— Вот это да! — сдался и Максимилиан, чувствуя кружение в голове, то ли от видения перед глазами, то ли от малокровия во всём теле.
— Тогда в сговор сегодня и вступим, если за ценой не постоите, — тут же решил отец семейства и приобнял будущих женихов отеческой рукой.
Вот так и свершаются роковые ошибки даже при полной луне, когда у нечистых самая сила. Не знали и не ведали оборотень с вампиром, что с каждой лишней рюмкой даже потусторонняя сила воли слабеет, а женский пол становится всё желаннее и притягательней. Так повелось со дня сотворения мира, сразу после познания добра и зла, основ винокурения и законов перегонки браги обыкновенной.
И вот, когда, считай, все сроднились за общим домашним столом, Максимилиан с Лазарем с сожалением вспомнили о своей тёмной сущности и безо всякого страха, а от простой выпитой дури, признались хозяевам, кто они такие на самом деле и каков их суровый закон нелюдя. А чего уже было таиться? Лазарь давно уже не хотелось рвать в клочья честную компанию, а Максимилиану пить кровь почти что родственников. Вот и вышли из тайного указа Князя Тьмы, то есть, стали обживаться среди людского племени. Такое случается даже после пожизненной каторги, если кто вовремя отойти успеет. Девки от горестного известия заревели в голос, хоть и со значением своей первостатейности, а мужики призадумались от такой непогоды в доме. Что-то надо было делать, раз пришлые не против, а домашние на всё согласны.
— Надобно спросить у бабушки Алфимии, — первой опомнилась Фрося, озаботившись за сестёр, так как у неё с Калистратом всё складывалось удачно.
— Буди старую, — разрешил глава семейства, — может, в кои-то веки умное слово скажет.
Пока старую ведьму с печи сволакивали, пока положение растолковывали под неутешный рёв внучек, пока то да сё, глядь, утро в окошко стукается. Тут уже и пить особо некогда, а надо всем кагалом что-то решать. Но, вдруг, ветхая старица разверзла уста и прошамкала, отдыхая через слово:
— Что упыря, что вурдалака в человеческое чувство привести способы есть, но надо звать на подмогу отца Макария.
Пока кто-то из дальней родни бегал за церковным служителем, ближняя лишний раз устроила допрос приблудной нечисти:
— Своей ли волей, соколики, назад в человечий род возвернуться хотите? — спрашивали Алфимия и Клим почти разом. — И не станете ли блудить со вдовами и перестарками на выданье, когда человечью силу к любовной тяге почуете?
— Своей, и не станем, чтоб не сойти нам с места, если что не так, — отвечали согласием Максимилиан с Лазарем.
— А что до плотских утех, тятенька, то за них не переживайте, — в тон отвечала Дуня. — Мы с Таюшкой в своём одиночестве так вызрели, что на чужие юбки у них никаких сил не хватит.
И весь сельский праздничный табор согласно закивал головами, а дорогие гости в утверждение своих слов наравне с братьями хватили по жбану медовухи со сбитнем так, что глаз разгорелся с такой приятной силой, что даже Анфимия казалась женщиной вполне сносной красы.
Поп-расстрига, отец Макарий, не заставил себя долго ждать и, помолясь на красный угол, принялся за понятное ему дело. То есть ушёл со старушкой в сени и провёл с нею с глазу на глаз совещательный разговор. Уяснив суть вопроса, священный деятель воротился в избу и вынес свой приговор:
— Согласно церковной науке теологии, — начал он важно, — нам известны благостные и разумные способы обращения исчадий ада в человеков второй руки, так как в первый сорт их не пустят прежние грехи.
— Да хоть бы в любой отброс, но с нашим понятием, — вякнул было Клим, но сразу прикусил язык, встретившись с суровым взглядом отца Макария.
— Не кликай беду, хозяин, не толкай под руку, — наставил батюшка. — Я призван не выправлять неслухов, а направлять сбившихся с истинного пути в праведное лоно. Аминь!
— Изыди, сатана! — зачем-то невпопад икнул Клим Савватеич и стал топить горе в вине.
А Макариий вновь о чём-то пошептался с Анфимией, а затем веско произнёс:
— Для таинства потребуется свежая кровь!
— Это можно, — враз откликнулся Максимилиан, тяжело вставая из-за стола, — это с удовольствием, только покажи, кого кусать надо, — и он сверкнул белым клыком из-под верхней красной губы.
— Придавите вурдалака, — приказал отец Макарий хозяйским братьям, — а лучше, скрутите поясами, пока во хмелю злостный пакостник. Да покрепче, чтоб не мешал таинству.
Братовья легко справились с заданием. Да Максимилиан и не думал противиться, а только попросил испить из чужих рук. Тут и Таюшка не растерялась, да напоила своего избранника кислым молоком для умягчения желудка и исправной работы кишок, как ей самой по человечьи мнилось. Не всё же медовухой наливаться, хоть с виду и полный мужик.
— Подайте петуха, — тем временем командовал отец Макарий, берясь за топор для расщепа лучины, — да несите родниковой воды с ключа, что с краю деревни.
Когда наказы были исполнены, расстрига после какого-то заклинания и песнопения в полголоса, отделил одним ударом петуха от гребнистой головёнки и, держа птицу за ноги, сцедил всю кровушку в оловянную чашку, долив её до краёв родниковой водой. А перемешав всё снадобье деревянной ложкой, сел в отдалении на лавку для отдохновения и набора сил перед обрядом, творя то ли молитву, то ли какой-то тайный наговор. Вскоре к нему присоединилась Анфимия и песнопение зазвучало благолепно на два голоса. Засим, отец Макарий молвил, севшим от высоко пения голосом:
— Приводить в чувство нетопырей будем поочерёдно. Братцы, держите вампирово отродье что есть мочи, а мы приступимся к другому дьявольскому отребью, нечестивому оборотню, ибо его час наступает первым.
С этими словами отец Макарий подступил к Лазарю, взял его крепко за руку и вывел на середину избы. Потом потребовал у хозяев стеклянный пузырёк и перелил в него из чашки кровяную болтанку, сколько влезло. Тем же временем Дуня подвинула к Лазарю табуретка, так как тот не стойко держался на своих ногах, и одной левой усадила мужика на отведённое место. Расстрига на это одобрительно крякнул и обратился ко всему собранию с особой торжественностью, словно в прежние времена с амвона:
— Оборотень по нашей науке — это умерший в детстве некрещённый отрок. Мы сейчас Лазаря окрестим, а через сутки узрим результат праведных трудов своих.
С этими словами он вылил на маковку Лазаря остатки сукровицы из чашки, обвязал его по рукам опояской, снятой со своих чресел, и приказал нелюдю:
— А теперь, не сходя с места, повторяй за мной: кровь волка, выйди прочь из меня, а новоявленная разбуди во мне прежнего хозяина. Сила тёмная, изыди от раба божия, чтобы человеком я стал, ныне освещённый полной луной и крещёный праведной кровью вместе с родниковой водой. Отныне буду братом я простым людям. И как сказал, пусть так и будет во веки веков, аминь!
А пока Лазарь исправно повторял заговор, древняя Анфимия обносила его домашнею иконой и творила крестные знамения, порой свершая коленопреклонения перед божницей и кланяясь до земли, без огляда на старые кости и прижитую годами немочь.
— А теперь, девушка, — обратился отец Макарий к Дуне после всего этого хоровода, — бери болезного под микитки и веди в полог на лежанку. Пусть сутки лежит пластом в тёмном углу. Если начнёт буйствовать, давай отхлебнуть понемногу снадобья из пузырька, что мы приготовили. Да не всё сразу истрачивай. Он, небось, не сразу человеком станет. С неделю изверга выворачивать будет, а потом, может быть, всё и наладится. Чему быть, того не миновать, как перед судьбой ни раскорячивайся. И в моей практике хорошие исходы случались. Так что будем надеждой питаться, авось да пронесёт.
С этим последним словом служитель культа, как равный, сел на лавку рядом с Климом Савватеевичем и начал столоваться, причащаясь крутым сбитнем.
— А с этим что? — немного погодя спросил хозяин, указывая на скрученного Максимилиана.
— Пусть пока полежит без памяти, — махнул рукой отец Макарий, — подождём полного восхода солнца, а там и навалимся на упыря всем миром.
— Может и приведём в чувство пособника Асмодея, — поддакнула и Анфимия со скорбию воззревши на связанную потустороннюю нечисть.
До полного утра застолье шло своим чередом, а когда весёлое солнце стало заглядывать прямо в окна, отец Макарий, обтёрши рушником уста после трапезы, сказал:
— Пора, ребятушки, браться за другого демона. Пребудет же с нами господня крепость и вся крестная сила!
— Осанна, — за всех пропела старица Анфимия и работа закипела.
— Чада мои любезные, — возвысил голос расстрига поп, — по нашему разумению выходит, что вампир внебрачное дитя порока, ведущее начало от распутной жизни прародительницы, а потому в нём адово зерно глубоко упрятано и требуются особые действия для искоренения дьявольского злака. Собирайте в избу боярышник, как в ягодах, так и в настое, да не поскупитесь и на чеснок. Только это богоугодное разнотравье и способно перекрыть тёмной сути вампира доступ в тело человека. А пока соберут ягоду и корнеплоды, заворачивайте эту тёмную ипостась, — и он перстом указал на Максимилиана, — в какую грязную попону, чтоб даже прорехи в ней не было, и ждите от меня команды.
Народ кинулся выполнять приказ отца Макария, а сам некогда честной праведник открыл окно на восход солнца и стал наблюдать за ходом светила.
— А как беса изгонять будем? — осмелился спросить Клим Савватеич, явно пугаясь неведомого обряда. — Кусать будем идола поочерёдно, как и они нас, когда в свою веру обращают?
Отец Макарий свысока посмотрел с замшелого пентюха и изрёк:
— Знай, Клим Савватеевич, если вамипира силой подержать на открытом солнце, он сам собой воспылает очистительным огнём, в котором и сгорит его дьявольская суть.
— А с кем же мне жить достанется? С огарком? — со слезой вырвалось у Таюшки. — Дуньке хоть и припадочный, но живой человек, а мне, так головешка?
— Пусть горит, — перебил отец доченьку, — лишь бы не в избе, а то после пожара долго отстраиваться. Мы же тебе другого сыщем, не хуже!