Мотив у обоих есть — одного Владислав в подвале держит, другой его выручать приехал…
Нет, такой случай упускать нельзя.
Поэтому, едва толстячок припустился от нее бегом, Лилечка сделала условный знак рукой, и около нее тут же оказался красавец Рустам, который все время держался поблизости — на всякий случай.
С Рустамом она уже обсуждала проблему устранения Владислава. Проблема заключалась в том, что если Славика обнаруживают мертвым, то первой подозреваемой оказывается она, вторая претендентка на наследство, у нее есть мощнейший мотив — деньги.
Еще вчера ночью в объятьях Рустама она сообразила вдруг, что Славика нужно убивать на этой самой базе, только обставить все это как попытку освободить схваченного Славиком пленника.
Продумать инсценировочку: на Владислава и его людей нападает какая-то группа вооруженных людей и пытается освободить пленника. Поднимается перестрелка, в которой Славик оказывается застрелен. Пленнику тоже не повезет, его заденет шальная пуля. Легко так заденет, но точно, — в висок. Видя такую незадачу, нападавшие на Славика скрываются, оставив трупы для милиции.
Никаких оснований подозревать Лилечку быть не может. Нужно только позаботиться о свидетелях перестрелки, а также о своем алиби.
Ну, это не проблема. Сложнее с тем, что своих ребят Рустам посылать не хотел, он ими слишком дорожил, чтобы так подставлять, его еще уговорить нужно. А нанимать других, — есть риск, что за теми давно менты наблюдают.
И тут появляется этот чудик! Это сама судьба ей помогала. Как он только сумел ее найти, это же счастливое стечение обстоятельств — он оказался другом того самого похищенного. Чудеса, да и только. Теперь никого искать не надо, достаточно одного человека с надежным пистолетом. Просто шлепнуть Славика при первом удобном случае и быстренько сматываться.
И больше она никогда уже не станет беспокоиться о том, что Славику удастся разыскать труп Генриха Львовича и она останется без средств к существованию. Славик уже никогда не получит свое наследство — это раз. Ее ежемесячное содержание будет выплачиваться ей постоянно и неизменно, из месяца в месяц, из года в год, согласно распоряжению Генриха Львовича.
Есть, наконец, и третье! Пожалуй, самое интересное из всей этой истории. Едва Славик окажется мертв, это будет означать, что наследника, указанного в завещании, больше нет, и наследство получат родственники первой степени, из которых осталась она одна. Вернее, останется одна, не надо торопить события.
И тогда она уже может спокойно искать труп Генриха, ведь как только она его найдет, все наследство Воловика перейдет к ней. Ради этого стоит рискнуть. Тем более что и риска-то нет никакого.
Рустам понял Лилечку с полуслова. Едва она ему принялась растолковывать посетившую ее превосходную идею, как он уже достал сотовый телефон и принялся вызывать дежурившего у овощехранилища в Одинцове Равиля, одновременно слушая Лилечку.
Едва она закрыла рот, как он тут же объяснил ситуацию Равилю и передал ему приказ «дождаться посетителя, затем зачистить вверенную его наблюдению территорию и снять пост наблюдения». Равиль не дурак, он все с лета понимает. Сделает все как надо.
Лилечка смотрела на Рустама с обожанием. Он был классный мужчина, не то что эти слюнявые итальяшки. Честное слово, за столом в них гораздо больше экспрессии, чем в постели. И так любят деньги! Ее просто шокировала, особенно в первое время, ситуация, когда она (!) платила мужчине за проведенное с ним в постели время. Ей казалось это каким-то уродством.
Потом она как-то с этим смирилась, но так и не привыкла. Да и за что платить-то?
За то, что он выполнит свою работу с максимальным старанием, потрудится над твоим телом, демонстрируя тебе все свои сексуальные таланты, явно рассчитывая на то, что тебе понравится его усердие и ты заплатишь больше? А сам он при этом удовольствия не получает…
О том, какое у нее тело и как реагируют на него мужчины, она прекрасно знала, и тут ее никто не смог бы ввести в заблуждение, никакие итальяшки.
Ей не жалко было денег. Стоит ли о них говорить, она платила за это копейки. Но каждый раз ей стоило больших трудов заставить себя это сделать.
Нет, Россия в этом отношении гораздо более цивилизованная страна. У нас совсем другое отношение к женщине. Мужики готовы не только платить, готовы жизнью рисковать, чтобы добиться от женщины благосклонности. И потом, эта внешняя сдержанность, за которой чувствуется скрытая мощная энергия! Нужно быть русской женщиной, чтобы почувствовать особое удовольствие в самом процессе извлечения из мужчины этой энергии.
Но когда он наконец полностью раскрепостится, когда отдаст себя во власть своих желаний, даже не желаний, а еще точнее, инстинктов, когда становится абсолютно свободен и начинает извергать на тебя, на твое тело эту свою скрытую энергию, ты и сама как бы растворяешься в своих желаниях и просто паришь в эти мгновения на каких-то совершенно неземных высотах.
И после всего этого давать мужчине деньги? До такого могли додуматься только итальянцы!
Нет, Рустам все-таки прелесть. Уже которые сутки она не отпускает его из своей постели, а он все еще ей не надоел. И на нее смотрит с восхищением. Вот это — любовь! Это за деньги не купишь.
Лилечка, цепко ухватив Рустама под руку, потащила его к себе, ей ужасно захотелось еще раз почувствовать преимущества наших, российских мужчин перед итальянскими.
Указанный на клочке бумаги адрес Макеев разыскал довольно быстро. Первая же встреченная им женщина объяснила ему, как попасть на улицу Чикина, которую он пару раз проехал из конца в конец, пока сообразил все же, где ему нужно свернуть в глубь довольно беспорядочно расположенного квартала.
Но дальше все было предельно ясно.
Нужное ему здание он увидел сразу, поскольку оно одно из всех соседних производило впечатление заброшенности — выбитые в половине окон стекла, облезлая краска, снятая с петель и прислоненная к стене входная дверь.
А когда он увидел наконец сделанную огромными, из-за чего он сразу их и не увидел, буквами надпись: «На слом!», сомнения его окончательно покинули, это была именно та овощная база, о которой шла речь.
Одноэтажное здание было обнесено жиденьким забором из сетки-рабицы, вокруг не было ни души, лишь у соседнего жилого дома стояли несколько легковых автомобилей. Они Макеева не беспокоили, с того места, где они стояли, вход в овощехранилище не просматривался, значит, и наблюдения оттуда никакого вести было нельзя Его внимание привлекла одиноко стоявшая машина с тонированными стеклами, торчавшая в совершенно неподходящем для стоянки месте, между домами, словно брошенная. Она стояла прямо напротив двери в интересующее его здание.
— Наблюдаете, ребятки? — пробормотал он. — Наблюдайте, наблюдайте.
Макеев достал из «бардачка» деловую папку для бумаг, вылез из машины, запер ее на ключ и направился прямо к открытой двери бывшей овощной базы.
Уже на пороге в нос ему ударил кислый запах овощной гнили. Макеев сморщил нос и непроизвольно передернул плечами.
Он терпеть не мог неприятных запахов и вообще всего, не правильного с его точки зрения. Наверное, поэтому и пошел в милицию, устанавливать торжество целесообразности и соответствия.
Макеев и не думал скрываться и подкрадываться к двери, да и возможности такой не было, все пространство вокруг одиноко стоящего здания просматривалось и снаружи, и изнутри, из окон.
К тому же у него не было оружия, и вступать в перестрелку ему очень не хотелось.
Потому что в перестрелке он мог участвовать только в качестве мишени. А крадущийся человек вызывает желание выстрелить в него, прежде чем появится желание узнать, чего он хочет.
Поэтому он шел уверенно и по-хозяйски, топая по коридору и хлопая дверями комнат. Он заглядывал в каждую комнату, чтобы быть уверенным, что никто не останется у него за спиной.
При этом бормотал какую-то чушь, исключительно для своих гипотетических наблюдателей. Макеев был уверен, что за ним наблюдают.
— Это черт знает, что такое! — возмущался он вполголоса, как человек, который говорит сам с собой. — Они же поуродовали все производственные мощности. Здесь же вполне можно разместить швейный цех.
Какого черта им понадобилось сдирать полы? Говорил я Гаврилову, надо еще раз посмотреть, прикинуть, нельзя ли все эти развалины сдать в аренду…
Он толкнул одну из дверей, но она распахнулась не полностью. Макеев просунул голову в образовавшуюся щель и увидел лежащего на полу человека.
Около его головы стояла лужица подсохшей крови. Лица видно не было, Макеев успел рассмотреть лысую, очевидно, бритую голову и тут же отпрянул обратно.
Афишировать свою находку не стоило.
«Так. Один труп, — подумал он. — Интересно, кто бы это мог быть? И кто это его так? Костя постарался? Или он вместе с Костей был? Но Панфилов никогда мне не говорил, что у него есть в Москве какие-то знакомые. Может быть, это и есть Воловик-младший?»
Надо было скрыть от того, кто прислушивается к его движению по коридору, свою находку. Поэтому Макеев осторожно, не суетясь, двинулся дальше и продолжил свои бормотанья, подготавливая тех, кто находился в здании, к неприятному для них известию.
— «На слом!» Сломать можно все, что угодно, — возмущенно говорил он вполголоса. — А ты попробуй извлеки пользу из этого дерьма! Завтра же пришлю человека, чтобы закрасил эту дурацкую надпись на стене. С такими лозунгами ни хрена мы эту базу никому не сдадим. Фу, черт, откуда вонища-то идет? Наверняка в подвале дерьмо какое-нибудь гниет. Эх, работнички, мать вашу!
Распахнув очередную дверь, Макеев сразу же заметил человека, сидящего за письменным столом у стены. Не ускользнуло от его внимания и быстрое движение его руки под крышку стола.
«Пистолет! — мелькнуло у Макеева в мозгу. — Осторожно, Саша. Не переигрывай, но из роли не выходи. Этот человек опасен».
Он сделал вид, что не сразу заметил сидящего за столом. Лишь скользнув по нему взглядом и почти уже отвернувшись, Макеев вдруг застыл, как бы в удивлении, и медленно повернул к нему голову.