Наше письмо Лидке
В общем, береглась, как могла, даже зубы чистила кипяченой водой, а когда принимала душ, то безумно боялась, что какая-нибудь случайная капля попадет в рот. Перед каждой едой мы с Димкой пили порцию виски по совету старших спившихся товарищей, но с научным объяснением – надо создать в желудке щелочную среду, чтобы все бактерии к чертовой матери сдохли. А на ночь выпивать немного джина, опять же с обоснованием – джин сделан из можжевельника, и ночью через поры будет выделяться неуловимый запах, который категорически отпугнет малярийных комаров. Обязан просто отпугнуть. И надо сказать, следуя проверенным заветам этих самых старших товарищей, мы-таки стали болеть намного меньше. Хотя, конечно, страшно было спиться. Бог миловал, удержались. Но на глазах уходили журналисты, посольские, все, кто следовал этому правилу. Уходили не то чтобы насовсем, но становились дополнением к бутылке, ломали себе печень, семью, карьеру, жизнь. Не удерживались. Ездили в соседний штат после 23.00 за бутылкой мерзкого местного подобия виски, который продавался там круглосуточно. Душа горела, а как же.
К моменту, как мы уехали в Индию, мы жили с Димкой уже почти десять лет. Детей не было. Я очень переживала, ходила по врачам, даже к местной индийской знахарке и травнице, которая снабдила меня маленькими круглыми черными таблетками, как овечьи катышки. Все вроде было нормально, без патологии, но и безрезультатно. Переживала очень. Десять лет все-таки. Много.
Как-то поехала с Димкой в командировку в Хардвар делать репортаж о священной реке Ганг. Раньше, говорят, священный Ганг вел по небесам прямо в рай, но люди уговорили Шиву спустить реку на землю, чтобы ею можно было насладиться и живущим тоже. Шива просьбу исполнил.
Вот он Ганг, вот она я, и скоро родится Леша
Ничего райского в реке я не увидела. Ни кисельных берегов или хотя бы утопающих в зелени, ни прозрачных вод с золотыми рыбками. Широкая река со спускающимися к самой воде ступеньками, на которых сидят, нет скорее живут люди – кто-то моется, стоя по пояс в воде, кто-то стирает, выколачивая разноцветное белье о ступеньки, кто-то спит, укрывшись тряпкой с головой, кто-то ест с бананового листа, сидя на корточках, кто-то просто отдыхает и медитирует, глядя на эту райскую реку. Отдельно ото всех на ступеньках сидит врач, помощник которого раз в две минуты жутко орет: «Вскрываем нарывы, вырезаем мозоли, прокалываем носы и уши и делаем другие мелкие операции!» Очередь большая.
Прокаженные тоже любят это место на широких ступеньках. Несчастных, совсем съеденных лепрой, катают в тележках другие, пока менее от нее пострадавшие, но выставляющие напоказ завязанные грязными тряпками обрубки пальцев и требующие бакшиш. Многие из прокаженных часами сидят в воде, надеясь на облегчение.
По всему берегу, стоя по пояс в воде, мальчишки занимаются доходным делом. У каждого цилиндр, который наполовину погружен в воду так, что хоть как-то можно разглядеть дно, поэтому монетка или еще какая ценная добыча, сразу идет в сумку на боку.
Реку эту так любят, что хоронят в ней, как на кладбище, родственников. По берегу стоят кострищи – настоящая фабрика по утилизации. Одного сожгли – останки в воду, и вот уже другой костер горит на этом месте, другие родственники в белых траурных одеждах. Кто побогаче – делают костер для покойника из сандалового дерева, кто победнее – из нескольких простых полешек, которых не хватит, чтобы прогореть два часа – именно столько нужно, чтобы сгорело человечье тело, – и поэтому, как костерок погаснет, слегка обугленного родственника скидывают в Ганг. Какой уж тут пепел! Ритуал сжигания для европейского человека – довольно дикая и жестокая процедура. Складывается большой прямоугольный костер, на вершину которого водружается тело в венках и цветах. В процессе сгорания подходят роственники и подливают в костер какие-то масла, молоко, подсыпают специи, сандаловый порошок, мелко нарубленные бананы, благовония, будто готовят какое-то особое праздничное блюдо. Сидят иногда так до рассвета, наблюдая за костром и тем, как обугливается их родное тело. С первыми лучами солнца самый близкий родственник торжественно подходит к обугленному черепу и разбивает его. Именно тогда, говорят, душа отлетает в рай.
Вода в Ганге мутная и белесая – в такую страшно войти, мало ли, кто там за ногу схватит. Но очень эта река почитается среди индийцев – и желания исполняются, и вода целебные свойства имеет. Еще говорят, что дно у ее истоков идет по серебряным рудникам, которые уходят вглубь на два с половиной метра, и она становится святой. Загадала я тогда желание. И пошла прямо в реку. Не обращая внимания на проплывающие мимо сизые и раздутые останки людей, на которых победно сидели вороны, как на надувных матрасах, полусгнившие тряпки, норовившие как водоросли, обмотать ногу и утащить вглубь, плотики с черепами, цветочные гирлянды и рыб, которые, поднимаясь к поверхности реки, удивлялись, что я живая. Я старалась уговорить себя, что так надо, что это правила игры и ничего страшного в этом окружении нет. Просто декорации фильма ужасов, но всего лишь декорации. Окунулась с головой и медленно побрела обратно на берег, пытаясь не бежать. И делая вид, что я совершаю такой обряд каждый день.
Как же я мечтала тогда о ду`ше! Мне больше никогда в жизни так не хотелось встать под душ, как тогда! И потом отфыркивалась, стоя под горячей водой часа два, не меньше. Старалась забыть, что видела. Старалась. Не получалось. Ночью снилось, как я ухожу под мутную воду, тяну руку из реки, все тяну и тяну, а меня никто за руку не вытаскивает. Кошмары снились долго, кошмары с запахами, что интересно. Пахло тиной, рекой и всем остальным.
Но я была очень этому всему рада, ведь через девять месяцев я родила первенца, Лешку. И, что самое интересное, в День независимости Индии, 26 января.
Мисс Пресса-92
Слово победительнице. На конкурсе, 1992 год, Мисс Пресса
Ксенька вдруг ни с того ни с сего решила участвовать в конкурсе Мисс Пресса-92. Тогда было время всяких конкурсов, профессиональных и не очень, смотров подрастающего девического поколения, все эти «Мисс Россия», «Краса Москвы», «Самая-самая Ленинского района»… Отдавало это, конечно, такой пошлятиной и невольничьим рынком, что страшновато было за сестру, но поскольку конкурс был все-таки хоть как-то связан с журналистикой, мы решили девочку нашу направить в этот подозрительный круиз по Средиземному морю, где эта Мисс Пресса и проходила.
Готовились заранее. Я уже тогда впервые выступила в роли визажиста и фотографа, размалевав сеструху от души и поставив около дачной березки, рябинки и просто на фоне оранжевого волосатого пледа. Ксенька была хороша! Мне и сестра нравилась, и мои фотографии. Надо еще было понять, в чем ей выступать: в бикини журналистки, вроде бы, рассекать не должны, а вот бальное платье вынь да положь. Попросили у маминой подруги Майки Соболевой (ее свекровь была женой посла в какой-то капстране и гардероб имела соответствующий). Все эти шелка, атласы, кружева и габардины пятидесятых годов уныло висели мертвым грузом в Майкином не таком уж большом шкафу и очень теснили ее личные вещи. Но и выкинуть такие шикарные, сшитые именитой портнихой наряды рука тоже не поднималась. Поэтому решили винтажное бальное платье позаимствовать у Майки. Выбрали тафтяное, черное в пол, открывающее плечи и приоткрывающее грудь так, что каждая женщина в нем чувствовала бы себя королевой.
– Оставь его у себя, тебе нужнее. – Подарок от Майки был царский!
Димка Ксеньку постриг, причем так беспорядочно-художественно для того времени, что ее единственную из двадцати претенденток не перестригали, оценив легкую руку, видимо, очень дорогого мастера. Он вообще рукастый был и умел всё.
Папа не мог просто так обойти эту ситуацию с конкурсом и, чтобы не нервничать, пока от девочки не было никаких конкурсных известий, сочинил для Ксеньки ругалки – хотел, конечно же, чтобы она победила. Мобильных телефонов тогда не было, звонить она часто не могла, вот мы и волновались. И принялись ругать. Но она позвонила и сообщила, что конкурс выиграла, что теперь у нее есть корона, новенький «Москвич» и называть ее можно «Мисс Пресса».
К ее возвращению гордый отец написал, «издал» и переплел «книгу». Называлась она «ОБИДНЫЕ РУГАЛКИ ДЛЯ КСЕНЬКИ-ЗАДРЫГАЛКИ[12]». Сборник создан и отпечатан в одном (!) экземпляре коллективом авторов Издательства «ПЕРЕДЕЛКИНО». Октябрь, 1992 год.)
Соискательнице чего-то непонятного, ныне путешествующей по Средиземному морюБаллада
Мы с мамкою знаем,
(на то Божья власть!),
что ты у нас, в общем-то,
не удалась…
Поверь нам:
ведь ты же, как пробка,
тупа.
Тебя ж заплюет и освищет
толпа!
Как только ты крикнешь свое:
«Вуаля!!!» —
все сразу же прыгнут
за борт корабля!
От страха дрожа, уплывут
кто куда.
И тут же
над ними
сомкнется вода…
Морской телеграф застучит по складам.
Поднимется
международный скандал!
И тотчас – еще до вечерней зари —
пройдут демонстрации
в Бонне, в Твери!
Потребует Клинтон решительных мер!
«Позор и презрение
Ксении Р!..»
Когда же и солнце исчезнет во мгле,
останешься ты
на пустом корабле.
Одна, как мигрень.
Абсолютно одна…
Зачем это, Ксенька, тебе?
На хрена?[13]
А было это так.
Сначала девочек загрузили в дальний подмосковный санаторий, где всех нарядили в белые хэбэшные тренировочные костюмы, выдали туфли на высоченных шпильках и стали учить красиво, по-модельному ходить – они вырабатывали походку под руководством ходящих от бедра людей. Ходили долго и тщательно, пока не научились. В белых трениках с вытянутыми коленками и на шпильках. Элегантно.