– Ты говорила о двух вещах. Какая вторая? – напомнил он.
– Да, да. Меня так давно подмывало все тебе рассказать, но… ты бы вломился сюда в своих сапожищах и уж точно пустил бы по ветру финал моей карьеры. Поль меня в асфальт укатал бы. Короче, сегодня он пусть делает что хочет, мне теперь плевать. И потом, дело уже четыре года как закрыто… Может, с точки зрения правосудия все и закончено, но ты-то здесь, сидишь передо мной, со своей слоновьей памятью, так что…
Габриэль выбрался из кресла, затаив дыхание. Солена смотрела на отражение его силуэта в оконном стекле. Мотнула подбородком в сторону города внизу:
– Видел эту тучу птиц и бойню той ночью? Я спустилась поглядеть на трупы, это ж просто безумие какое-то. Сразу подумалось о десяти казнях египетских, «Я наполню Египет лягушками». Исход, глава восьмая, стих два… А другой отрывок из Библии наводит на мысли о Содоме и Гоморре, городах, разрушенных огненным дождем за грехи их жителей. Может, Господь решил наслать кару на Сагас, чтобы наказать за трагедии, которые здесь разыгрались.
Кошка мурлыкала. Мягкое тепло обволокло Габриэля. Алкоголь, включенный на максимум обогреватель и мистические разглагольствования Солены… Она всегда была верующей и каждое воскресенье ходила в церковь.
– Это розовые скворцы, – кажется, они прилетели из степей Украины. Они устраиваются на ночь в окрестностях города, чтобы уберечься от хищников, перед тем как отправиться напрямую в Испанию. Я в жизни не видела такого явления. Они все кружат и кружат, иногда даже похоже на торнадо. Банди целыми днями их разглядывает. Вчера он буквально слюной изошел. Наверняка его с ума сводит, что у него нет крыльев.
Женщина выпустила кота и повернулась к Габриэлю, исполнившись решимости:
– Ты на машине?
Он помахал ключом. Она налила себе прощальный стаканчик и сняла с вешалки жакет, который носила еще двенадцать лет назад. На пару с перуанским пончо это выглядело круто.
– Поехали, – бросила она.
– Куда это?
– На старую гидроэлектростанцию на озере Мируар.
Очень скоро «мерседес» уже поднимался по другому склону долины. Между елями шумели водопады, дорога превратилась в асфальтовую тропинку, ведущую к едва различимой скале на вершине. Габриэлю пришлось включить фары. На высоте около пятисот метров над городом они погрузились в толщу облаков.
Дорожные щиты указывали на въезд к гидроэлектростанции, закрытой несколько лет назад. Следовало хорошо знать эти места, чтобы не пропустить поворот с ведущей на вершину дороги и двинуться в сторону леса по едва различимому проезду. Габриэль осторожно объезжал корни, взломавшие асфальт на старом подъездном пути. По словам Солены, работы по демонтажу станции начались в 2009-м, вела их EDF[24], которая планировала построить вместо нее новую, более современную. Электростанция на озере Мируар была возведена аж в 1936 году и стала одной из первых во Франции, использующей для передачи энергии систему насосов. Все работы по ее разборке и сносу были остановлены через шесть месяцев, в разгар зимы, и более не возобновлялись. Никто не знал почему.
За очередным поворотом открылось озеро Мируар. Своим названием[25] оно было обязано той чистоте, с какой его зеркальная гладь отражала склоны окружающего его гранитного цирка, этого изумительного природного ансамбля из скал различных оттенков, от темно-серого до молочно-белого. При благоприятной погоде – в солнце и безветрие – на его берегах возникало ощущение, будто падаешь в бездонную дыру, возникшую в горах.
Но сейчас озеро было лишь темным провалом, утопавшим в туманах. Проехав еще километр, Габриэль припарковался на стоянке за зданием с высоким металлическим фасадом и множеством застекленных проемов под неплохо сохранившейся крышей-террасой. С наружной стороны навесные конструкции, пилоны и электрическая проводка были уже разобраны. Три гигантские трубы напорного водовода, идущие из верхнего бассейна, по-прежнему выступали из скалы, впиваясь ниже в бетонные стены. Восьмьюдесятью метрами выше едва угадывалась забутованная площадка дамбы. Габриэль вспомнил, как, когда станция еще работала, яростные воды другого высокогорного водоема – Черного озера, расположенного выше по склону, – по команде нагнетались в трубы, что позволяло запускать все четыре турбины одновременно и таким образом снабжать электричеством часть населения Сагаса.
– Нам нужно то, что там, внутри, – заявила Солена.
Она не пожелала ничего ему рассказать, решив устроить сюрприз. В свое время начальство стройплощадки повесило замок на металлические двери центрального блока, но его давным-давно сломали – возможно, исследователи заброшенных зданий.
Они прошли под фронтоном, украшенным фреской с изображением движущих сил озера Мируар. Цветная керамическая плитка, еще не поврежденная или не украденная, покрывала потрескавшиеся стены. Чуть дальше они миновали залы с похожими на гигантских улиток турбинами, подключенными к массивным генераторам. В одном из закоулков гулко капала вода, издавая «плюх!», как в глубине пещеры. Агонизирующее здание еще дышало.
– Тут ни черта не видно, – заметила Солена. – Надо было захватить фонарик.
– Надо всегда при себе фонарь иметь, когда наступает черная смерть.
– Dixit[26] человек, потерявший память. Еще и стихами.
Солена включила в своем мобильнике встроенный фонарик. В конце коридора они поднялись по огражденной проволочной сеткой винтовой лестнице с заржавевшими ступеньками. Габриэль представил, как тяжело было здесь работать, особенно зимой, в оглушительном грохоте нагнетаемой воды, в одиночестве и пронзительном холоде. В тот момент, когда они заходили в верхний зал, ледяная струя ударила им прямо в лицо. Солена закричала, прижав ладони к глазам. Габриэль согнулся пополам, горло жгло огнем.
Слезоточивый газ.
Металлический грохот на лестнице: какая-то масса неслась вниз по ступенькам. Габриэль схватился за перила, выкашливая внутренности. Череп пульсировал, ощущение такое, будто в глаза попали металлические опилки, но это не помешало ему разглядеть внизу надвинутый капюшон. Он повернулся к Солене, упавшей на колени. Изо рта у нее текла слюна.
На заплетающихся ногах и с хрипящим горлом он начал спускаться. Попытался сглотнуть – показалось, что он сожрал горсть гвоздей. Стук подошв о металл буравил барабанные перепонки.
Наконец-то свежий воздух… Габриэль распахнул глаза, невольно усилив боль от ожога. Какая-то фигура быстрым шагом огибала озеро, уже почти растворившись в тумане. Ярость превозмогла боль, и Габриэль побежал. Но сердце будто взорвалось в груди. Через сто метров, едва не задохнувшись, он остановился и уперся руками в колени. Минуту спустя по лесу разнесся шум мотора и затих вдали.
Габриэлю потребовалось время, чтобы прийти в себя, он долго сплевывал, избавляясь от химического привкуса во рту, прежде чем вернуться на станцию. Поднял меховой ворот и спрятал нос под молнию куртки. Солена со слезящимися глазами сидела в углу. Опустившись перед ней на корточки, Габриэль осмотрел повреждения: вместо глаз два шарика от пинг-понга.
– Не трогай глаза, главное, не три их. Ты что-нибудь успела увидеть? Лицо?
– Ничего… А ты?
– Немногое. Шарф, капюшон, перчатки… Ушлый парень. Он поставил машину недалеко от того места, где мы въехали на станцию.
Он выпрямился, с трудом пытаясь понять, что с ними только что произошло. Все случилось так быстро.
– Что мы здесь делаем, Солена?
С болезненной гримасой она ткнула в бесконечное пространство зала:
– На стене, там…
Осторожно ступая, Габриэль двинулся вдоль тесного прохода, построенного над залом, занимаемым генераторами, под путаницей балок и несущих металлических конструкций крыши. Через узкие окна он видел черные воды ледяного озера, по берегу которого вилась дорога.
И тут его взгляд уперся в слова, написанные красным на стене справа, между двумя бетонными колоннами:
Я ЗНАЮ, ГДЕ ОНА
Габриэля пробрала дрожь. Под надписью – тщательно выполненный той же краской рисунок размером сантиметров пятьдесят. Он узнал увеличенное изображение подвески, которую носила Жюли: книга в узорной обложке с изящно переплетенным орнаментом. Он обернулся к Солене, опиравшейся на перила:
– Объясни.
Она все никак не могла перевести дыхание.
– В середине две тысячи семнадцатого… Твоя бывшая жена получила анонимное послание, отправленное из Сен-Жерве… В конверте лежала вырванная из романа страница… Из букв, обведенных на ней, составлялась фраза. Страница сто двенадцать, до сих пор помню. А роман – «Десять негритят» Агаты Кристи. И… и там говорилось: «Ключи к разгадке находятся на станции на озере Мируар»… Поэтому мы явились сюда и обнаружили то, что ты видишь… Другие надписи, там дальше, появлялись с течением времени… Апрель восемнадцатого, февраль девятнадцатого…
Оглушенный, Габриэль сделал несколько шагов. Он понял, почему Поль так спешил избавиться от него, не допустить, чтобы он встретился с Коринной, почему не отдавал остальное досье. Между следующими колоннами друг под другом были написаны слова. Он прочел сверху вниз:
– «Лакал», «лавал», «нойон», «абба», «xanax»[27]. Что это значит?
Солена подошла ближе. Потрогала кончиком указательного пальца последнее слово. На пальце остался красный след.
– «Хanax» здесь не было. Он только что его добавил.
Габриэль принюхался. Свежая краска.
– Это палиндромы, – пояснила Солена, – слова, которые одинаково читаются слева направо и справа налево. Мы не знаем, кто и зачем несколько раз приходил сюда, чтобы их написать, в этом нет никакого смысла. «Лакал» – глагол, «Лавал», видимо Лаваль, и «Нойон» – названия городов, «Абба» – музыкальная группа. Что до «Хanax» – это, кажется, успокоительное.