Еще в детском саду всегда давали Валентину Петровичу на полдник чаще мерзкие вафли с кефиром, чем печенье с компотом, в школе меню оставалось прежним, прежним оно осталось и на работе. И до сих пор. Работа была неудачная. Жизнь была невезучая.
В неделе было больше будней, чем выходных. Это тоже не назовешь удачей Валентина Петровича. Его любимая футбольная команда «Динамо» всегда оправдывала свое название. В детстве у него никогда не было двустороннего пенала с изображением Микки Мауса. У Валентина Петровича никогда не было лошади, а он мечтал о лошади! И даже просто лошади-качалки никогда не было у него, а наклейки и магнитики на двери его холодильника, служившие двери этой украшением, молчаливо свидетельствовали о том, что такую неудачную невезучую жизнь невозможно исправить даже наклейками и магнитиками.
Валентин Петрович купил очень неудачно эту машину (так что не позавидуешь), и квартира его была в очень неудачном месте, далеко от метро, и очень неудачно было добираться до дачи. Поездки к морю на отдых также складывались неудачно, купе доставалось номер 13 или рядом с уборными, соседи в ту и в эту сторону неудачные, даже раки на полустанках доставались ему все какие-то мелкие, пиво теплое, проводница стерва.
У него была очень неудачная теща, женщина происхождения вулканического, сплава сталебетонного, считавшая его неудачником, и супруга его Галина Семеновна была того же титанического сплава-происхождения и считала его неудачником так же, как ее мать. Дети были, но очень неудачно рожденные, оба мальчики, а он всегда хотел девочку. Но судьбе, как любой себе на уме балованной женщине, было, видимо, на это чихать.
Словом, как на двери иной раз бывает написано «Выхода нет», так и на нашем Валентине Петровиче, то есть у него в паспорте и во всех прочих удостоверениях его личности, было написано и заверено печатью и подписью: «Валентин Петрович Невезучий».
Но судьба, как говорится, не бывает «сплошной извилистой». Некоторым достаются в ней и вовсе не пешеходные полоски, а радуги. И однажды Валентину Петровичу наконец повезло; он очень удачно успел на маршрутку, которая очень удачно покончила с этой и без того затянувшейся, неудавшейся жизненной повестью, рухнув с моста.
«Невезучий» – было отчеканено на могильной плите его, но время стерло чекань с позолотой с первых двух букв, опровергнув все его неудачи.
Очевидец
Смотрит на меня она и не знает ведь, что я-то ей не просто так себе человек, но писатель. Это мне приятно – знать о себе, что она-то о мне не знает. В смысле том, что кто она, а кто я? В смысле том, что писатель – стезя, а консьержка – это консьержка.
Рассказали вчера в редакции анекдот, я бы даже сказал афоризм, замечательный! И не знаю, что меня дернуло, решил поделиться я с ней, чтоб она провалилась.
«Знаете, – говорю, – правда в чем?» Молчит. Может, думаю, сквозь стекло ей не слышно? Ну, погромче я ей тогда: «Знаете, правда в чем?» Она ни гу-гу. Смотрит на меня и моргает. Ладно, думаю, кикимора ты. Все равно я тебя пройму. Кричу ей: «Правда в том, что все лгут!» Отвернулась. Я хотел уже было дальше идти, ну ее, думаю, к лешему. А это она смотрела в камеру наблюдения, кто идет. Там соседа несла нелегкая не ко времени. Ладно, разобралась она с ним, кто он, и куда, и к кому, проверила, пропустила его наконец, и я ей: «А смысл? Смысл вы знаете в чем?» Молчит. Но смотрит прямо в глаза, не понять, о чем вообще эта женщина думает. «В том, – кричу ей, – чтоб правду найти в этой лжи!» Проорал и смотрю, не дрогнет ли в лице ее мускул. Но и мускулы, видимо, у ней из металла.
Так и пошел как оплеванный. До сих пор за все это стыдно…
Непроста она, ох непроста! Таинственная, можно даже сказать, с чертовщинкой булгаковской женщина; то исчезнет куда-то на два дня, то опять появится ведьмой в будке.
Интересно, сколько ей вообще лет? И не спросишь, все-таки она женщина, хоть и кобра.
В преддверии 870-летия славной столицы городская администрация в лице депутата Государственной думы В.Н. Многожоркина поздравила ветеранов, пенсионеров и инвалидов нашего города, отметив заслуги их памятными значками, подарками и дипломами. В числе поздравляемых был и талисман, даже можно сказать, знаменосец всего человечества, а также района нашего, Хорошево-Мневники, Григорий Михайлович Очевидец. Человек это исключительный во всех отношениях, долгожитель, о котором уже не раз писала наша газета. За плечами Григория Михайловича – 200 лет!
Едва отзвучал оркестр на площади Народного Ополчения, депутат собственноручно вручил Григорию Михайловичу ордер на новую восьмикомнатную квартиру в самом центре района, предоставленную в пожизненное распоряжение юбиляру крупнейшим строительным медиахолдингом НОВОРУС, а также вручил долгожителю путевку в дальнейшую жизнь: новый паспорт!
В поздравительной речи, адресованной юбиляру, Многожоркин назвал долгожительство Очевидца «не только жизненным подвигом, но подвигом жизни». «Григорий Михайлович – наш бессмертный живой архив, – сказал Многожоркин, в частности, пояснив: – Очевидец открыл нам глаза на бесконечные возможности выживания. Сегодня средний максимум долголетия около восьмидесяти лет. Самые долгоживущие достигали отметки сто двадцать, но сто двадцать – и ни шага вперед. Но теперь наш Григорий Михайлович перешагнул эту унизительную отметку, этот предел, подтвердив благоприятные прогнозы ученых о возможностях человечества. Длительность жизни можно, можно и необходимо продлить как минимум вдвое, – сказал Многожоркин. – И возможность такого продолжения больше нельзя назвать ни на чем не основанным оптимизмом. Ибо долгожительству есть свидетель. Благодаря ему уже в двадцать первом веке можем мы ожидать от человечества совсем иных показателей долготы. Уже сегодня наш юбиляр – не завидное исключение, но первопроходец, увлекающий нас за собой!
Есть идея, – продолжил Валентин Николаевич, – что спустя каких-то двадцать – двадцать пять лет человек сможет жить почти бесконечно. Наблюдение это основано не на мечтах человечества о бессмертии, но на подтвержденных статистикой фактах наглядной прогрессии: если в двадцатом веке человечество увеличило продолжительность с сорока до семидесяти, то и в двадцать первом мы сможем удвоить достигнутое количество. Семью два четырнадцать, господа!»
После многочисленных аплодисментов Многожоркин отметил: «Но, разумеется, здесь встает вопрос перенаселения. Абсолютный максимум составляет всего восемь миллиардов сограждан. Нас же тем временем уже семь и восемь. Не значит ли это, что, если человечество хочет жить вдвое дольше, его должно быть и вдвое меньше? Да. И это разумно! – сказал Многожоркин. – Система соцрейтинга на данный момент уже существует, правда, введена пока лишь в Китае. Что это значит? Останутся лучшие? Выживут сильнейшие? Да. Почему бы нет? Это значит природный отбор. Естественный и разумный. Сокращение рождаемости за счет продолжительности, товарищи, – вот наш выход, наш выбор и наше спасение.
Это значит, что человек, не просто хомо разумный, как прежде, но хомо лучший, в скором времени в свои пятьдесят вполне сможет считать себя школьником, в сто же лет – студентом первого курса. Годы будут прибавлять человеку не болезней, но опыта, знаний, умения, в связи с чем конкретная дата рождения станет сразу же атавизмом и биологический возраст каждого гражданина будет исчисляться по данным медицинских исследований.
Таким образом мир избежит возрастной дискриминации и обеспечит себе разумную смену.
Что такое восемьсот семьдесят лет, товарищи? Восемьсот семьдесят лет прежде, до Григория Михайловича казавшиеся человечеству бездной, это, собственно, в новых масштабах – всего лишь восемь с половиной, товарищи, человек!
Что же будет дальше, спросите вы.
Вот что будет.
Человечество ни минуты жизни не будет более тратить на получение информации, доступ к ней будет обеспечен глобальной сетью, что в десятки, сотни, тысячи раз сэкономит человечеству время. Чем же займется в обретенной бесконечности человечество, человек? – спросите вы.
Что ж, отвечу.
Человечество будет двигаться дальше. Дальше, дальше и дальше. Бесконечность на то и дана, что ответы на загадки ее порождают загадки! Следом за Очевидцем попытаемся мы понять тайны сознания, мироздания и вселенных и колонизировать другие миры…
С чем обнимем искренне нашего юбиляра! – заключил Многожоркин. – Нашего Данко нового времени! И скажем ему с благодарностью от всего человечества: спасибо, Григорий Михайлович! Григорий Михайлович, в добрый путь!»
После чего и сам юбиляр, долгожитель и очевидец, прослезившись от благодарности, поделился с собравшимися на площади своим бесценным жизненным опытом: «Ничего не помню. Склероз».
Из нирваны
Что у ней? Склероз ли, деменция?! Ведь и возраст, так сказать, еще юн для этакой-то болезни. Или так стремится она привлечь вниманье мое… Ну да я-то не то что ее – жизнь прожил, не заметил.
В удивительной душевного с телесным гармонии, так несвойственной человеку в предчувствии дня грядущего и вообще несвойственной человечеству, проснулся сегодня еще один наш герой, Сергей Андреевич Подподушкин.
Прекращение раздумий о «бытии и не», внутреннем, внешнем комфорте и дискомфорте свершилось в Подподушкине как-то разом и вдруг; проснувшись, он лишь с облегчением ощутил отсутствие чего-то привычного, что было, конечно, непривычно.
Он прислушался. Ибо даже если нам кажется, что достигли мы состояния, где не хочется нам ничего, и свободны лежим от своих пожеланий, обязательно что-то, пакость какая-нибудь, вмешается в это наше несомненное достижение и прошепчет: «Перевернись…»
И с тем крутимся на вертеле наших желаний пожизненно. Ибо это «перевернись» еще до аспида было первым дано искушением человеку.