бовалось. И кстати, с компьютером многое тогда же решилось: мой друг-программист нашел для него хорошие программы голосового управления компьютером и голосового набора текста, а в Челябинске по своим каналам в соцсетях – коллег, которые помогли ее настроить на стареньком домашнем компьютере Михалыча.
Когда мы встретились снова, я сразу почувствовал, насколько он изменился. Не могу сказать, как я это понял, – по походке, по разговору, по разным мелочам. Передо мной словно был другой человек, но в то же время прежний Федор Михайлович. И даже ник в Сети он сменил. Еще больше удивил меня, сказав, что женился на бывшей однокласснице из интерната. Говорит, отыскал свою первую любовь благодаря соцсети.
– А ты что такой смурной, как в воду опущенный? – вдруг ошарашил он меня своей проницательностью.
– Да, есть причина…
Не хотел я рассказывать, но все же пришлось. В последнюю мою поездку в Пучково узнал печальные новости: погиб Миша, тот самый парень, с которым мне так и не довелось познакомиться. Что, как, почему – никто толком не знал, говорили, что попал под поезд. В несчастный случай мне отчего-то не верилось…
Каждому свое
Мир жесток и полон боли, страданий и несправедливости. Вся жизнь – борьба за существование и за место под солнцем. Люди по природе своей злы и эгоистичны, человек человеку волк. Одной из таких вот расхожих сентенций, собственно, и можно было бы закончить эту главу. Пусть все это ничего и не добавит к уже сказанному.
Добро и зло, тьма и свет, правда и ложь, справедливость и несправедливость – все это категории, привнесенные в мир людьми.
И каждый воспринимает мир по вере своей и по своей мере.
Конечно, было бы здорово жить в мире, где все люди добры и милосердны, свободны и счастливы, где царят любовь и справедливость (в классическом понимании этого термина, а не в нацистском его представлении), где все имеют равные возможности и каждому воздается по делам его.
Но мир создан отнюдь не для этого. Для чего? У каждого свой ответ на этот вопрос и свой смысл. Моя версия такова: мир создан для того, чтобы мы могли познать, как низко может пасть человек и как высоко взлететь. Не более, но и не менее.
Взаперти
Красота и уродство
Два полюса визуального восприятия окружающего мира – красота и уродство – неизменно притягивают к себе внимание человека. Так уж устроено наше зрение, чтобы в первую очередь реагировать на все, что так или иначе выделяется из общей картины, попадающей в его поле. Понятно, что это свойство сформировалось из базового инстинкта самосохранения, жизненной необходимости мгновенно распознавать опасность, но и сейчас оно не потеряло своей актуальности, хотя и приобрело некоторые новые функции.
Красота и уродство – не соперники друг другу в степени воздействия на наше зрительное внимание. Взгляд человека в равной степени привлечет как изящная кружевная церквушка, устремляющаяся ввысь над рядами одноэтажных деревенских домов, так и поросшие борщевиком и заваленные всяческим хламом развалины заброшенного недостроя или стихийная свалка посреди живописнейшего природного ландшафта. И несмотря на диаметрально противоположные эстетические впечатления, мысли и эмоции, которые у человека вызывают красота и уродство, причина, по которой они априори притягивают наше зрение, у них одна и та же – отличие чего-либо от привычной глазу нормы. То же самое и с людьми: мы с одинаковым любопытством будем пялиться на писаную красавицу и обезображенного калеку, а то и просто на человека в инвалидной коляске. Ибо они явным образом отличаются от облика среднестатистического гражданина, от нормы (как мы ее понимаем).
Однако нужно понимать, что зрение – всего лишь инструмент, способ получения информации о внешнем мире, дальше к ее обработке приступает мозг. И вот тут уже включаются другие механизмы оценки и реагирования на «отклонения от нормы» в мире людей. В первую очередь, культурные традиции общества и нравственные ориентиры личности. Кто знает, зачем Господь наделяет свои творения, созданные «по образу и подобию своему», неописуемой красотой или немыслимым уродством. Может быть, смысл в том, чтобы снова и снова привлекать наше внимание к этим понятиям, заставляя задумываться над Его и своим образом, учиться различать внешнее и внутреннее, учиться видеть красоту сквозь уродство, и наоборот. Здесь есть над чем поразмышлять, но спустимся с вершин абстрактных категорий к проблемам вполне земным и конкретным.
Мир, придуманный не нами
Организм человека – архисложная биологическая система, безусловно, прекрасная в своей изысканной гармоничности, но все тонкие нюансы ее функционирования нам и по сей день до конца не известны, а тем более законы и взаимосвязи этой гармонии. Ученые сегодня вплотную подошли к одной из наиболее острых граней познания тела человека – генной структуре его клеток. Однако какими суперпродвинутыми ни становились бы современные технологии, прогрессирующие не по дням, а по часам, и как далеко ни стремился бы зайти человек в своей жажде постичь непостижимое, некоторые тайны должны оставаться неприкосновенными и непознаваемыми. И в первую очередь те, что касаются микрокосмоса, именуемого словом «человек», образа и подобия Бога. Лично я так считаю. Но сейчас не об этом.
Безусловно, самыми значимыми системами в физическом теле человека были и остаются головной и спинной мозг. Именно их работа обеспечивает нам управление собственным организмом, наши возможности двигаться, говорить, слышать, видеть, думать – словом, всеми действиями, из которых, собственно, и складывается жизнь. Не случайно эти органы оснащены наиболее мощной защитой от внешних повреждений (костной тканью). Однако в современном мире тело человека не менее хрупко, чем в каменном веке, а опасностей, подстерегающих его на каждом шагу, становится все больше и больше.
Вот только сегодня в роли бешеных мамонтов и саблезубых тигров выступают творения наших собственных рук – технологии, машины и механизмы, а на смену деревянному копью пришел огнестрел.
Страшно представить, но каждый год в мире около полутора миллионов человек погибают в результате автомобильных аварий, при этом от 20 до 50 млн получают различного рода травмы. И самыми серьезными из них становятся черепно-мозговые и повреждения позвоночника, то есть те, которые причиняют наибольший ущерб человеку, лишая его возможности вести полноценную жизнь или существенно ограничивая их. Из всех болезней и травм, которым подвергается организм человека, самыми трагичными лично мне представляются те, которые приводят к полному параличу при ясном сознании.
Находясь в здравом уме и твердой памяти, быть запертым в собственном теле – что может быть более мучительным и беспросветным? Когда ты не можешь ничего сделать без посторонней помощи – ни попить, ни поесть, ни вытереть слюни, ни, пардон, в туалет сходить. Отдавать себе отчет, что твое тело не принадлежит тебе, что оно функционирует изолированно от твоего внутреннего мира, без какой-либо связи с сознанием и личностью. Выдержать подобное испытание не всякому под силу.
Непосильная ноша. Карина
«Говорят, Господь не посылает человеку ношу не по силам, и те испытания, которые выпадают на нашу долю, вовсе не означают наказания за грехи, в этой жизни или в прошлых. Раньше я этого никак не могла понять. И не могла принять».
Карина никогда не рассказывает о том дне, когда в автодорожной катастрофе на скоростной трассе погиб ее муж Игорь, а она сама получила тяжелейшие травмы. Перелом грудного отдела позвоночника, как показали исследования, повредил спинной мозг и стал затем причиной паралича всей нижней части тела. Помимо этого, женщина потеряла правую руку. Спасателям, прибывшим на место ДТП, долгое время не удавалось подобраться к пострадавшей и извлечь ее из-под груды покореженных машин. Руку в итоге пришлось ампутировать из-за синдрома длительного сдавления: быстро прогрессирующий токсикоз, некроз тканей и почечная недостаточность[31] не оставляли медикам иного выбора. Так в неполные 44 года женщина оказалась прикованной к инвалидному креслу.
«В тот день разбилась не только наша машина – вся жизнь слетела в пропасть, в ледяную реку судьбы. Я потеряла не только мужа, я потеряла все. Единственное, что тогда у меня оставалось, – наш сын Никита. Я благодарила Бога за то, что его не было тогда с нами в машине, он остался у бабушки, матери мужа, которую мы как раз навещали.
Никита для нас с мужем всегда был светом в окошке. Его рождения мы ждали так долго! Почти восемь лет ушло на лечение, и только в 31 у меня получилось забеременеть. И теперь похлеще тоски по мужу и утраченной счастливой жизни, сильнее физической боли меня изводило осознание того, что я не успела поставить сына на ноги и больше уже не могла ничего для него сделать. В свои 12 лет мальчик, по сути дела, остался сиротой. Мысли о том, что будет с сыном дальше, какая жизнь ожидает его впереди, стали моим навязчивым кошмаром.
Близких родных, кроме матери мужа, у нас не было, но она была уже старенькой и сама нуждалась в помощи, мы с мужем для того и выбирались к ней в деревню, раз или два в месяц, как получалось: привезти продуктов, прибраться, белье постирать и ее саму помыть, наколоть дров. Я не могла даже представить, как 76-летняя бабушка с больным сердцем будет справляться с внуком, да и ни один суд не признал бы такое опекунство.
Так совершенно отчетливо передо мной стала раскрываться неотвратимая перспектива: сына у меня заберут и отправят в детский дом, а меня саму пристроят в какую-нибудь богадельню. Другого варианта в таких ситуациях государством у нас не предусмотрено.
Пока я лежала в больнице, за Никитой присматривала соседка, с которой мы были дружны, она собирала и отводила его в школу. Там классный руководитель оформила ему бесплатное питание, он обедал на продленке, а потом приходил ко мне и весь вечер проводил у моей постели. Делал уроки и помогал медсестрам ухаживать за мной. Когда я не спала, он все время разговаривал со мной, успокаивал, когда я начинала плакать. Говорил: „Главное, что ты жива. Мы с тобой есть друг у друга“.