Ещё из хаты выгоняют тех, из-за кого пострадали другие. Например, у человека во время обыска нашли телефон или он жестко конфликтует с администрацией — вся камера попала в «чёрный список». Могут начаться постоянные обыски, «хата» страдает из-за одного — значит, ты не умеешь жить вместе с людьми, уходи. Находи причины, объясняйся с администрацией, проси о переводе. Среди других причин — драка с соседом. Или то, что ты просто воспринимаешься сокамерниками как «странный человек». В тюрьме любые странности воспринимаются как потенциально опасные для окружающих. Могу сказать, что если от человека требовали покинуть «хату» и с этим соглашались все сокамерники, то всегда находился способ уйти. Сопротивляться в таких случаях — себе дороже.
Но далеко не все в тюрьме отдавали дань вредным привычкам. Отдушин в четырёх стенах при желании можно найти много, и одно из главных занятий — физкультура и спорт.
В Лукьяновской тюрьме соседом по корпусу у меня был человек по имени Костя. Внешне он выглядел очень сурово, с хорошо развитой мускулатурой, массой наколок. Но оказался довольно доброжелательным человеком и ярым поклонником, даже адептом системы физических упражнений для закрытых и ограниченных помещений, которую придумал британский заключённый Чарльз Бронсон. На самом деле похожие системы существовали издавна, они базировались на статических упражнениях (усилия без движения) и упражнениях на самосопротивление. Их вроде бы практиковали еще шаолиньские монахи, а самый известный в России поклонник — бессарабский налетчик и герой гражданской войны Григорий Иванович Котовский, который сидел в начале прошлого века в Одесском тюремном замке.
Котовский практиковал занятия по системе доктора Александра Анохина, одного из родоначальников русского спорта. Эта система была необычайно популярна в начале ХХ века и получила название «волевой гимнастики». Если при работе со штангами и гирями мышцы преодолевают сопротивление чужого веса снаряда, то изометрическая нагрузка предполагает, что нагрузка создается свободной рукой или путем статического напряжения мышц. Хотя Котовский, по воспоминаниям его современников, занимался и с самодельными гирями и даже использовал тяжёлые кандалы вместо гантелей.
В 80-е годы прошлого столетия стала известна система Чарльза Бронсона (он же Чарльз Сальвадор, при рождении получил имя Майкл Гордон Питерсон). Это самый знаменитый британский уголовник и очень популярный во всём мире человек, который уже более 40 лет, с небольшими перерывами, сидит в тюрьмах за вооружённое ограбление, захват заложников и прочие преступления. В 2019 году ему исполнилось 67 лет. О нём снят фильм в Голливуде и написано несколько книг, в том числе им самим. Книга Бронсона называется «Фитнес в одиночной камере». В заключении он развил нечеловеческую силу. Ему приписывают множество «подвигов» — согнутые голыми руками прутья тюремной решетки, вышибленные двери карцера и тому подобное.
Основные упражнения его системы предельно просты — это отжимания, подтягивания, приседания, подъемы ног в висе, прыжки, шаги-выпады, а также их многочисленные вариации. Говорят, что Бронсон способен отжаться 119 раз в минуту, около 1700 в час; выполняет 1800 скручиваний (упражнение на пресс) в час. Каждый день он отжимается не меньше двух тысяч раз.
Главные принципы его знаменитой системы — тренировки с использованием веса собственного тела, статические нагрузки с применением противохода рук или ремней и полотенец, тренировки каждый день, с большим количеством повторений. Упражнения постоянно усложняются, число подходов и повторений также растёт.
Костя в Лукьяновке создал кружок людей, настолько увлёкшихся занятиями физкультурой в ограниченном пространстве по системе Бронсона, что их стали называть в шутку, но с уважением «сектанты». Это при том, что в Лукьяновском СИЗО со спортом как раз было всё в порядке. По крайней мере, в том корпусе, где я сидел, в так называемой «Малолетке». Там были даже специализированные прогулочные дворики, оборудованные под занятия разными видами спорта. Был «боксёрский дворик», где висела груша. В другом — «борцовском» — лежали маты. В третьем имелся большой набор гантелей разного вида для любителей силовой гимнастики. Наконец, в одном из двориков стоял теннисный стол с натянутой сеткой. Я практически каждый день с удовольствием играл в настольный теннис. Тем более что там я сошёлся с одним парнем, моим соседом, который был великолепным игроком, и мне удалось серьёзно улучшить свою технику игры в настольный теннис, который в условиях малоподвижной тюремной жизни даёт основательную нагрузку. К настольному теннису в тюрьме мы еще вернемся.
Здесь я предвижу издевательские высказывания некоторых сторонников режима Порошенко на Украине, дескать, бедным политзаключённым там было так плохо — даже теннисный стол у них стоял в тюрьме. Во-первых, практически весь инвентарь, что у нас в корпусе был предусмотрен для занятий спортом, всё «затаскивалось» в тюрьму самими заключёнными, а не было «льготой» со стороны государства. Понятно, что это стоило усилий и денег. Во-вторых, я бы в то время охотно поменялся с любым из порошенковских острословов местами — пусть узнают, как приятно повышать качество игры в настольный теннис, как и свою общую физическую подготовку, в прогулочном дворике печально знаменитого на всю Украину Лукьяновского СИЗО в Киеве. Кстати, гуляли мы в одном из двориков, где в свое время дышала воздухом и экс-премьер, «женщина-Батькивщина» украинской политики Юлия Тимошенко. Для нее, как рассказывали старожилы, сломали стенку между двумя соседними двориками, чтобы увеличить пространство для прогулок, — не уверен, что она вспоминает минуты в этих «комфортных» условиях как самые яркие в своей жизни.
Вернёмся к Косте и его «секте». Он очень заразительно рассказывал о системе Чарльза Бронсона, у него были прекрасно отработаны комплексы упражнений на развитие разных групп мышц чётко по дням недели.
Костя собрал вокруг себя целую команду людей, которые стали регулярно заниматься вместе с ним. Более того, поскольку мы находились в корпусе для несовершеннолетних, то он и их стал потихоньку втягивать в эти занятия во время прогулок. Кружок любителей системы Чарльза Бронсона стал своеобразной формой самоорганизации жизни в тюрьме.
Что касается несовершеннолетних заключённых, тех самых «малолеток», то их судьба представляется мне наиболее трагичной изо всех категорий сидельцев в украинских тюрьмах. Что в их историях самое тяжёлое? Подростки попадают за решётку в первый раз и довольно часто за какие-нибудь не самые тяжелые преступления. Получают срок, сидят и не замечают, как в их психике происходит очень серьёзный сдвиг. Самое страшное — они перестают бояться тюрьмы. Она становится для них привычным местом обитания. Ребята взрослеют в неволе, живут в ней, в неё вживаются, в итоге чувствуют там себя более комфортно, чем в той жизни, что за тюремными стенами, и потом им не страшно вновь оказаться в тюрьме, потому что тюремная жизнь знакома и понятна.
Малолетки — единственная категория заключённых, которая, как мне показалось, продолжает верить в блатную, тюремную романтику с её специфическими отношениями между людьми, экзотическими для несведущих обычаями и ритуалами. Хотя, по моим наблюдениям, вся эта пресловутая романтика давно осталась в прошлом. И в Лукьяновке, и раньше, в Херсоне, я убедился, что серьёзные, «авторитетные» люди в наше время с наколками не ходят. Воровской флёр с «понятиями», татуировками, по которым раньше можно было, не спрашивая, прочитать биографию зэка — сколько раз сидел, за что, где, какое место занимает в тюремной иерархии, — всё это утратило своё значение и стало представлять интерес лишь для наивных и восторженных подростков. Или для каких-то людей уж очень старой закалки — слишком серьёзно изменился контингент людей, попадающих в тюрьму.
Представления о «чистой» воровской жизни — это сказки прошлого, а то и позапрошлого века. Для людей, даже и сейчас называющих себя «ворами в законе», сняты практически все табу. Запрет иметь семью, вступать в контакты с государственными и коммерческими структурами, тем более с правоохранительными органами, — теперь это все уже практически анахронизм. Как «решать проблемы» в тюрьме, если тебе запрещено понятиями иметь дело с тюремной администрацией? Да никак. А как тогда жить в тюрьме? Ведь хочется жить не просто, а хорошо… Сейчас, особенно на Украине, трудно понять, где проходит грань между правоохранителями и криминальным миром — все смешалось в этом доме… Одни лишь «малолетки» продолжают питаться мифами прошедших времён, заряжаются блатными «приколами» и после первой отсидки воспринимают тюрьму как своё заслуженное, не самое худшее место в жизни. Это горько и страшно.
Подростки и в Лукьяновском СИЗО пытались вести себя как «блатные». Был случай, когда они заподозрили баландёра — раздатчика еды — в том, что он якобы доносил на них администрации. Двое умудрились как-то вылезти через «кормушку» — окошко для передачи пищи — на «продол». Там они напали на этого баландёра и избили человека, который был старше каждого из них раза в три. Потом выяснилось, что в их камере верховодил малолетний племянник какого-то авторитета из киевского пригорода, воспитание сказывалось.
Костя пытался хоть как-то привлечь их к своим занятиям, сделать «адептами секты». Понятно, что он не собирался становиться для них Макаренко или Сухомлинским, у него своих проблем хватало, но всё же вправить мозги с помощью регулярных занятий физическими упражнениями, считал вполне реальным.
Пример Кости и его «секты» ещё раз заставляет меня повторить — огромное количество разных людей, прошедших передо мной в тюрьме, не оставили у меня ощущения, что все они или хотя бы большинство из них абсолютно испорчены криминальным миром. И, несмотря на присутствие некоей внутренней тюремной иерархии, отношения между теми, с кем я встречался, строились на основании не того, кем ты хочешь казаться, а что из себя на самом деле представляешь.