Я с любопытством наблюдал, как легко общается Хвост с клиентами, фотографирует желающих, перебрасывается шутками, раздает снимки и получает денежки. Потом мы остановились на берегу, искупались и отправились в буфет, расположенный тут же, на пляже. За стаканом вина я рассказал Хвосту про свои обстоятельства, и он немедленно предложил мне остаться на несколько дней у него в Солнечногорском, а если хочу, то и подработать на обратную дорогу, благо у него был лишний фотоаппарат. Идея показалась мне занятной, и я согласился.
На другой день Хвост показал мне мой маршрут на пляже, вручил «Зенит», объяснил несколько нехитрых приемов работы, и мы разошлись в разные стороны. За те пару дней, что я пробыл у Хвоста, я заработал не только на обратную дорогу в Москву, но и на заезд к друзьям в Одессу. После отвального вечера на пляже мы с Хвостом расстались – до встречи в Москве.
На следующее лето Хвост предложил мне поехать в Солнечногорское вдвоем. Он хотел заработать летом денег, чтобы зимой о них не думать.
Я работал в НИИ и в деньгах особо не нуждался, но у меня оказалось свободное лето, мне нравилось общение с Хвостом и понравилась фотолажа. Так мы стали напарниками.
В первых числах июня 73-го года мы с Хвостом, нагруженные дефицитной чешской фотобумагой, отправились с Курского вокзала поездом Москва – Симферополь. В Солнечногорском, с помощью местных друзей Хвоста, нашли удобное жилье – отдельную мазанку с водой и электричеством, установили оставленную с прошлых лет аппаратуру, отгуляли на устроенном друзьями по случаю открытия сезона банкете и наутро приступили к «возделыванию капусты».
Мы провели с Хвостом вместе в Солнечногорском три сезона, и теперь, вспоминая прошедшее, я думаю, что это были хорошие, веселые деньки.
Откуда есть-пошла фотолажа малореченская
Родоначальниками фотолажи в Малореченской – Солнечногорском были два питерских приятеля Хвоста – Сорока и Понтила. Сорока был удивительно рукастый умелец – художник, скульптор, ювелир, слесарь… В своей комнате питерской коммунальной квартиры он мог сделать все. В тех редких случаях, когда нельзя было обойтись без заводского оборудования, на помощь приходили многочисленные друзья. В пору моего знакомства с ним он осваивал новый вид продукции – изготавливал фигурные металлические пуговицы от форменных мундиров Российской империи. Как во всем, что делал Юрка, он добивался абсолютного сходства с оригиналом. Оригиналы ему доставали из коллекции Эрмитажа. Пуговицы пользовались большим спросом у коллекционеров. Предыдущим достижением Сороки было изготовление керамических расписных тарелок, скопированных с парадных императорских сервизов.
Понтила прежде всего поражал устрашающим обличьем – большого роста, с неимоверной ширины плечами, он обладал, по-видимому, огромной физической силой, но нрав имел спокойный. Больше всего походил на своих предков – шведских викингов. Когда мы познакомились – дело было в Питере, на Невском, он, вместо рукопожатия, с самым серьезным видом прошелся вокруг меня по тротуару на руках. Понтила…
Не знаю, как ребята оказались в Малоречке – кто-то, наверное, подсказал, но они сделали самое важное – добились доверия и уважения у местной братвы. Отныне они могли не бояться ни конкурентов, ни ревизоров, ни милиции. Отрекомендовав авторитетам Хвоста, они и ему открыли эту возможность – возделывать безданно – беспошлинно местную ниву.
Помню, как-то раз, весной, я повстречал Понтилу на Московском проспекте – он ловил попутную машину в направлении Пскова. На нем был здоровенный рюкзак, как выяснилось, набитый фотобумагой и химикатами. Валера направлялся в Малореченскую. Мы с моим приятелем Витькой Тупициным возвращались из Питера в Москву и, будучи без денег, также ловили попутку. Валере повезло раньше, и он уехал, махнув на прощанье рукой.
Как нас ограбили
Однажды вечером, придя с пляжа и собираясь приступить к печатанью снимков, мы обнаружили, что в нашем доме кто-то побывал. Исчезли кое-что из личных вещей, гитара Хвоста, а самое неприятное – наши фотоаппараты. Денег, слава богу, грабители не нашли – а это была наша выручка почти за сезон. Знающие люди посоветовали обратиться к нашему хорошему приятелю Коле. Нам объяснили, что ограбление, скорее всего, дело рук пацанов, не связанных с нами дружескими узами, а Коля – местный пахан и пользуется в молодежной среде большим авторитетом. Пропавшие летом у отдыхающих вещи зимой обнаруживаются обычно у Коли.
Коля принял близко к сердцу наши неприятности и обещал помочь, чем сможет. На другой день он сообщил по секрету, что след пропавших предметов обнаружен, след этот ведет к заезжим гастролерам, что надежда на благоприятный исход не потеряна. Еще через день он объяснил, что нам вернут наши орудия труда – фотоаппараты, а гитару и шмотки вернуть не удастся – да и то правда: «Должны же пацаны поиметь какую-то награду за труды…»
Поэт и Пахан
Возврат аппаратов был обставлен в лучших традициях Джеймса Бонда: Коля передал нам план, по которому в определенный час мы вышли к определенному кусту, под которым и нашли запрятанный пакет с нашей техникой. Гитара была немецкая, штучная, среди пропавших шмоток была моя любимая пуховая куртка, но мы с Хвостом были довольны – можно было продолжать работать, а каждый день простоя приносил ощутимые потери. Благодарность наша Коле Пахану была велика.
Автогонка
У местной крымской молодежи возможности выбора профессии были весьма ограничены. Если в теплый сезон толпы отдыхающих обеспечивали работой и снабжали легкими деньгами всех местных жителей, то в остальное время найти мало-мальски оплачиваемую работу в Крыму было нелегко. Популярностью пользовалась профессия шофера, работу можно было найти в любой сезон – водителя такси, грузовика, автобуса или водовозки. Водить машину умели все, и хорошо водить. Поэтому спор, случившийся однажды вечером в кафе на пляже Солнечногорского, вызвал живой интерес у присутствующих. Валера, водитель ЗИЛа-водовозки, утверждал, что делает 24 км, отделяющих Солнечногорское от Алушты, за двадцать пять минут (на дороге множество закрытых виражей, местами она так сужаласт, что две машины разъедутся с трудом, и к тому же в дневное время была довольно загружена). Многие выражали сомнение. Валера горячился. В спор вмешался Коля (не Пахан, а Амбал) – водитель мусоровозки. Он заявил, что готов на своей ГАЗ-51 проехать эту дистанцию за 20 минут. Ударили по рукам, уточнили условия пари. Грузовик должен был везти тонну груза, дистанция считалась от выходного знака Солнышка до входного знака Алушты. Старт давался в одиннадцать часов. Секундометраж осуществлял независимый эксперт, каковым вызвался быть я (и ведь не очень был пьян!). Назавтра в одиннадцать утра мы с Николаем рванули со старта. Коля был холоден и деловит. Он закладывал виражи как бог. Он обгонял попутки и разъезжался со встречными, выверяя дистанцию до сантиметра. Когда мы поровнялись с входным знаком Алушты, мой секундомер показал, что у Коли в запасе еще секунд двадцать. Перед обратной дорогой зашли в шалман освежиться, выпили по паре стаканчиков сухого и поехали домой. И тут в Колю вселился бес. Что он выделывал на дороге! Встречные машины нам гудели. Попутные от нас шарахались. Время я не засекал (не до того было), но уверен, что обратную дорогу мы проделали минут за пятнадцать. Въехав в поселок, мы решили второй результат не обнародовать, дабы не плодить самоубийц.
Пиры на свежем воздухе
Чтобы выдержать сезон изматывающей работы и не свихнуться, необходимо было время от времени устраивать себе разгрузку. Иногда сама природа приходила на помощь – шел дождь или на море был сильный шторм. Тогда мы отдыхали – брали машину и закатывались в Алушту или Ялту, в ресторан. Другой раз просто решали, что пора отдохнуть, предупреждали на пляже, что нас не будет денек, и устраивали пикник. Особенно запомнились мне два таких пикника.
Отдых был намечен заблаговременно. Воскресным утром мы собрались на перекрестке у дороги, уходящей от основного шоссе вверх, в сторону села Генеральского. Мы – это Хвост, Наташка – подруга Хвоста, Сережка – двенадцатилетний сын моих одесских друзей, которого они доверили моему попечению на месяц, я и наш знакомый – повар придорожного кафе в Солнышке. С собой у нас был ящик водки и бутылка лимонада. Подъехал Валера на водовозке, мы разместились в ней – Хвост с Наташкой и Сережкой в кабине, мы с поваром сверху на бочке – и поехали в горы.
После Генеральского дорога круто пошла вверх. Собственно, это была уже не дорога, а лесная тропа, по которой трелевочные трактора свозили сверху – от лесоразработки – спиленные бревна. Постепенно удушливая жара побережья сменялась прохладой. По сторонам дороги рос дремучий лес – огромные буки, ели. Приходилось крепко держаться за поручень цистерны и время от времени уклоняться от веток. Наконец машина вырвалась из леса на открытое всем ветрам плоскогорье – Яйлу. Невдалеке виднелся вагончик – жилище чабанов. Нас уже ждали: был освежеван молодой барашек, на костре стоял большой казан с водой. Пока готовилась шурпа и охлаждалась в леднике водка, приняли по стаканчику под холодную закусь. Дул прохладный ветерок, вдали сверкало сиреневое море. Подоспела шурпа, и пир набрал обороты. Запивали холодную водку ароматным бульоном на травах, заедали нежнейшей бараниной – ничего вкуснее я в жизни не едал.
Стемнело, как это бывает на юге, быстро. Уложили Сережку в вагончике, укрыли тулупом, и пир продолжался – Хвост пел, водка не кончалась. Наконец я сломался и улегся в вагончике рядом с Сережкой. Среди ночи меня разбудил Хвост: «Вставай, надо ехать!» Я сначала не поверил – Валерка пил наравне со всеми, а обратная дорога была головоломная. Но выяснилось, что никто не шутит – завтра всем на работу. Слегка пошатываясь, взгромоздился на свою бочку, и поехали. Валерка вел на спуске медленно и осторожно. Остатки хмеля улетучились у меня после первых минут спуска и хлестких ударов ветками по лицу. Когда наконец спустились в Генеральское, на асфальт, все вздохнули с облегчением, но, как выяснилось, преждевременно: Валера на радостях, что кончился трудный участок, ударил по газам, и мы помчались по серпантину с бешеной скоростью. Нас с поваром мотало на штанге цистерны, как флаги. На одном особенно крутом вираже машину занесло, и я решил, что все кончено. Остановив машину в сантиметре от обрыва, Валера вышел, почесал затылок и заявил, что обычно он этот поворот проезжает на скорости сорок километров в час, а тут решил попробовать на семидесяти. Дальнейший спуск проходил без особых приключений, только в самом конце Валера проскочил перекресток, пляж, и машина заглохла на мелководье, завязнув в прибрежной гальке.