На Востоке вся круговерть начиналась, когда выпускали злобного джина из бутылки, а на Западе начало повальных несчастий положил Прометей. Этот сердобольный титан подарил людям огонь, обучил многим знаниям и сделал их мир радостным и светлым, чем очень разозлил Зевса, считавшимся до той поры единоличным управителем всех смертных. Рассердился тогда громовержец не на шутку и велел приковать Прометея цепями в горах Кавказа, а не в меру счастливым людям послать на землю всё зло, которое он изобрёл для острастки человечества. Сначала, правда, не всем поголовно, а лишь семейству провинившегося титана.
С этой целью собрал он всех богов на сход и изложил свой план мести, в первую очередь роду Прометея, а заодно и всему, не в меру радостному людскому племени. И тогда по его повелению Гефест из глины вылепил прекрасную телом деву, Афродита одарила её неземною красой, Афина разодела в лучезарные наряды, Гера вселила в небесное создание изворотливый женский ум, а уже сам Зевс вдохнул в неё душу и наградил неуёмным любопытством. И назвали во всём прекрасную девушку Пандорой.
Когда всё было готово, верховный правитель Олимпа повелел Гермесу доставить Пандору на землю к брату прикованного к предгорьям Кавказа Прометея, молодому Эпиметею. Перед самой отправкой на землю мстительный Зевс одарил девушку невеликим ящиком, скорее даже ларцом с приданым на случай бракосочетания с братцем Прометея. Но строго предупредил Пандору, чтобы она подарок этот ни под каким видом не открывала без его на это разрешения. И, мол, тогда ей будет счастие до конца земных дней. Девица немедля согласилась, не ведая, что хитроумный громовержец упрятал в этом ларце людскую погибель. Заточил он в нём многие несчастья, смертные болезни, войны и другие неисчислимые беды как для семейства Прометея, так и для всего народонаселения земли, которого развелось к тому времени превеликое и счастливое множество.
Едва Гермес доставил Пандору Эпиметею, как слабый волею братец Прометея воспылал к ней небесной страстью и взял её немедля в жёны. Не только взял, но и носил её на руках, сдувая с ненаглядной пылинки и благодаря богов за столь неожиданный и лакомый подарок. И зажили они ладно и весело, в безмерном счастии и любви, пока Пандору не одолело чрезмерное любопытство, так умело и предусмотрительно подсунутое женщине Зевсом. Долго она приглядывалась к дарованному к свадьбе ящику, ходила кругами около заветного ларца, чуть ли не принюхивалась к запертой крышке, пока не открыла, наплевав на заветы тучегонителя, который на это только и рассчитывал. Предполагал Зевс, что именно на земле будет открыт ящик Пандоры, когда исчезнет страх перед Олимпом. Доподлинно знал, что бабье любопытство возьмёт верх над осторожностью и рассудительностью.
Едва приоткрылась крышка тайного ларя, как из-под неё вырвались и разлетелись во все стороны маленькие чёрные твари на перепончатых крыльях, разнося по земле всё зло, что таилось в ящике Пандоры. Вот так, жили доселе люди, не ведая особой печали, а теперь к ним со всех сторон днём и ночью стали к ним подкрадываться неисчислимые печали и горести, не зная передыха и устали. Страшной ценой заплатили они не только за любопытство неразумной женщины, но и за науку жизни, преподнесённую им сердобольным титаном Прометеем. И лишь на самом донышке ящика осталась Тщетная Надежда, как слабая вера в светлое будущее. Но напрасно скреблась она о крышку и пищала из ящика:
— Открой и мне, я исцелю тебя ото всех ран.
Пандора более не смогла сдвинуть крышку ящика и выпустить Надежду на волю. Так повелел Зевс, так он распорядился с мечтою смертных. Оно, может, и к лучшему, так как человек в свой сумеречный час всегда питаем и согреваем Надеждой, ибо иссякает без неё животворная Вера и прекратится смысл жития самого человека.
СВИДАНИЕ
Встречаются кентавр Вася и русалка Ася. На том самом месте встречаются, где ещё вчера договаривались. Прямо возле Чёрного омута у дороги на Старый Оскал. А как не встретиться, если понравились один другому прямо с первого взгляда? Вася, как Асю увидел, так прямо и задервенел весь от неземной красоты незнакомки. Да и девица, что в омуте почти по талию в заточении томилась, не сдержалась от радостного вскрика, который далеко разнёсся над волной. А как же? Ведь прямо из ивняка на неё во все глаза молодой красавец пялится! Аж по самый пупок из зарослей выпер. Кудри вьются, бородка кучерявится, а мускул на руках так и играет, хоть рученьки и сложены крестиком под самой грудинкой. Сплошное загляденье на зависть подругам. Ася даже подзабыла, что собственные титечки неприкрыты, и словно два розовых кувшинца телепаются над гладью вод. А этакую вольность срамотно показывать любому-каждому, ведь каждая девушка при купании должна либо рукой их прикрывать, либо за косой прятать.
Ася и закрылась ладошкой по примеру деревенских баб, но незнакомец прямо из кустов рвётся, но, правда, с оглядкой, видать, хорошим манерам обучен с малолетства. Очень эта никчемная, казалось бы, скромность Асе по сердцу пришлась.
— Ой, — пискнула водяная девица, завязывая знакомство.
— Вася, — отрапортовал молодец из кустов, — а тебя как?
— Ася, — откликнулась мокрая прелестница, и чуть было не вильнула хвостом в порыве откровения.
Однако, молодица вовремя опомнилась, видимо, желая изо всех сил продлить очарование встречи, да и незнакомец не полез целиком из ивняка на зов молодой крови. Знать, время ещё не приспело для взаимной страсти.
Сам-то Вася уже давно значился из обрусевших немецких беглых скакунов, тогда как Ася и вовсе была из местных утопленниц от неразделённой любви. А потому, какая тут спешка? Надобно пообвыкнуть, разговором один к другому притереться, а потом уж полностью открыться со всех сторон. Ведь если сверху всё в наилучшем виде, то ежели снизу заглянуть, сразу разнобой во вкусах проявится. Поэтому неволей затеяли никчемный разговор, как равноправные собеседники при случайной встрече в молодых годах.
— Как водичка? — спросил Вася, указывая рукой на омут.
— Парное молоко, — ответила Ася, окуная на всякий случай грудки под воду.
— А я бегать люблю, — приосанился Вася, — да так, чтоб земля гудела и ветер в волосах.
— Это хорошо, когда ход ноги широкий, — согласилась Ася и закончила по-умному:- Да и в воде не скучно, если плавать не по-собачьи, а кролем-баттерфляй.
— Это да! — подтвердил Вася. — Но я не пловец, меня волной укачивает.
— Так я враз покажу, как под неё подныривать, — загорелась помогать пешеходу Ася, но вовремя опамятовалась:- Можно, правда, как-нибудь и потом, не в самый солнцепёк, а когда совместно в плавнях резвиться будем.
— Вот и я говорю, что ещё успеется. Не будем гнать лошадей, как на скачках, — в тон ей ответил Вася, с испугом ожидающий приглашения к сиюминутному купанию.
Тут они поняли, что с первой встречи становятся на скользкий путь принудительного знакомства, поэтому поспешили условиться о встрече через день на этом же месте. Надо же было какой-никакой план любовного поведения обдумать заранее, а если окажется, что можно приспособиться, то где и как? Не то в камышах подводно, не то на суше прилюдно, как любому другому разумному существу, способному плодиться и размножаться в любых условиях.
На следующий день свидание сложилось в самом, что ни на есть, романтическом стиле. Ася разукрасила себя по плечам водяными лилиями и листом под лягушачьи лапки, а Вася сплёл из цветов и травы себе на голову венок по самые уши. Однако, даже в таком виде влюблённые побоялись показаться один другому во всей своей природной красоте. Нервы не железные, а тем более, в летний день. Вместе с солнечным ударом и Кондратий может хватить, с голой непривычки прямо на виду у несбывшихся надежд.
— Ася, а не холодно в пучине-то? А то как ни приду, ты всё в воде полощешься. Вылезла бы на берег погреться, — участливо предложил Вася, сам для себя понимая, что пловчиха, видать, самого робкого десятка, раз уже второй день боится на берегу во всей красе обсушиться.
— Что ты! Тепло, как на угольях, лучше полезай ты ко мне прохладиться, просидим в нежном уюте хоть до заморозков, — шутейно поманила Ася, мечтающая хоть издали оглядеть избранника.
Однако, оба ни с места не сдвигаются, хоть до предмета любви рукой подать. Да, руки-то есть, но другие части тела и отпугнуть могут навеки. Одна надежда на силу любви, мол, если сильно разозлиться, то можно и в козла с козлихой влюбиться, раз более не в кого, а жить очень хочется хотя бы с кем.
Вот так и разошлись, ни на что не решившись. А когда Вася поделился своею печалью у кругу друзей, то понимания или сочувствия от других сотоварищей кентавров не получил.
— Ты её к нам в гости замани, — посоветовал братец Федя, — пусть в нашем табуне побегает, а не то и тебя взнуздает. Когда тебе вожжа под хвост попадёт, то вы не один ипподром аллюром в три креста осилите, — заключил родственник под гогот всего стада.
Одному Васе не весело. Каким боком к девушке повернуться, чтоб с ног не сбить своим лошадиным видом? Плюнуть бы да растереть, но ведь на носу высокая любовь! Как без неё-то дальше будешь жить? Разве что с разбега да в тот же омут с головой, чтобы прямо в ил и навеки.
И у Аси дела не лучше. Едва товаркам про свою печаль поведала, те её на смех подняли. А лучшая подруга Варя и вовсе изголяться принялась:
— Ты, — говорит сквозь улыбочку, — к нам его в омут затяни, да наперегонки поплавай. Только спервоначала ноги ему свяжи, чтоб в равных условиях состязаться. И если он за хвост тебя схватит, то любовь навеки, если же промажет, то завлекай на глубину, чтоб никому не достался, — и подруги всем косяком в такой хохот пустились, что пузыри до берега достали.
Ася в слёзы. Как парня удержать, пусть то хоть рыбак с удовищем, хоть рыболов с бредешком, но как потом ему же такую головастую уклейку жарить? Одно на ум приходит, выброситься на берег под солнце до полной запеканки, и вся недолга. Но ведь любовь, да ещё с первого взгляда! Как убежать от неё?