– Ты устала, я оставлю тебя на пару часов в покое, дам тебе собраться с мыслями, – закончил я.
Чуть не забыл.
– Прежде чем я уйду, – спросил я, – как тебя зовут?
Она по-прежнему не смотрит на меня, но отвечает:
- Ванесса.
Ванесса. Мне нравится. Это красивое имя, которое ей очень подходит.
– Что ж, Ванесса, если тебе что-нибудь понадобится, просто позови меня, – говорю я, поворачиваясь и выходя из комнаты, закрывая за собой дверь.
Я понаблюдаю за ней по камерам, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.
Когда я вернулся к компьютеру, где я мог продолжать наблюдать за ней с камер видеонаблюдения, я не мог не чувствовать, что сегодняшний день значительно отбросил наши отношения назад. Мне хотелось, чтобы сегодня все было особенным, но сейчас я просто хотел отмотать время назад и начать все сначала, притворившись, будто этого дня никогда не было.
Я сажусь и смотрю на нее на мониторе. Она смотрит вперед, в стену, не моргая и не двигаясь. Я надеюсь, что она сможет простить меня за мою вспыльчивость. Мне действительно стыдно за себя. Я стараюсь себя уверить, что все будет хорошо. Просто дам ей время. Говорят, что "время лечит". Я не знаю, кто это придумал, но, надеюсь, это правда.
Я сказал ей, что оставлю ее в покое на пару часов, но думаю, что, может быть, полчаса будет достаточно, прежде чем я снова проверю ее. Мне не нравится оставлять ее одну. Я просто хочу сделать все правильно.
Когда ловишь себя на том, что просто сидишь и ждешь – полчаса кажутся напрасной тратой времени. То, что кажется двадцатью минутами, на самом деле оказываются всего лишь двумя. Я чувствую, как напрягаюсь, когда она продолжает просто лежать – не то чтобы у нее был большой выбор, будучи привязанной к кровати. Я люблю тишину, и все же эта тишина беспокоит меня. Я не могу понять, в порядке ли она или хочет ли она чего-нибудь. Она как бы просто отключилась. Сдалась. Разве я не предложил ей достаточно? Я дал ей дом, в котором можно жить, еду, воду, самое главное, свое сердце, а она ничего не дает взамен.
Я думаю, что сломал ее.
– Как ты себя чувствуешь? – осторожно спрашиваю я, возвращаясь в комнату для гостей. – Я принес тебе свежей воды.
Я продолжаю, не давая ей возможности ответить, накричать или обругать меня.
Прошло двадцать три минуты с тех пор, как я оставил ее тупо уставившейся в стену. Я не мог больше ждать, чтобы увидеть ее. Нужно убедиться, что она в порядке.
– Прости... – прошептала она.
Что? Почему она извиняется передо мной? Я имею в виду, конечно, она испортила наш первый день и сильно разозлила меня, но и я зашел слишком далеко.
– Я не хотела тебя расстраивать... – продолжает она.
Может быть, мы могли бы стать отличной парой, в конце концов?
Сначала я снимаю наручник с левой руки, и ее немедленная реакция – это покрутить запястьем, заставляя кровь снова циркулировать, прежде чем вытереть лицо от моих плевков, за которые мне стыдно. Она улыбается мне. Это первый раз, когда я вижу, как она улыбается мне с тех пор, как я похитил ее с рабочего места, где она должна была улыбаться мне, выполняя часть ее должностных обязанностей. Вы не можете хорошо обслуживать клиентов, хмурясь на них, хотя многие продавцы, кажется, забывают об этом.
Я на время оставляю правую руку привязанной к спинке кровати, пока снимаю оковы с ее ног. Когда наручники больше не надеты, она сгибает колени. Может быть, сделать цепи длиннее, чтобы она могла согнуть колени? Я не хочу, чтобы ей было неудобно. Конечно, сейчас все выглядит многообещающе, но ей еще предстоит пройти долгий путь, чтобы завоевать мое доверие. К сожалению. Даже без надлежащего мытья в течение нескольких дней она все еще выглядит сексуальной. Во всяком случае, сонный взгляд делает ее милее.
Я подхожу к ее правой руке, и она все еще улыбается мне. Сейчас она слишком старается, и я чувствую, что что-то не так.
– Помни, как только я полностью доверюсь тебе, тебе не понадобятся наручники. Ты сможешь свободно ходить по дому одна.
Возможно, после этих слов она выкинет из головы все глупые мысли.
Я снимаю последний наручник. Она не двигается.
– Спасибо... – тихо сказала она.
Я рад, что она не пыталась бежать. Не то, чтобы она смогла действительно куда-либо сбежать. Я вывожу ее из комнаты для гостей на лестничную площадку, мимо комнаты с запертой дверью и главной спальни, которая выглядит на сто процентов более удобной, чем та комната, к которой она сейчас привыкла. Она заглядывает внутрь и видит большую двуспальную кровать и шикарное одеяло, еще одну причину вести себя хорошо и внести свой вклад в установление доверия в наших отношениях.
Ванная находится в дальнем конце лестничной площадки, дверь закрыта. Я открываю ей дверь.
– Можешь помыться, если хочешь, сбоку висит полотенце.
Я надеюсь, что она пойдет примет душ и сходит в туалет. Дни, проведенные в постели, отрицательно сказались на ее гигиене.
– Спасибо, – благодарит меня она, заходя в ванную.
Я закрываю за ней дверь, зная, что она не сможет никуда уйти или сделать что-либо, чего я не хочу. Она моя. Я сажусь на пол, сбоку от двери, и жду. Надеюсь, она ненадолго.
Я не знаю, кто он, я только видела его пару раз в банке. Я боюсь и хочу домой к маме и папе. Последнее, что я им сказала, было "увидимся позже", и я не хочу, чтобы это было ложью.
Я осматриваю ванную; деревянный пол, белый унитаз без крышки на бачке, белая раковина со следами многолетнего забвения, нет вешалки для полотенец, горсть чистых полотенец на полу, аптечка, в которой нет ничего, кроме брусков запечатанного мыла. Я вижу невзрачную ванну, которая, даже в моем нынешнем немытом состоянии, не выглядит привлекательной для использования. Я не могу найти что-либо, чем его можно оглушить.
Тогда лучше я выпрыгну из окна; я лучше умру, чем останусь здесь с ним. Я хочу к маме и папе. Я отдергиваю занавеску, чтобы впустить свет из внешнего мира, но света нет. Окно заложено кирпичом. Мой выход заложен кирпичами. Черт возьми.
– Ты там в порядке? – доносится его голос прямо из-за двери.
Он ждет меня. Я тоже не могу выйти к нему просто так.
– Ванесса? – он снова зовет меня.
Лучше я ему отвечу.
– Я просто искала мыло! – солгала я.
Глупая ложь, потому что это могло быть только в одном месте, в этой маленькой комнате.
– Мыло в аптечке. Будь как дома, можешь осмотреться.
Но этот дом не мой! Я живу с мамой и папой. Я жила с мамой и папой, пока он не напал на меня на парковке. Я вспомнила. Я вышла из ночного клуба раньше, чем мои друзья, так как утром мне надо было идти на работу. Я шла к своей машине, когда почувствовала руку вокруг своего рта, и что-то острое вонзилось мне в кожу. Это был он. Забудь об этом сейчас. Уже не важно. Поблагодари его за щедрость, прежде чем он снова расстроится. Я не должна его расстраивать!
– Нашла, спасибо, – крикнула я.
– Не за что.
Пока вода наполняет ванну, я сижу на унитазе и думаю, что делать. Я была такой глупой, что накричала на него и разозлила. Мой лучший шанс спастись – это иметь возможность ходить по дому без него и цепей. Единственный способ, чтобы восстановить доверие между нами это:
Сыграть в игру
Вода в ванне уже достаточно теплая, и я снимаю одежду.
Что, черт возьми, на мне надето? Мышь на этой пижаме не похожа на Минни Маус. Стою голая, надеюсь, он не войдет. Он вообще еще там?
– Так чем бы ты хотела сегодня заняться? – вдруг доносится его голос из-за двери. – У меня есть несколько настольных игр, книги или мы могли бы просто поговорить, – продолжает он.
Настольные игры? Он знает, что мне двадцать девять лет, не так ли? Интересно, какие книги хранит дома сумасшедший? Единственный способ укрепить доверие – это поговорить. Возможно, если я узнаю, почему он так поступает со мной, я смогу переиграть его.
– Мы можем просто поговорить, если хочешь... – отвечаю я ему.
Вода в ванне приятно ласкает мою кожу. У меня все болит от наручников. Я закрываю глаза и пытаюсь попасть в свое "счастливое место", в свои лучшие воспоминания. Будет ли он ожидать секса, когда поверит, что между нами есть доверие? Я не знаю, смогу ли я пройти через это. Он худой, как скелет. Мысль о том, что он внутри меня, вызывает во мне отвращение. Был ли он внутри меня? Немного у меня причин, чтобы успокоиться...
Побеспокоишься об этом, если до этого дойдет, – думаю я про себя.
Я надеюсь, что найду другой способ выбраться отсюда, прежде чем до этого дойдет. Я не знаю, сколько времени пройдет, прежде чем он подумает, что я ему доверяю, но какими бы ни были эти сроки, я хочу сбежать отсюда как можно раньше.
Несмотря на то, что я была по шею в теплой воде, по моей спине пробегает холодная дрожь, когда я думаю о том, как он прикасался ко мне и думаю, зашел ли он еще дальше, когда я была без сознания. Он говорит о доверии так, как будто это одна из самых важных вещей для него, но как я могу доверять тому, кто вырубает меня, когда захочет?
Я больше не слышу его за дверью. Он все еще там?
– Эй? – кричу я достаточно тихо, чтобы он мог слышать меня, если он за дверью, но не так, чтобы он слышал меня, если бы он был в другой комнате.
Нет ответа.
– Эй? – повторяю я снова.
Он ушел. Вот и все, Ванесса, соберись. Выйди из ванны и просто беги вниз по лестнице к входной двери. Беги так быстро, как только можешь. Я вылезаю из ванны так тихо, как только могу, чтобы не слишком сильно расплескивать воду, которая может выдать мои мотивы. Выйдя, я снова окликаю его:
- Эй?
Ничего. Вот оно. Мое сердце бьется сильно и быстро, адреналин струится по моим уставшим венам. Оставь полотенце, оно только помешает, просто открой дверь и прокрадись вниз по лестнице. Если он в одной из спален, просто попытайся убежать от него.
Дверь открывается на удивление тихо, несмотря на старый дом. Я думал, что будет больше скрипа, но, к счастью, ничего нет. Ни звука. Лестничная площадка простирается передо мной. Его здесь нет. Я прислушиваюсь. Я не слышу его.