим!
— Утром я бегала купить молока и, пока стояла в очереди, наслышалась всякого, — сказала Даша. — Говорят, что Сталин укатил в Куйбышев, куда переехало наше правительство.
— Что ты плетёшь, Даша? — одёрнула её Галя. — И ты поверила этим слухам? Никуда товарищ Сталин не укатил! Он на своём посту — в Кремле!
— Правда? — Даша вопросительно подняла брови.
— Истина! Не станет же Оскар врать мне!
«Он-то как раз и может тебе наврать», — усмехнулась в душе Даша.
В коляске проснулась Маша и заплакала. Даша поспешила распеленать её и взяла на руки:
— Не плачь, малышка! А кто это к нам пришёл? Тётя Галя, она принесла тебе соки и кашку...
Галя, помыв на кухне руки, подошла к Даше и, открыв Маше рот, пощупала десны пальцем.
— Боже, у неё режутся зубки! Потому-то она плохо и спала ночью. Больно ей было. Но это скоро пройдёт.
Даша села на диван и стала кормить дочь молоком из бутылочки. Маша прытко сосала соску, глазки её бегали по сторонам: должно быть, она проголодалась.
— Чудесная девочка! — Галя тронула Машу за носик. — Глазки у неё чёрные, как спелая вишня. — Она взглянула на Дашу: — Так кто он, твой избранник?
— Зачем тебе это знать? — Даша слегка зарделась, лицо её пошло белыми пятнами. — Я когда влипла, то страшно испугалась: что делать? Рожать или решиться на аборт? Но... видно, не судьба! Вспомнила, как ты советовала мне родить малыша. Но тут случилось чудо...
— Какое ещё чудо? — не поняла Галя.
— Я провела ночь с этим человеком и влюбилась!
Галя долго молчала, о чём-то размышляя.
— Значит, в твоей женской судьбе я сыграла какую-то роль? — наконец заговорила она.
— Я бы сказала — главную роль! — воскликнула Даша.
— Твой избранник хоть знает, что у него появилась дочь?
— Нет! — жёстко, даже зло произнесла Даша. — И знать не будет. — Она взяла молоко и пошла на кухню, чтобы сварить кашу, а Галю попросила присмотреть за малышкой. — Я быстро вернусь.
Галя наблюдала, как Маша, сидя в кроватке, играла с мишкой: она восторженно махала ручонками и что-то выкрикивала.
— Вот так, ещё попрыгай!.. — Взгляд Гали упал на письменный стол, на котором лежала какая-то книга. Она взяла её — роман Гончарова «Обрыв». Полистала книгу, из неё выпал листок. Галя подняла его и прочла про себя: «Дорогой Оскар, я очень скучаю по тебе; ты бы зашёл ко мне хоть на часик, — писала Даша. — Я давно хочу тебе открыть один секрет, да всё не решаюсь: а вдруг станешь презирать меня? И всё же ты должен знать правду! Оскар, Маша — твоя дочь...» Галя не могла больше читать, от этой неожиданной новости у неё будто что-то оборвалось, сдавило дыхание. «Вот муженёк что натворил, — выругала про себя Оскара. — Этого я ему не прощу!» Она положила листок в книгу. В голове стучало: «Как мне быть? Что делать?..»
В комнату вошла Даша, на ходу мешая ложечкой кашу в тарелке.
— Не плачет моя Маша? — спросила она.
— Да нет, она весело играет с мишкой. — Голос у Гали сорвался, и Даша это заметила.
— Чего ты?
— Пойду я, Даша, — грустно молвила Галя. — В ночь ухожу на дежурство в госпиталь. Перед операцией надо хоть немного поспать. Тот, кому буду делать операцию, очень тяжёлый. Почки у него барахлят...
Ушла Галя какая-то странная. Даша недоумевала: отчего та вдруг стала грустной? Она накормила дочь, искупала её и, уложив спать, уселась за письменный стол. Она развернула книгу, вынула из неё недописанное письмо и увидела, что оно помято. И тут же её пронзила догадка — письмо читала Галя! Теперь ей стало понятно, почему та так изменилась в лице. «Ну что ж, — подумала Даша, — если прочла, значит, скорее наступит развязка. Или она уйдёт от Оскара, или Оскар уйдёт от неё. Что будет, то будет!»
Даша дописала письмо и вложила его в конверт. Утром она бросит его в почтовый ящик. Если завтра Оскар вернётся с фронта, письмо откроет ему Дашину тайну и он будет знать, что кроме сына Петра у него есть дочь Маша. От этой мысли у Даши тревожно забилось сердце. Что будет? Как он воспримет всё это?..
Галя вернулась домой, с трудом открыла дверь и вошла в комнату. Бледность с её щёк не сошла, лицо было каким-то неживым. Подошла к дивану и рухнула на него не раздеваясь. Из глаз брызнули слёзы, и такой жар возник в груди, что ей тяжело было шевельнуться. В голове суматошно билась мысль — Оскар предал её! Что делать? Пока ей было ясно одно: после того что случилось, Оскар ей не муж и жить с ним под одной крышей она не будет!
И всё же — что делать? И вдруг её обожгла мысль — уйти на фронт. В больнице врачи-коллеги агитировали её податься в народное ополчение, но она отказалась. «А вот теперь поеду на фронт и мужу об этом не скажу!» — твёрдо решила она. Встала с дивана, вытерла на щеках слёзы и, глядя на себя в зеркало, произнесла вслух:
— Не горюй, Галя, у тебя есть сын, он любит тебя больше всех на свете!
Обессиленная и притихшая, она до глубокой ночи лежала на диване, но сон к ней никак не шёл. Одолевали разные мысли, и одна из них особенно терзала её: как поступит военком, когда завтра утром она придёт к нему с просьбой отправить её на фронт? Она была с ним знакома, и всё же... Неужели он откажет?