— Нет, — сухо ответил Сталин. — Я считаю, что вам надо денька три хорошо отдохнуть, а если потребуется, я вас найду...
— Где письмо? — спросил Василевский, едва вошёл в кабинет к Антонову.
Тот извлёк из ящика стола запечатанный конверт и вручил его Александру Михайловичу.
— У Верховного были?
— Только что от него. Он разрешил мне несколько дней отдохнуть, пока на фронтах наступило затишье. Я поеду к себе на дачу. Так что ты, Алексей, сам тут командуй, но помни: если что — я рядом!
— Зря тревожить вас не стану! — заверил Антонов.
Василевский про себя прочитал письмо сына:
«Здравствуй, отец! Ты, наверное, сейчас так занят делами на фронте, что нет времени написать мне хотя бы несколько строк. С тех пор, как я уехал в авиационное училище, от тебя ни строчки! Но я не сержусь: сейчас идёт кровавая война и тут не до сантиментов. Знаешь, я тоже хочу как можно скорее попасть на фронт, но мне страшно не везёт. Проучился три месяца и тяжело заболел. Мы были на заготовке леса, я промок под дождём и сильно простыл. Надо было сходить к врачу, а я счёл это пустяком, и теперь мне совсем плохо. Врач прописал таблетки, я глотаю их, но кашель стал сильнее. Я не знаю, чем болен, но дышать тяжело, тугой спазм лёгких, будто их кто-то сдавливает руками. Куда уж тут до учёбы! Вчера так сильно кашлял, что из горла пошла кровь. Как поправлюсь, снова напишу тебе, ладно?
Будь здоров, отец, успехов тебе на фронте! Целую. Твой сын Юрий.
Р. S. Если увидишь мою маму, очень прошу тебя не говорить ей о том, что я болен. Ты же знаешь, у неё слабое сердце, и как бы не случилось беды».
Генерал Антонов, занимаясь делами, изредка взглядывал на своего начальника. Лицо Василевского, ещё недавно румяное, поблекло, блеск в глазах исчез, взгляд стал отчуждённым.
— Попал мой Юрка в переплёт, — грустно сказал он.
— Я помню, как под Москвой он рыл окопы и всё говорил, что уйдёт на фронт.
— Юра учится на авиационного механика, а сейчас тяжело заболел. Я просто растерян и не знаю, как ему помочь.
Антонов предложил вызвать его в Москву на лечение.
— Я ещё не решил. А тебе, Алексей, спасибо за заботу.
Вернувшись в свой кабинет, Василевский, не снимая шинели, позвонил домой:
— Это я, Катюша...
— Боже ты мой, Саша! — воскликнула жена. — Когда приехал?
Он сказал, что прилетел рано утром, когда она, наверное, ещё спала с Игорьком, и сразу поехал в Ставку. А теперь звонит ей из Генштаба.
— Игорёк вырывает из моих рук трубку. Дать ему?
— Дай... Это ты, сынок?
— Здравствуй, папка! Ты что-нибудь привёз мне? — клокотал в трубке звонкий голос сына.
— Привёз, сынок. И знаешь что? Гильзу от пулемёта «максим», из такого же Василий Чапаев строчил очередями по белым.
— Здорово! Я тебя жду... — Он передал трубку матери.
— Ты слышал, что сказал сын? Мы тебя ждём!..
На душе у Александра Михайловича потеплело. Мысль о том, что дома всё хорошо, ободрила его, даже тревожное письмо старшего сына не казалось ему таким страшным, когда он читал его. И всё же сердце больно сжималось, когда он думал о болезни Юрия. «Надо съездить к Серафиме», — решил он.
Подул стылый ветер, потом пошёл снег — сухой, колючий, как шило. И сразу потемнело, хотя часы показывали начало двенадцатого. Василевский вышел во двор и сел в машину.
— В Сокольники поедем, Петрович, на мою старую квартиру! — обратился он к водителю. — Чай, не забыл туда дорогу? Помнишь высокий кирпичный дом?
— Вы жили там с генералом Жуковым...
— Значит, не забыл! Туда и поезжай...
Старая «эмка» прытко бежала по асфальту, обогнала трамвай, затем свернула к парку. Сидя рядом с водителем, Василевский смотрел сквозь стекло кабины на дорогу. Мысли в голове путались. « Вчера так сильно кашлял, что из горла пошла кровь». Эти строки из письма сына жгли его калёным железом. Чем он болен? Да, прав Антонов, надо срочно вызывать Юру в Москву и показывать врачам. «И пока я не уехал на фронт, это нужно сделать», — решил Александр Михайлович.
— Приехали, товарищ маршал, — прервал его раздумья водитель.
Василевский стал подниматься в квартиру, где жила мать Юрия. Нажал на кнопку звонка. Скрипнул засов, и дверь открылась. На пороге стояла его первая жена.
— Здравствуй, товарищ полководец! — улыбнулась она. — Какими судьбами? Вот не ожидала... Ну что ж, заходи, гостем будешь.
Он снял шинель, и Серафима увидела на плечах тужурки сияющие золотом погоны маршала.
— Боже, ты уже маршал? — удивилась она. — Ну ты даёшь...
— Недавно присвоили. — Он подошёл к зеркалу, расчесал волосы. — Ну, а как ты живёшь? Замуж не вышла?
— Кто же меня возьмёт со взрослым сыном? — усмехнулась Серафима. В её голосе Александр Михайлович уловил грусть. — Юре уже восемнадцать, сказал, что как окончит учёбу, уйдёт на фронт. Говорит: «Отец на фронте, а почему я должен сидеть дома?» Ты мог бы, конечно, лучше устроить сына, но не станешь этого делать. Ты у нас человек совестливый.
— Не ёрничай, Серафима! — сердито отозвался Василевский. — Мне Антонов передал письмо Юры. Ты в Генштаб его принесла?
— Да. Письмо адресовано лично тебе, и я не вправе его открывать. А ты его читал?
— Да.
— И что он тебе пишет? — Она вся напружинилась. — Как у него дела? Что с учёбой? Скоро ли закончит училище?
Жена сыпала вопросами, а он никак не мог решить, как ей сказать о болезни сына.
— У Юры всё хорошо... Вот только приболел он. Простудился...
— Письмо у тебя? — спросила она.
— У меня... — Он замялся.
— Дай прочесть! — требовательно произнесла она.
— Я же всё тебе сказал...
— Нет, милый Саша, ты дай мне его письмо! Я — его мать и хочу знать, что он тебе пишет.
Он достал из кармана шинели письмо, развернул его.
— Я тебе прочту...
— Нет, я сама прочту, — решительно возразила она и не взяла, а вырвала письмо из рук.
— Серафима, что за грубость? — возмутился Александр Михайлович. Но она уже не слушала его — развернула листок, стала читать.
«Сейчас закатит истерику», — подумал он.
Серафима едва не задохнулась, когда прочла письмо сына.
— Боже, у него из горла кровь пошла!.. — вскричала она. Сыночек, мой сыночек, что они с тобой там сделали!.. — Она заплакала громко, с надрывом.
Василевский растерялся и не знал, что ему делать.
— Успокойся, Серафима, — тихо сказал он, убрав чёлку со лба. — Лес заготавливали, пошёл дождь, и Юра простыл. Я поза бочусь о нем...
Серафима застонала, с трудом подавляя в себе боль.
— Что ты предлагаешь?
— Вызову его в Москву, врачи его обследуют, потом положу в госпиталь.
— Юру отпустят из училища?
— Я сделаю так, что его откомандируют в распоряжение Генштаба. Юра не только мой сын, он ещё и солдат. Так что моя совесть будет чиста. И вот ещё что, — продолжал Александр Михайлович, поглядывая на Серафиму. — Пока Юру будут обследовать врачи, пусть поживёт у меня на даче. Катя возражать не ста нет, да и Игорьку веселее.
— Я согласна...
— Спасибо, дорогая...
— Я тебе «дорогая»? — Серафима усмехнулась. — Не лицемерь, пожалуйста! Ты же знаешь, я этого не терплю. Катя — вот она, должно быть, тебе «дорогая». А я любимая для моего сыпи.
Василевский замялся:
— Ты мне, Серафима, давно не жена, а я тебе не муж. Но ты дала жизнь моему сыну. И, если когда-нибудь потребуется моя помощь, звони, приходи ко мне домой. Ну что ж, я пошёл. — Он поцеловал её в щёку.
Серафима не шелохнулась. В голове тревожно билась мысль: «Он давно уже не мой...»
У двери Василевский остановился, вынул из кармана пачку денег и отдал Серафиме:
— Это мои наградные. Прошу, возьми, пожалуйста. Купи что-нибудь себе.
Серафима даже не притронулась к деньгам. Тогда он положил их на стол и, толкнув дверь плечом, вышел.
— Ты мне нужен, Алексей, — входя в кабинет генерала Антонова, сказал Василевский. Он достал из кармана письмо сына и вручил ему. — Прочти, нужна твоя помощь, а то я что-то запутался...
Он задумчиво курил, пока Антонов читал про себя письмо Юрия.
— Туберкулёз в острой форме — вот что означает кровь из горла, — авторитетно заявил Антонов, когда узнал о болезни Юры. — Молодой парень, и вдруг так заболеть. Это же трагедия!
— Ты говорил, что сына надо вызвать в Москву и показать врачам. Но как это сделать?
Антонов предложил послать за своей подписью начальнику училища телеграмму по бодо с указанием откомандировать курсанта Юрия Василевского в Москву в связи с тяжёлым заболеванием.
— Через два-три дня он будет здесь, — сказал Антонов. — Тогда и покажем его врачам. Если надо, я сам отвезу его в госпиталь.
— Мудро, Алексей. Отстучи телеграмму, а я схожу в парикмахерскую. Да, надо же тебе дать адрес, где Юра учится. — Он порылся в кармане: — Нашёл... Пиши: Челябинская область, город Миасс, авиационная школа механиков.
Допоздна Василевский сидел в Генштабе и решал различные фронтовые вопросы. Домой пришёл уставший. Дверь ему открыла жена.
— Наконец-то появился наш папка! — воскликнула она, обнимая и целуя мужа.
Он снял шинель, повесил её на вешалку и схватил сына на руки. Игорь смеялся, хохотал, просил отца подбросить его к потолку.
— Я не боюсь, бросай! — кричал он.
Александр Михайлович вынул из кармана плитку шоколада и отдал сыну:
— Не наш шоколад, американский!
Юра отломил кусочек и бросил в рот:
— Ох и вкусный, папка! Дай мне ещё...
После ужина Игорь ушёл играть в детскую. Василевский сел на диван, позвал жену и рассказал ей о болезни старшего сына.
— Я хочу вызвать его сюда, чтобы врачи обследовали. Не возражаешь, если он поживёт у нас на даче?
— Что за вопрос, Саша? — удивилась Катя. — Пусть приезжает. Втроём нам будет веселее.