Ребята вернулись в базовый лагерь к концу третьей недели, на рассвете, пешком, передвигаясь из последних сил, изможденные, ободранные, без рюкзаков и лодки. Из бессвязного рассказа нарисовалась картина их приключений.
Поначалу все шло прекрасно – работа спорилась, продуктов хватало. Потом сели батарейки рации, и связь с базой нарушилась, а вслед за тем испортилась геофизическая аппаратура. Ребята некоторое время бездействовали, ожидая, что подлетит вертолет, но не дождались. Тут начались дожди, с продуктами стало туго, и ребята решили добираться на базу по реке. Но на второй день река из-за дождей вздулась и стала опасна. Забыв об осторожности и стремясь поскорее добраться до базы, ребята продолжили сплав, и на одном из участков стремнина затянула лодку под поваленное дерево. С трудом, нахлебавшись воды и потеряв всю поклажу, ребята выбрались на берег. Неизвестно, как это случилось, но у них даже спичек не осталось. Шли под проливным дождем вдоль реки, продираясь через заросли и опасаясь отойти от берега хоть на шаг, чтобы не заблудиться. Вышли к месту впадения Бунтуны в Пенжину, отсюда оставалось до лагеря километров двадцать. Спасло то, что наткнулись на стоянку чукчей-рыбаков, которые заготавливали на зиму рыбу – юколу для ездовых собак. Ребят обогрели, накормили, напоили чаем, предложили остаться в чуме, но решили двигаться дальше. Переправились на правый берег Пенжины и, вместо того чтобы пересечь высокий береговой отрог поверху, пошли вдоль берега траверсом скальных обрывов. Как они не разбились – непонятно… Видимо, сознание их к этому моменту помутилось и довлел только страх сбиться с пути. Им повезло, они вышли к лагерю, физически не покалечившись, но после этого приключения один из двоих – техник – так и не оправился психически, и его пришлось эвакуировать на Большую землю.
Но продолжим наше путешествие вниз по Пенжине. После впадения Бунтуны и особенно ниже впадения реки Мургаль – самого крупного левого притока – Пенжина широко разливается меж низких берегов, образует острова и протоки. В одной из таких проток мы и заблудились. По времени мы должны уже были приплыть к Аянке, но берега, заросшие мелколесьем, по-прежнему были пустынны. К счастью, за одним из поворотов показалась причаленная лодка и возле нее два человека. В тех краях принято общаться со встреченными людьми, и мы, разумеется, пристали к берегу. Оказалось, два рабочих из местного хозяйства приплыли на заготовку сена для поселковых коров. Настоящей травы в округе мало, и на заготовку ее не жалеют усилий, а вывозят с лугов вертолетом. Коровы дают молоко местным детям и в больницу.
Ребята огорошили нас известием, что мы промахнули нужную протоку и теперь движемся по направлению к поселку Каменский, находящемуся ниже километрах в ста… По случаю встречи распили бутылку спирта, запивая речной водой, и работники пошли косить, а мы развернулись и поплыли в нужную протоку. В довершение всех бед у нас скис мотор, и последний километр мы проплыли на веслах. Около самого поселка встретили чукчу на маленькой лодке – оморочке (вид каяка), который, ловко перебирая короткими палочками и упираясь ими в дно, плыл по мелководью против течения. Поселок Аянка притаился за густыми прибрежными зарослями. Местные жители показали нам барак экспедиции, стоящий на берегу небольшого заливчика, и мы наконец познакомились с теми, кто обрабатывал результаты наших поисков. Два парня – рабочие, занятые промывкой проб, ошалевшие от скуки и пьянства, – с завистью расспрашивали нас об экспедиционных буднях. Правда, у них были питание в местной столовой и гарантированная довольно высокая зарплата.
Аянка – центр местного оленеводческого совхоза – состоял из кучки щитовых домов. Во дворах некоторых стояли чумы. Улицы обозначались высоко поднятыми над уровнем земли трубами отопления, убранными в обшитые досками кожухи. В непогоду по этим кожухам можно было ходить. Школа, столовая, магазин, контора… Пристань на реке, куда во время короткой навигации, при полной воде, приходит самоходка. В стороне от поселка – аэродром. По взлетной полосе местная молодежь гоняет на мотоцикле – другой дороги тут нет.
Мы с радистом быстро удовлетворили свое этнографическое любопытство, сделали все дела и готовы были двинуть в обратный путь, но выяснилось, что мотор не тянет и нуждается в серьезном ремонте. По счастью, погода улучшилась, и на другой день нам пообещали вертолет. С утра собрались на вертолетной площадке, но тут оказалось, что вертолет не заводится: летчики – тоже люди, и когда погода нелетная, они пьют, – а в результате забыли зарядить вертолетный аккумулятор. Стали заводить ручкой: четыре человека раскручивали здоровенным заводным рычагом маховик, он начинал завывать, и, когда достигал необходимых оборотов, включалось зажигание. Как это часто бывает и с автомобилем, мотор не заводился. Провозившись час, вертолетчики махнули на это дело рукой, погрузили аккумулятор на тележку и повезли в поселок, пообещав зарядить его за ночь и наутро все же отвезти нас в лагерь (если, конечно, погода позволит). Так на другой день мы с радистом и вернулись, порадовав друзей письмами и конфетами.
Окончание экспедиции
Наступил сентябрь. Ночами температура опускалась ниже нуля, лужи покрывались ледком, приходилось прятать портянки в спальный мешок, чтобы без отвращения одеваться утром… Партия переместилась на приток Пенжины реку Мургаль, в поиск мы ходили с Борькой вдвоем, недалеко от лагеря, наши ребята-напарники оставались при лагере. В этот период запомнился мне один смешной эпизод.
Наша повариха – девушка городская, довольно субтильного телосложения, во время нашего пребывания в базовом лагере, иными словами, на ее довольствии, очень обижалась на поисковиков за повышенный аппетит, отказываясь понимать наши ссылки на большие энергозатраты. Поскольку в этот последний период маршруты у нас были короткие и легкие, мы с Борькой согласились удовлетворить любопытство поварихи и взять ее с собой в маршрут. Вышли утром, чтобы вернуться часам к пяти. Дорога пролегала вдоль ручья, по ровной тундре, покрытой кочкарником. Идти по кочкарнику довольно легко – привычные ноги сами выбирают путь по кочкам, перешагивая через глубокие бочажины. Шли не торопясь, изредка оглядываясь на отстающую повариху, как вдруг девушка исчезла. Пораженные, мы вернулись и с трудом нашли ее, провалившуюся в бочажок. Пошли дальше помедленнее, но через какое-то время пришлось ее снова вытаскивать… Маршрутное задание оказалось под угрозой. Мы срочно устроили повариху в уютном месте на бережку ручья, обещая вернуться за ней через пару-тройку часов и клятвенно заверив, что в этом месте никакие медведи ей не грозят. После этой пробной экскурсии в тундру повариха стала давать нам добавки беспрекословно.
Дела в экспедиции между тем близились к завершению. Вскоре предстояло свернуть поисковую работу и заняться камералкой – обработкой материалов, для чего в лесу мы общими силами построили избушку – зимник. Мы с Борькой, как было заранее обговорено, должны были уехать, как только представится удобный случай для эвакуации, но сначала Лобунец хотел извлечь из нашего пребывания максимум пользы. Нам поручили собирать разбросанные там и сям по тайге лабазы с оставленным снаряжением. В основном для этого использовались надувная лодка и вертолет. Последняя такая выкидушка мне запомнилась.
Погода стояла неустойчивая, по нескольку дней бывали замазоны, снег с дождем. Вертолет прилетел утром, неожиданно, и нам надо было торопиться. Предстояло снять лабаз с дерева в гуще леса, в стороне от реки, и привезти его на базу. Мы должны были обернуться за два-три часа, поэтому отправились налегке (налегке – это значит нож, спички в непромокаемом футляре, пара кусочков сахара в кармане штормовки). Вертолет высадил нас на речной косе вблизи намеченной точки и тут же улетел по своим делам, пообещав вскоре вернуться. Мы спустили лодку на воду, переправились на другой берег, углубились в лес. Лабаз нашли довольно быстро. Борька, как более легкий, залез на дерево, отвязал сверток, и мы отправились обратно к месту высадки. Тем временем небо заволокли тучи, зарядил дождь. Потом дождь усилился, а потом очень усилился и обогатился снегом. Если такая погода продолжится, плохи наши дела – ждать вертолет не приходится, а своими силами выбраться оттуда трудненько! Спрятаться было негде, штормовки быстро промокли. Собрали по берегу сухого плавника, благо этого добра было много – река сплавная, и развели костер (надо сказать, что скаутское умение разводить костер при любой погоде развилось у нас до необычайной степени). Вскоре огонь пылал до небес, дрова можно было не экономить, штормовки на нас быстро высохли. В спасенном имуществе нашлись чайник и кружки. Борька – старый турист – поколдовал с какими-то травками, растущими по-соседству, и вскоре мы попивали ароматный вкусный чаек. Можно было жить дальше…
Дождь стих к вечеру, и вскоре издалека зарокотал подлетающий вертолет. Ребята виновато объяснили, что раньше никак нельзя было – видимость нулевая, но мы их и не винили. Все были счастливы! На следующий день, попрощавшись с друзьями и обменявшись московскими телефонами, с попутным вертолетом мы с Борькой улетели в Аянку, на аэродром. В Аянке в ожидании случайного борта пришлось жить прямо в аэродромной будке, поскольку, разумеется, самолет бы нас ждать не стал. Сгоняли по-быстрому в поселок, в магазин, запаслись продуктами и спиртом… Ждать пришлось недолго – уже через день самолет забрал нас в Корф, куда регулярно летали самолеты из Петропавловска.
Возвращение
Из Корфа в Петропавловск мы летели не старым ЛИ-2, а комфортабельным красивым Як-40 (по-моему, один из первых линейных рейсов этого нового самолета). При подлете к Петропавловску самолет сделал круг над Авачинской бухтой, и в порту мы увидели большой белый пассажирский теплоход. На базе экспедиции в Елизово, куда мы явились за расчетом, нас встретили по традиции очень тепло. Комендант базы, сам бывший геолог, старался делать для возвращающихся «с поля» геологов все от него зависящее. Прежде всего нас отправили в экспедиционную баню (что было здорово). Быстро и без лишних формальностей произвели расчет. Предложили помочь с обратными билетами.