Макс чуть не подскочил от неожиданности.
— Как?
— Заберем его оттуда к нам.
— На передержку или насовсем?
— Насовсем, конечно!
— Ты что! Помнишь, что было, когда Сашка Лорда привёл? Я думал, Мама-Таня их обоих выставит.
— Зря ты так думал. Кузнецовы так не поступают. А Трифон там погибнет. Понимаешь, домовой — он как кот. Чтобы жить, ему дом нужен.
— Собаке дом тоже нужен!
— Нужен, да не так, как коту или домовому. Собаке нужен человек, Хозяин. Вот тогда она Настоящей Собакой делается. А кошкам больше нужен Дом. Наш собственный, понимаешь? Люди там живут вместе с нами, мы их любим, да. Но Дом для нас важнее.
— Надо же… Вроде под одной крышей живём, а какие мы с тобой разные.
— Люди тоже все разные — и ничего, живут. Рядом с домовыми, собаками и кошками. А от домового и людям, и дому только польза. Вот сам увидишь. Трифон отдохнёт, отъестся, осмотрится — и за работу.
— А что он делать будет?
— За порядком следить… Смотри, смотри!
Смотреть Максу было не нужно — идущих навстречу собак он уже почуял. Хвост на всякий случай вежливо махнул пару раз вправо-влево.
— Здорово! — процедил белый пёс с чёрным пятном на морде, и нос у него красноречиво сморщился — так, что блеснули зубы.
— Привет! — тявкнул второй: поменьше, весь в клочьях рыжей свалявшейся шерсти.
— Добрый день! — вежливо ответил Макс, но хвост подсказывал, что ничего доброго не будет.
— Это ты наших кур гонял? — Пятнистый оскалился.
— Я не знал, что они ваши. Думал, это голуби такие…
— Ты чё, тупой? — перебил рыжий. — Никогда курицы не видел?
— Не видел. Я в городе живу, там куры не водятся.
— Фу-ты ну-ты, лапы гнуты… — издевался рыжий. — Курицу не видел, а с котом связался!
Макс оскалил зубы, и тут Пятнистый сильным толчком в плечо сбил его с лап.
— Не тр-р-рож-ж-жь! — зашипел Маврик, выгибая спину.
— Цыц! С тобой потом разберемся! — бросил Пятнистый.
Маврик взвыл не хуже пылесоса и вцепился ему прямо в морду. Макс извернулся, вскочил и тяпнул Рыжего за ухо. Тот с визгом бросился прочь, а Маврик драл своего противника когтями, добираясь до глотки.
— Держись! — гавкнул Макс и ухватил Пятнистого за ляжку.
— Все на одного, да? — Пятнистый извивался, стараясь сбросить с себя осатаневшего Маврика.
— Нет, все за одного!
Пятнистый вырвался и побежал вслед за Рыжим.
— Один за всех! — победно проорал Маврик. — Мр-р-ряу-у-у!
— Ну, ты даёшь! — сказали Макс и Маврик одновременно.
— Пошли домой, — Маврик боднул Макса в бок.
— Попадётесь ещё! — пролаяли сзади.
Макс повернулся хвостом к беглецам, несколько раз кинул землю задними лапами и сказал:
— Ну пошли.
Спасти домового Трифона
После ужина Маврик шепнул Максу на ухо:
— Сейчас за Трифоном пойдём! Щель в заборе я уже нашел.
Хвост сам по себе вильнул в знак согласия. А Маврик сел перед выставленными у двери кроссовками и задумался.
— Вот эти берем, запомни! Те, что с краю.
— Ты что, зачем нам кроссовки?
— Нам и одной хватит. Она со шнурками, видишь? А остальные на липучках.
— Маврик! Объясни, что к чему.
— Трифона будем перевозить — сюда, на новое место. Это тебе придётся, у меня не получится.
— Ты что, меня запрягать собрался? Так ведь я не ездовой пёс, не хаски какой-нибудь.
— Можешь ты не перебивать? — Маврик огляделся по сторонам. — Вон, смотри, деревяшка валяется. Возьми её в пасть, держи покрепче и слушай.
Макс хотел обидеться, но понял: Маврик прав. Неугомонная таксичья душа не даёт слушать спокойно, а время не ждёт, солнце давно село…
Деревяшка на вкус оказалась очень даже ничего.
— Понимаешь, домовых раньше из старого дома в новый в лапте перевозили — это обувь такая была. Можно ещё на венике, только я его здесь не нашел, да нам его и не утащить — тяжело, неудобно. Так что кроссовка сгодится. Берешь её в пасть, и идём туда, к Трифону. Он залезает внутрь. Потом идём обратно. Здесь его выпускаем. Вопросы есть?
«Точно как Самый Старший Кузнецов разговаривает!» — подумал Макс и выплюнул деревяшку.
— Есть! А ты что будешь делать?
— Трифона уговаривать. Он одичал, бедняга, не верит никому. Люди его бросили одного в доме. Ушли и не вернулись. Он их ждал, ждал, а потом усыхать начал.
— Это как — усыхать?
— Ну… уменьшаться, скукоживаться. Да ты не бойся, донесем. Домовые и так не тяжелые, а он теперь лёгонький совсем… наверно. Я бы и сам эту несчастную кроссовку отнес, да у меня пасть куда меньше. Мне её не утащить.
— Понятно. А откуда ты всё это знаешь?
— Матушка рассказывала. Да и мы, кошки, с домовыми родня. Своих бросать нельзя.
— Точно! Кузнецовы так не поступают. Договорились.
Маврик проскользнул в кухню и тут же вернулся.
— Пошли! Все чай пьют. Пока не будут ложиться спать, нас никто не хватится.
Максу стало страшновато. Но он вспомнил тихий плач в заброшенном доме и покрепче ухватил в пасть кроссовку.
— Тс-с-с! — прошипел Маврик. — Не стучи когтями! Давай за мной!
По дороге пришлось несколько раз отдыхать: кроссовка оказалось тяжелой. Маврик крутился рядом, вглядываясь в темноту, и помалкивал. В небе висела полная луна, глядела вниз, на Лукошкино. Так и хотелось всё бросить, сесть и полаять на неё как следует…
Пролезть в дыру с кроссовкой оказалось сложно. Макс пропихивал её мордой. Маврик полз сзади, шипел и бранился в усы.
В доме было тихо. Маврик насторожился, мяукнул и тут же повеселел.
— Живой, отзывается! Успели! Пошли к печке. Только молчи, понял? Я с ним сам поговорю.
Кроссовку запихали под печь, в темноту и паутину, оставив шнурки снаружи. Маврик сел рядом и громко замурлыкал.
Под печкой заворошились.
— Домовой, домовой, пойдём со мной! — сказал Маврик и снова замурлыкал.
В подпечной темноте пискнули. Мышь, что ли?
— Всё, он уже там! Потащили! Ты за один шнурок, а я за другой. Раз, два — взяли!
Кроссовка вся перепачкалась в пыли и старой копоти. С неё спрыгнул паук и метнулся обратно в родное подпечье. Маврик басовито ворковал — наверно, уговаривал домового не бояться.
— Пошли домой! Теперь его поскорее накормить надо.
— А что домовые едят? — Макс приноравливался ухватить кроссовку поудобнее.
— Что и все прочие. Кашу там, хлеб, молоко… Поделимся, короче.
— А я с ним смогу разговаривать?
— Конечно! Это пока он слабый, еле-еле шепчет. Я его и вижу, и слышу, а ты — нет. Поправится, отъестся, вот тогда и наговоритесь. Пошли!
Домовой и правда отощал: кроссовка ничуть не потяжелела.
На обратном пути отдыхать пришлось чаще.
— Ты что? — шипел Маврик. — Давай шустрей! А то закроют дверь, и будем ночевать на веранде. И Трифона покормить не успеем.
— Ты бы сам попробовал! У меня вся шея болит: голова постоянно задрана, а то кроссовка землю цеплять будет.
— Я что, виноват, что у меня пасть не такая огромная?
— И ничего не огромная! Нормальная, таксичья.
— Ага, как у крокодила! Да шучу я, шучу. Отдохнул? Ну пойдём дальше, Максик. Пожалуйста…
На веранду Маврик прыгнул первым, проскользнул в кухонную дверь и вальяжно раскинулся поперек порога. Макс напрягся из последних сил, втаскивая кроссовку в кухню…
— Кс-кс-кс! — послышался голос Таши. — Где там эти двое? Зову, зову — не идут! Кто видел?
— Макс, ко мне! — позвал Сашка.
— Подай голос, а то искать будут! — шепнул Маврик и побежал на зов.
Макс гавкнул и принялся запихивать кроссовку в угол, под половичок. Потом пробежал к поилке и принялся жадно лакать. Интересно, а домовым вода нужна?
— Молодцы мы с тобой! — это неслышно подошел Маврик. — В самый раз успели. Сейчас все лягут спать, а мы Трифона переселим.
— Ох, дай отлежаться… Лапы не держат.
— Еще чуть-чуть, Максик. Конец — делу венец. Так ещё прадедушка Иннокентий говорил.
— Ты такой мудрый, я смотрю. Весь в Мавру.
— Да ну тебя… — Маврик смутился и стал умываться.
Когда в доме стало тихо и темно, Макс с Мавриком вытащили кроссовку из угла и затолкали её под плиту. Домовой молчал.
— Как он там? — встревожился Макс.
— Нормально. — Маврик прыгнул на стол, вытащил из-под салфетки ломтик хлеба и сбросил его на пол. — Сейчас мы ему поесть дадим. Засовывай хлеб туда же, под плиту, да поглубже… Всё, главное сделано. Пусть теперь Трифон обживается.
Макс доплелся до своей подстилки, рухнул на бок и уснул.
Дом и его обитатели
Утро началось с неприятностей: Самый Старший Кузнецов хватился своей кроссовки. Искали её все. Макс тоже делал вид, что ищет, и бродил по всему дому, суя во все углы длинный таксичий нос.
— Коля, у тебя же другие кроссовки есть! — убеждала Таша.
— Эти у меня рабочие! Кому они вдруг понадобились? И почему одна пропала, а не обе?
— Все, хватит! Время дорого! Вчера редактор звонил, спрашивал, укладываюсь я в срок или нет. Вы как хотите, а я иду работать.
— А я, значит, не иду, потому что не в чем? — Самый Старший Кузнецов нахмурился и стал похож на ротвейлера.
— Мы сейчас другое средство применим, проверенное, — улыбнулась Таша. — Завяжем черту хвост!
Самый Старший Кузнецов только рукой махнул.
— Да ну вас! Всё, я пошел в мастерскую. И чтоб до обеда меня никто не трогал!
— Это как — черту хвост завязывать? — спросил любопытный Сашка.
— Вот так! — Таша принесла косынку и обвязала ей ножку стола. — Черт, черт, поиграй да отдай! Вот и все. Скоро найдется.
Сашка с сомнением покрутил головой.
Таша ушла к себе, а Макс увязался следом, изводясь от любопытства.
В светлой комнате мебели было совсем мало: стол с компьютером, забитые книгами полки, несколько стульев. В углу стоял маленький диван. Над ним висело что-то вроде ящика. Внутри у него, за стеклом, блестело непонятно что — белое и золотое… Чтобы лучше рассмотреть, Макс встал передними лапами на диван…