Мы поднялись на второй этаж, затоптались у бордовой двери, и Славик надавил на пуговку звонка.
Дверь распахнулась практически сразу.
В проеме стоял Димон с пластиковым стаканчиком, в котором болталось пиво. На нем была свежая белая тенниска и темные брюки. Вид у него был… Счастливый. Вот знаете, когда видишь счастливого человека, это сразу видно.
Мы вошли, по очереди обняли именинника, коротко поздравили.
— С праздником, дружище, — мы тоже побратались, и я протянул Димке конверт. — На реставрацию печени.
Он хмыкнул, благодарно кивнул.
— Да, фрески сегодня точно облезут.
Я разулся, заметил, что обуви у вешалки стояло уже прилично, мы были далеко не первые. Затем влез в простецкие тапочки для гостей и по широкому коридору двинул на шум и веселые голоса.
В большой просторной комнате собралось уже человек десять. Некоторых я видел впервые, но большинство были наши сотрудники. Посреди комнаты громоздился обширный стол, уставленный едой и частоколом бутылок. Из больших колонок, разнесенных по углам комнаты, играла музыка.
Я поздоровался с незнакомыми ребятами, с башенки стаканчиков на тумбе снял верхний, нацедил разливного пива и встал у края стола.
Когда все наполнили посуду, и Димка наконец присоединился к нам, Славик подошел к музыкальному центру и немного прикрутил громкость.
— Господа, — громко сказал он и качнул стакан с пивом. Затем серьезно взглянул на смущенного, но сиявшего Димку. — Господа, давайте поднимем бокалы за отличного парня. — Народ одобрительно загудел. Славик взглянул на именинника, подошел ближе и начал тост: — Димыч, я знаю тебя уже два года. За это время ты показал себя с разных сторон. Ты хороший сотрудник, надежный друг, отличный собутыльник и знатный тролль. В тебе столько сторон углов и граней, что советскому стакану и не снилось. — Все сдержанно захихикали, а Димка растянулся в улыбке. — Дружище, желаю тебе раскрыть все грани твоей неординарной личности и использовать их во благо всего человечества и мира в галактике! — Гости дружно и громко поддержали тостующего и именинника. Славик потянулся к смеющемуся Димке, они обменялись крепким рукопожатием, чокнулись стаканчиками, после чего гости свели фужеры в единый ком, тихо зашуршал пластик, звенели бокалы.
Я опустился на свободный стул рядом, поставил стакан рядом, взял вилку и окинул взглядом яства.
Тем временем, рядом присела Света. Как полагается, я обслужил девушку первой, затем, не мудрствуя лукаво, шлепнул себе горячей тушеной картошечки, салатика с крабовыми палочками и пару ломтиков сырокопченой колбаски да сыра. Нормально, классический набор. Гости тоже расселись, заскрипели ножи о тарелки, застучали вилки и ложки.
Время от времени я ловил на себе взгляды новеньких ребят. Вероятно их так же привлекала моя боевая раскраска. Синяки сойдут не раньше, как через неделю.
Неспеша, мерно, праздник набирал скорость. Мы пили, шутили, смеялись, говорили теплые слова имениннику. Надо сказать, что красноречием я не обладал, и всегда на застольях либо отмалчивался, либо говорил какую-то стандартную ерунду, вроде «счастья-здоровья». Ну не умею красиво говорить.
Утолив аппетит и выпив пару бокалов пива, я вышел покурить на балкон. Отсюда открывался отличный вид на набережную и Днепр. Опускались сумерки, зажигались огни, и мириады вывесок заведений вдоль реки. Внизу шумели автомобили, кое-где уже начинались вечерние пробки. По Днепру неторопливо ползли несколько белых катеров.
Ко мне вышел Димка. Мы закурили, и заговорили о всяких мелочах. Я вдруг вспомнил, как он сегодня растерянный вышел от Валерьяныча.
— А что там у шефа стряслось? — спросил я.
Димка поморщился, затем закатил глаза и пояснил:
— Да прикинь, захожу, докладываю, мол так и так, Аркадий Валерьяныч, ваше величество, у меня сегодня день рождения, хочу уйти пораньше, прошу помиловать и отпустить на волю. Ну он сдержанно поздравил, покивал, а потом выдал: Дима, говорит, а почему ты меня не приглашаешь? И хитро так глазом косит. Прикинь? Я дар речи потерял. Ну как бы тусовка молодежная, че напрашиваться-то?
— А ты? — уточнил я.
— А что я? — дернул тощими плечами Димка и отбросил челку. — Пригласил.
Теперь удивился я. Вот это да.
— А он?
Брагин сбил пепел в пустую банку из-под кофе на подоконнике.
— Сказал, что придет. — Он затянулся, задумчиво выпустил дым. — А может, и не придет. — Димка с надеждой взглянул на меня.
Я только хмыкнул.
— Что-то задумал наш Валерьяныч, — тихо сказал товарищ и сунул окурок в импровизированную пепельницу. — Короче, трэш какой-то.
— Ну посмотрим. — Я пожал плечами. Но ситуация и впрямь странная. Директор никогда не посещал наши вечеринки, соблюдал субординацию. Новогодний корпоратив не в счет, это другое. Но что-то здесь явно было не чисто. Я тоже погасил окурок, и мы отправились пополнить запасы пива.
Народ потихоньку расползался по квартире, разбивался, как это бывает, на группки по интересам. Все шло хорошо, добротный такой праздник.
Пока через полчаса в гостевую комнату не вошел Олег и окликнул Димку, развалившегося на диване с девчонками.
— Дим, там в дверь звонят, — сообщил Олег.
Тот как-то смялся, дернулся. Словно почуял неладное.
— Звонят? — взволнованно осведомился он.
Олег кивнул.
Именинник нехотя поднялся, отставил пиво и зашаркал в коридор. Кто-то прикрутил музыку.
Спустя минуту в проеме комнаты возникла рослая фигура Аркадий Валерьяныча. Позади него стоял поникший Димка. В руке он безвольно сжимал открытку и растерянно глядел на нас.
— Вечер добрый, молодежь, — пробасил директор и кивнул.
Все разом затихли, воцарилась неловкая пауза. Затем тут и там послышались «здравствуйте», «добрый вечер»…
— Да вы проходите, Аркадий Валерьяныч, — засуетился Димка позади и протиснулся между гостем и дверным косяком. — Присаживайтесь, сейчас принесу тарелку.
Аркадий Валерьяныч неторопливо прошел, отодвинул стул и сел за стол.
Димка вылетел в коридор и через минуту появился с чистой тарелкой и вилкой, поставил перед директором.
Руководитель поблагодарил его, и неторопливо, в присущей ему бесстрастной манере, принялся накладывать себе еду. От выпивки он наотрез отказался, и налил себе лишь апельсиновый сок.
Мало по малу разговоры возобновились, но атмосфера явно улетучилась с появлением Валерьяныча. А директор неспешно ужинал, время от времени поглядывая на ребят.
— Как дела, Сереж? — кивнул он мне, жуя ветчину. Взгляд у него был странный, подозрительный.
— Нормально, — ответил я. Валерьяныч часто закивал и принялся за оливье.
Рядом, не находя себе места, суетился Димка. Он даже пить не решался в присутствии начальства.
Выглядел шеф и правда инородно. Но вел себя совершенно спокойно, его ситуация ничуть не стесняла.
Он покушал, вытер салфеткой губы, затем взял стакан с соком, поднялся и навис над Брагиным. Тот смотрел на директора как на палача, занесшего над ним топор.
— Дима, — зычно сказал руководитель. — Знаю, ты меня не ждал и не звал. — Димка стоял красный как свекла, на лбу блестела испарина. — Но хочу сказать, что порой в жизни случаются неожиданные и, на первый взгляд, неудобные ситуации. — Валерьяныч замолчал, чуть улыбнулся и добавил: — Как сейчас. — Димка выдавил глупую улыбку. — Поэтому, хочу тебе пожелать всегда сохранять оптимизм и веру в лучшее. Что бы ни случилось. Крепкого тебе здоровья, Дима, и счастья.
Они неловко чокнулись. Аркадий Валерьяныч отпил немного сока, отставил стакан и развел руками.
— Ну что ж, спасибо за ужин, — сказал он и обвел нас взглядом. — Пора и честь знать. Отдыхайте, молодежь. Он на секунду задержал на мне фирменный подозрительный взгляд. Мы вяло, но вежливо, с ним попрощались.
Затем шеф развернулся и вышел в коридор. Димка — следом.
Когда замки входной двери щелкнули и к нам вернулся Брагин, будто с креста снятый, все уставились на него.
— Что это было? — спросила одна из девчонок на диване.
— Валерьяныч, — мрачно сказал Димка. Он нервно прошел к столу, взял чистый стакан и зашарил взглядом в поисках пива.
Я подошел, взял бутылку и свинтил колпачок. Димка тут же сунул мне стаканчик.
— Налей, Серый. — Руки его мелко дрожали. — А то, блин, адреналином все бухло вымыло.
— Да ладно, — успокоил я его. — Нормально Валерьяныч себя вел. Зашел, поздравил, да и ушел.
Димка шумно выдохнул, залпом выпил пиво, и требовательно тряхнул пустой стакан.
— Блин, — он плюхнулся на стул. — Как он это делает? Вроде и человек, а вроде говорящая статуя. Стоишь рядом, места не находишь, потом обливаешься.
— Расслабься, — я хлопнул его по спине и налил немного себе. — Нормально ж все.
— Ну да. — Димка как-то приободрился и глотнул пивка. — Точняк, норм.
Меж тем, торжество набирало обороты и где-то около одиннадцати приблизилось к своей кульминации. Тот самый момент, когда количество спиртного в организме сглаживает здравый смысл до детской простоты, а на первое место выходят эмоции. Начинаются пьяные танцы, парни подкатывают к девочкам, кто-то орет под музыку, на кухне начинаются откровенные разговоры и признания. Истина в вине, как говорится.
Я тоже порядком захмелел, но пускаться в пляс и признаваться в любви сотрудницам не торопился. Напиваться в дым желания не было. А вот Димку развезло изрядно. Одно время он носился по квартире довольный и пьяный, понемногу со всеми общался. А потом как-то вовсе исчез с радаров. В гостевой, на кухне и балконе его не было. Может, дрых где-то в одной из комнат или зажимался с подружкой. А может, колдовал над унитазом.
Я вышел покурить на балкон и полюбоваться ночным городом. Внизу синим пятном светился фонтан, чуть поодаль монументально и смиренно стояла церковь Рождества Христова, освещенная со всех сторон городскими огнями. По Набережной и Владимирском шумели автомобили. А вдалеке, на полотне ночи, горел радужный контур пешеходного моста. Черное глянцевитое зеркало Днепра под звездным небом чуть колыхалось под легким ветерком, ловило скупые блики света.