красная половина избы или светлая, летняя, т. е. обращенная окнами на юг или восток), человек, чет, рай, солнце, день, правый, счастье, доля, жизнь; а другую — лес, север (запад), зима (осень), черный (темный), нечеловек, нечет, ад, месяц, ночь, левый, несчастье, недоля, смерть. Именно поэтому та половина жилища, которая выходит окнами на восток или юг (а зачастую только на этой стене и были окна), носила название чистая, красная, светлая, передняя (так же, как стена и один из углов) и считалась более обжитой, более «очеловеченной» частью жилища, что не помешало в дальнейшем приписать ей функцию «парадного» пространства и как следствие — превращение по сути дела в наименее используемую в хозяйственном отношении, но наиболее ценную с ритуальной точки зрения часть дома.
Вообще в связи с проблемой ориентирования хотелось бы подчеркнуть, что ориентация жилища — это не только соотнесенность сторон жилища со сторонами света, но и включение в целую систему соответствий пространственно-временного, социального, религиозного, экономического, мифологического, космологического, хозяйственно-бытового характера; включение в символику цвета и символику чисел. В связи с последним, кроме отмеченности четверга (четвертого дня «творения»), следует еще раз подчеркнуть целостность этого числового комплекса и тех моделей, в основе которых число 4. Существует большое количество свидетельств о том, что «с четом, целым связывается удача, а с нечетом и отсутствием целого неудача, несчастье»[246]. Показательно в этом смысле, что с четными днями недели, которые считались счастливыми, были соотнесены мужские религиозные образы (вторник — с Провом, четверг — с Перуном), в то время как с нечетом — женские (Мокошь, Баба-Яга и др.)[247], однако возможны и инверсии.
Отмеченность центра в описываемом ритуале строительства позволяет рассматривать нашу модель и как пятичленную, полученную путем операции над четырехчленной (4+1) и по этому признаку входящую в обширный класс нечетных числовых комплексов, построенных по формуле n + 1 (3, 7, 9, 33…). Как уже было сказано, нечет, как правило, связывается с женским началом, причем наиболее показательны соответствия с числом 1, прибавляющимся к четному комплексу (соотнесенному с мужским началом). В этой связи особенно показателен термин «середа» (бабий кут, теплюшка), используемый для обозначения «женского пространства» (у печи). С этим согласуются представления обо всем доме как о «женском пространстве» в отличие от «мужского» — незамкнутого, открытого («чистое поле» в былинах), что проявляется в реальной топографии жилища, например, в том, что «мужским местом» в избе считался коник и близлежащее пространство у дверей, т. е. непосредственно связанное с внешним миром[248]. Связь внутреннего, домашнего пространства с женским, а внешнего — с мужским является, по-видимому, одной из культурных универсалий, что подтверждается самыми различными данными, среди которых особенно показательны тексты типа «Домостроя». Ср. у Ксенофонта: «Те и другие работы — домашние и внедомашние — требуют трудов и присмотра: поэтому боги предназначили женскую природу для домашних работ, мужскую — для внедомашних. Поэтому тело и душу мужчины бог приспособил к большей выносливости холода, зноя, путешествий, военных походов, и внедомашние работы поручил ему; женщине же дал тело менее сильное для всего этого и поручил ей домашние работы… Законы одобряют и то, на что Бог дал силы каждому из супругов. Поэтому они одобряют, чтобы жена оставалась дома и не выходила за ворота, и не одобряют, чтобы муж оставался дома и не заботился о внедомашних работах»[249].
Кроме уже отмеченных противопоставлений, возникающих в горизонтальной плоскости при установлении первого венца: внешний — внутренний, центр — периферия, имеющий форму круга (квадрата) — не имеющий формы круга (квадрата) и их многочисленных трансформаций, следует остановиться на одном параметре, связанном с вертикальным планом жилища. Оппозиция низ — верх выражена в разбираемой операции двояким образом. По отношению к поверхности земли первый венец выступает в роли верха, в то время как в срубе он является нижним ярусом. Такое положение первого венца можно сравнить со статусом «земли» в славянских религиозных верованиях, где сочетание небо — земля / земля — преисподняя «объясняется результатом двухкратного применения процедуры различения по признаку верх — низ»[250]. Именно поэтому с первым венцом (как и с землей) связываются и положительные, и отрицательные представления в зависимости от того, что в момент различения является точкой отсчета.
Идея верха, роста, возрастания, кроме того, олицетворяется неоднократно упоминавшимся деревцем, помещенным внутри сруба (ср. приведенные нами указания на то, что деревце стоит в срубе вплоть до окончания его строительства, т. е. до тех пор, пока дом не «вырастет»).
Возведение стен может быть рассмотрено и в ряду космических актов творения. При этом стены входят в число объектов, моделирующих идею вертикальной оси мира с нечетным количеством границ (ср. представления о 3, 7, 9 и т. д. «мирах», расположенных по вертикали), что соответствует обычаю класть нечетное количество венцов: «В крестьянской избе венцов всегда нечет, от 19 до 21»[251]. Если это правило действительно соблюдалось (существуют противоречивые данные), то оно представляет исключительный интерес, особенно в свете сопоставления с материалами других традиций (ср. количество частей тела: 21 — Пуруши, на которые он был расчленен и из которых возник мир; ср. также 21 полено, возжигаемое в его честь в ведийском гимне)[252].
При том, что все 4 стены обладают общим значением границы и им приписаны соответствующие комплексы представлений, они имеют и отличия. В случае, если жилище имеет не равносторонний план (а так у русских бывает чаще всего), то они делятся на короткие и долгие («долевые»), но основные критерии неравнозначности стен связаны с ориентировкой жилища (наличие — отсутствие окон, входа), что может дополнительно маркироваться резьбой, росписью и другими архитектурными украшениями.
На Украине и на юге России, там, где была распространена не срубная, а столбовая конструкция дома, плотники возводят остов хаты, который затем «клынцюют» (вбивают ряды небольших клиньев) и обмазывают толстым слоем глины, причем начинают работу всегда с красного угла. Первые три «велька» глины на потолок укладывает хозяйка, а при обмазке стен ее место занимает хозяин. «Он должен собственноручно прилепить к святому углу первые вельки глины. Для этого он берет ком глины и изо всех сил бросает его в угол, чтобы он глубже влепился между клинчиками и плотнее пристал к бревнам, а бабы-мазильницы следом разравнивают влепленный в угол ком. Влепив таким порядком три комка глины в угол хаты, хозяин угощает мазильниц водкой и затем предоставляет уже им самим продолжать дело облепки хаты, причем мазильницы обязаны петь веселые песни и смеяться, чтобы в хате жилось весело»[253]. Обращает на себя внимание распределение работы между хозяином и хозяйкой, различие между «мужской» и «женской» ролью в ритуале. Показательно, что «святой угол» (преимущественно «мужское пространство» — см. об этом ниже) начинает обмазывать хозяин.
По мере формирования стен происходят некоторые перестановки в иерархии оппозиций, определяющих характер связи между домом и остальным миром. Если при укладке первого венца особое значение придавалось выделению ограниченного пространства, обеспечению его замкнутости, непроницаемости для внешних сил, то вслед за этим возникает необходимость снятия этого противопоставления, но таким образом, чтобы связь между внутренним и внешним имела санкционированный характер. Это достигалось с помощью особых действий, сопровождавших изготовление оконных и дверных проемов.
Дверные и оконные проемы еще в прошлом веке прорубались, как правило, в уже собранном срубе, для чего вырубалось (а позже пропиливалось) необходимое число венцов (для волоковых окон рубили до половины два соседних бревна, для косящатых — 2–3 венца). В оконные проемы (косящатых) вставлялись массивные колоды из 4 брусьев, а уже в колоду вставлялась оконница, т. е. рама, куда в свою очередь вставлялась брюковица (обычно бычий или рыбий пузырь), которую постепенно вытеснило оконное стекло, ставшее к началу XIX в. общеупотребительным. К этому же времени оконные колоды сменились более легкими коробками. Дверной проем обрамлялся двумя косяками, притолокой и порогом, а вся рама имела название ободверина, у белор. ушак, укр. одверок. У русских, украинцев и белорусов двери были одностворчатыми четырехугольными (у украинцев часто 6-угольные, округлые) и открывались вовнутрь (наружные) и наружу (внутренние)[254].
Установка окон и дверей сопровождалась действиями ритуального характера. Так, на Украине, вставляя дверную раму, говорили: «Двери, двери! будьте вы на заперти злому духови и ворови», — и делали топором знак креста. То же делают, когда вставляют притолоки и подоконники для окон. При этом так же обращаются к окнам с просьбою не впускать в хату воров, разбойников и злых духов; обыкновенно говорят: «Святи наши викна, не пропускайте криз себе ворив, ни разбойникив, ни злого духа, а пропускайте ход и выход нашим ангелам-хранителям, яки все через вас путешествуют»[255]. Целью подобных действий было придание дверям и окнам характера своеобразного фильтра, задерживающего нежелательные интенции внешнего мира и, таким образом, регламентирующего связь дома с остальным пространством.