— С Москвой связи нет! Должно быть, где-то повреждена линия.
— Жаль! — горько усмехнулся Александр Михайлович. На его усталом лице появилась не то хитринка, не то усмешка, и Рокоссовский никак не мог понять, чем это вызвано. — Я хотел попросить Верховного направить 2-ю гвардейскую армию Малиновского на борьбу с танками Манштейна.
— Я категорически против! — распалясь, заявил Рокоссовский. От волнения на его лице взбугрились желваки. — Надо сначала разбить Паулюса, а затем браться за Манштейна. К тому же у меня сорвётся операция «Кольцо»!
— Она не сорвётся, мы перенесём её на поздний срок. Если же Манштейн прорвётся к Паулюсу, то в «мешке» появится такая дыра, что её ничем не залатаешь! — Василевский взглянул на генерала Малиновского. — Твоё мнение, Родион Яковлевич?
— Вы начальник Генштаба, представитель Ставки, у вас есть право приказывать, а моё дело исполнять, — бодро ответил командарм.
— И всё же, как ты считаешь?
— Пусть решает командующий фронтом Рокоссовский, моя армия, как вы знаете, передана в его подчинение. — У Малиновского дёрнулись брови. — Мне уже поставили задачу — нанести главный удар по немцам в операции «Кольцо». Если вы намерены отменить её, тогда другое дело...
Василевский какое-то время колебался. В глазах — настороженность, губы затвердели. Не привык он в жизни терять что-либо без боли, вот и теперь хочет заговорить с Рокоссовским, но не может — острый, тяжёлый комок шевельнулся в горле. Он мысленно представил, как в районе Котельникова наши войска, истекая кровью, ведут неравный бой с танками Манштейна. От мысли, что там гибнут бойцы, а он не может им сейчас помочь, у Александра Михайловича бешено забилась кровь в висках. От нестерпимой боли он сжал потными ладонями голову. Казалось, впервые на фронте Василевского охватил страх, но не за себя, а за то дело, которое возложила на него Ставка. «Ты не можешь больше ждать! — сказал он себе. — Ты должен принять решение, иначе будет поздно!» Василевский встал из-за стола, одёрнул китель.
— Товарищ Малиновский, — выдохнул он резко, с надрывом, — приказываю вам немедленно перебросить свою армию форсированным маршем на реку Мышкову! Ваша задача — мощным ударом упредить Манштейна, дать ему решительный отпор, нс допустить прорыва внешнего фронта окружения войск Паулюса!
— Вы передаёте 2-ю гвардейскую армию в распоряжение командующего Сталинградским фронтом? — уточнил Рокоссовский.
— Да, Константин Константинович, я так решил и прошу мои действия не обсуждать! — Василевский перевёл взгляд на Малиновского: — Вам ясен приказ?
— Так точно!
— Выполняйте! — отрывисто бросил Василевский.
— Слушаюсь!
Малиновский рванул на себя дверь.
В штабе стало тихо, только слышны были лихой стук аппарата бодо в соседней комнате да негромкие переговоры связистов со своими коллегами из соседних дивизий. Рокоссовский молча прохаживался по длинной, неуклюжей комнате, окна которой выходили на заснеженную дорогу, изредка бросая косые взгляды на Василевского. Тот нагнулся над столом и, работая циркулем и карандашом, что-то высчитывал на оперативной карте. И от того, что всё так неожиданно произошло, и от нестерпимой боли и обиды, что операция «Кольцо», в которую вложено много сил, откладывается, Рокоссовскому стало не по себе. Он подошёл к Василевскому и тихо спросил:
— Ты уверен, что иного решения быть не могло?
Василевский выпрямился:
— Слушай, Костя, я знаю, тебе сейчас очень тяжело, ты чертовски зол на меня, но пойми — у Манштейна злобные намерения. Он был в Ставке Гитлера, и тот наверняка потребовал от него любой ценой выручить Паулюса. Нам дорого обошёлся «котёл», немало погибло наших бойцов, пока мы не взяли врага в кольцо. И вдруг всё это потерять? На это я пойти не мог! Потом, когда страсти улягутся, ты поймёшь, что я был прав...
В штаб не вошёл, а вбежал дежурный по связи и громко доложил:
— Связь с Москвой есть! На проводе — Верховный Главнокомандующий!
Василевский услышал далёкий, но чёткий голос вождя:
— Что случилось?
Он доложил: Манштейн начал крупное наступление со стороны Котельникова, бросил в сражение сотни танков и, если они подойдут к реке Аксай, преградить им путь наши малочисленные войска не смогут. Создалась реальная угроза прорыва внешнего фронта окружения войск Паулюса.
Сталин буквально взорвался:
— Где вы были раньше? Я же вас предупреждал, что в районе Котельникова немцы наращивают большие силы! А вы после нашего разговора, видимо, сели пить чай, а надо было сразу же поехать на место и принять меры!
К связи ВЧ был подключён громкоговорящий динамик, он стоял на краю стола, и все слышали, как чертыхался вождь. Василевский напряжённо держал трубку, и Рокоссовский видел, как дрожала у него рука. Он даже не пытался возразить Сталину, ждал, когда тот закончит свою тираду. Слова больно стегали его, но он знал — и Верховному сейчас тяжело: слишком дорогой ценой войскам Красной Армии удалось окружить крупную группировку врага!
— Чем вы объясните просчёт в районе Котельникова? — уже спокойнее спросил Сталин.
— Я должен был подсказать командующему фронтом укрепить там нашу оборону, но Манштейн раньше начал наступление...
— Вот именно — «должен был», — пробасил в трубку Верховный. — Что же теперь?
— Я приказал генералу Малиновскому перебросить свою 2-ю гвардейскую армию в район реки Мышковы. Только она способна в данный момент остановить Манштейна. Другого выхода у нас нет.
— Вы что же, отменили решение Ставки? — жёстко спросил Сталин.
— Я считаю, что как начальник Генштаба и представитель Ставки имею право принять такое решение, — спокойно возразил Василевский, словно речь шла о чём-то самом обыденном. — Собрался тут же доложить вам, но связь с Москвой была прервана.
— А как же операция «Кольцо»? — сдержанно спросил Верховный, хотя, как потом он признался Василевскому, в его душе «бушевала буря».
— Предлагаю пока её отложить. Паулюс сидит в «мешке», и, если ему не поможет Манштейн, никуда он не денется. — Начальник Генштаба выждал, затем добавил необычно твёрдо: — Главное сейчас, товарищ Сталин, не дать Манштейну продвинуться к Паулюсу!
— А что генерал Ерёменко?
— По моему распоряжению он создал оперативную группу войск и бросил её на помощь войскам генерала Труфанова, но эта группа не сможет долго противостоять врагу. А больших сил у Ерёменко нет. Нет этих сил и у Рокоссовского, кроме армии Малиновского.
— Рокоссовский рядом с вами? Дайте ему трубку!
«В трубке послышался голос Сталина, — комментировал впоследствии этот эпизод Рокоссовский. — Он спросил меня, как я отношусь к такому предложению. Я ответил: «Отрицательно». Тогда Сталин сообщил мне, что он согласен с доводами Василевского, что моё решение разделаться сначала с окружённой группировкой, используя для этого 2-ю гвардейскую армию, заслуживает внимания, но в сложившейся обстановке оно слишком рискованное, поэтому я должен армию Малиновского, не задерживая, спешно направить под Котельниково в распоряжение Ерёменко...»
Удручённый Рокоссовский, положив трубку, хмуро взглянул на Василевского:
— И всё же я остаюсь при своём мнении...
Кажется, всё, что так недавно до боли в груди беспокоило Василевского, исчезло, но где-то в глубине души сидел тугой комок и не давал ему расслабиться. Он откинулся на спинку стула, тряхнул пальцами шевелюру. Нет, не всё ещё он сделал... Да, армия Малиновского сильна, но перебросили по железной дороге половину её сил, значит, удар по танкам Манштейна будет не таким чувствительным. Созрела мысль — усилить наши войска 6-м мехкорпусом и 7-м танковым корпусом из 5-й Ударной армии. Эти два корпуса нанесут фланговые удары в тыл немецкому 57-му танковому корпусу.
— Что тебя ещё мучит? — спросил Рокоссовский, наблюдая за ним.
Василевский высказал ему свой замысел.
— Фланговые удары в тыл 57-му немецкому корпусу? — перс спросил Рокоссовский. — Здорово! И как мне в голову не пришла эта мысль, хотя фланговые удары я уважаю! Что же тебе мешает отдать приказ направить туда эти два корпуса?
— После бурного разговора о передаче армии Малиновского Верховный может мне отказать.
— Не откажет! — горячо возразил Рокоссовский. — Твой замысел даст фронтам огромный выигрыш... Нет, если ты это но сделаешь, я сам доложу Верховному. У меня забрал целую армию, а просить у Сталина два корпуса робеешь!
Зазвонил аппарат ВЧ. Василевский снял трубку.
— Товарищ Василевский, вы уверены, что армии Малиновского хватит, чтобы крепко ударить по танкам Манштейна? — вдруг осведомился Верховный. — К тому же в район Котельникова перебросили ещё не всю армию, хотя ваш подопечный заверил меня, что ускорит это дело.
— Меня это тоже тревожит, — признался Василевский. Нам бы сюда ещё два корпуса. — Он изложил Верховному свой замысел. И тот его одобрил.
В самый разгар боев Василевскому позвонил командующий Сталинградским фронтом Ерёменко и обеспокоенно спросил, не бросит ли Манштейн на выручку своего 57-го корпуса танки.
— Удар наших корпусов по флангам немецких войск скуёт манёвр Манштейна, если он вдруг решится на такой шаг, — успокоил его Василевский.
Но бравый Манштейн решился на другой, более опасный манёвр. Когда наши войска освободили Котельниково, он попытался удержать фронт под Тормосином, куда и стал перенацеливать свои танки. Но Василевский мигом смекнул, что надо предпринять. Он позвонил командующему Юго-Западным фронтом Ватутину и сказал:
— Надо сдержать войска Манштейна на Чире, Николай Фёдорович. Как ты, сможешь? Я передаю тебе 5-ю Ударную армию и 3-й гвардейский кавкорпус. Хватит этих сил?
— Вполне! — весело отозвался Ватутин. — Я подключу к этому делу и свою 5-ю танковую армию.
«Доложу Сталину, а то вдруг моё решение он не одобрит», — подумал Александр Михайлович. Он тут же связался с Верховным.