Однажды, когда Гуапо и Леон переправились по ту сторону реки, а дон Пабло остался дома, чтобы привести в порядок кладовую, у индейца сломалось топорище, и он вернулся домой за другим древком, которое у него было приготовлено про запас.
Леон остался один и, поработав немного, пошел искать места, где бы мог получше отдохнуть. Усевшись у подножия отвесной скалы, он с любопытством следил за туканами и попугаями, летавшими у него над головой.
Рядом с ним в скале было углубление вроде пещеры, внутренность которой была хорошо видна с того места, где он сидел. Однако, решив рассмотреть углубление поближе, он подошел вплотную к расщелине и услыхал доносившиеся оттуда звуки, похожие на мяуканье.
Это еще больше заинтересовало его, и, свесившись вниз, Леон увидал на дне пещеры двух маленьких животных с пятнистой шерстью, которых он принял за котят. В доме сильно чувствовалось отсутствие кошки, и Леон вспомнил, что мать не раз жаловалась на это.
«Маме хочется иметь кошку, – подумал он. – Я возьму этих котят и принесу их домой. Воображаю, как она обрадуется!»
Спустившись в пещеру, он забрал обоих котят, которые, хотя и были на вид беспомощны, однако прилагали все усилия, чтоб исцарапать мальчика, но Леон не испугался и, схватив котят подмышку, торжествуя, направился к дому.
Гуапо насаживал топор на топорище, дон Пабло укладывал кору, а донья Исидора с дочерью были заняты хлопотами по хозяйству, когда до них донесся с противоположного берега голос Леона.
– Мама, смотри, что я тебе принес! – кричал он, показывая свою находку. – Какие хорошенькие кошечки! Ты довольна, не правда ли?
Услыхав голос сына, дон Пабло вышел из кладовой. Медно-красное лицо Гуапо сразу как будто посерело: несмотря на расстояние, отделявшее их от Леона, они узнали в зверьках, которых нес Леон, маленьких ягуаров.
– Какой ужас! Он погиб! – воскликнул дон Пабло, в безумной тревоге глядя на берег, где находился ничего не подозревавший Леон.
– Скорее бегите сюда! – кричал Гуапо. – Бегите к мосту и переправляйтесь через реку! Скорее, скорее или будет поздно!
По словам индейца, в особенности по его телодвижениям Леон догадался, что ему грозит опасность, но какая – мальчик не мог понять.
– Бегите скорее сюда! Ягуары гонятся за вами по пятам!
Дон Пабло не различал еще ничего, но не успел индеец договорить до конца свою фразу, как два хищника выскочили из лесу и показались на берегу реки.
Сомнений быть не могло: все, начиная с их оранжевой шерсти, усеянной кольцеобразными пятнами, и кончая их кровожадным видом, свидетельствовало о том, что это ягуары.
В несколько прыжков они очутились на тропинке, по которой за минуту перед тем прошел Леон, и побежали по ней, обнюхивая следы похитителя: иногда они останавливались или опережали один другого, свирепо махали хвостами, всеми своими движениями обнаруживая крайнюю ярость.
Вот они скрылись в пальмовой роще и через мгновение появились вновь на ее опушке.
Донья Исидора и Леона испускали крики ужаса, дон Пабло старался ободрить Леона, а Гуапо, который, к счастью, уже насадил топор на рукоятку, устремился к мосту; за ним кинулся и дон Пабло, захватив на всякий случай пистолеты.
Гуапо и Леон все время бежали в одном и том же направлении, находясь на противоположных берегах реки.
– Бросьте одного из них, только одного! – крикнул индеец.
Леон повиновался и даже не посмотрел, куда упал маленький ягуар.
– А теперь бросьте другого! – крикнул Гуапо через несколько секунд.
Леон опять исполнил совет индейца, и это было спасением для него, так как иначе ему никогда не пришлось бы уже переходить через реку: ягуары находились не больше, как в двадцати шагах от Леона, когда он бросил первого детеныша. К счастью, высокая трава скрывала мальчика совсем. Добежав до того места, где лежал их детеныш, оба ягуара остановились и принялись лизать и ласкать его. Но это была лишь короткая передышка: самка пустилась на поиски второго детеныша, и самец тотчас же последовал за нею; вскоре они наткнулись на него, и там снова повторилась нежная сцена.
Донья Исидора и дон Пабло надеялись, что хищники не пойдут дальше и возвратятся в свое логово. Но, когда ягуар выведен из себя, он становится беспощаден и преследует своего врага с настойчивостью, не признающей никаких преград.
Постояв несколько мгновений над вторым детенышем, ягуары направились по следу, которого держались до сих пор, не сомневаясь, что он принадлежит похитителю.
Тем временем Леон успел переправиться по мосту на другой берег, где его поджидал Гуапо, который приказал мальчику бежать изо всех сил, чтобы как можно скорее добраться до дома. Что же касается самого индейца, то он занялся другим делом. Гуапо знал, что оба разъяренных хищника переберутся через мост с легкостью белки, и, не колеблясь, принялся уничтожать его, чтобы отделить себя пропастью от ягуаров.
Вот он берет топор, все его мускулы напрягаются, удары следуют один за другим с быстротою молнии, дерево трещит и уже готово рухнуть, как вдруг, к общему ужасу, кровожадные звери показываются на противоположном конце. Гуапо удваивает усилия, но ягуар уже на мосту… Вот он останавливается. Топор продолжает мелькать в воздухе. Ягуар делает прыжок, его когти впиваются в кору, он уже посреди моста, который шатается под ним… Еще удар – и дерево отделяется от скалы, увлекая за собой ягуара к порогам, где пенные волны разбиваются об острые выступы скал.
У индейца вырывается громкий торжествующий крик: это самка, меньшая из двух хищников, исчезла в глубине пучины. Но вот появляется самец; он видел, как его подруга рухнула вместе с деревом в бездну, и как будто понимает, что произошло. Взбешенный и доведенный до отчаяния, он одним взглядом измеряет расстояние, отделяющее его от врага. Что ему теперь до опасности, которой он подвергает себя: его подруги, делившей с ним жизнь, больше не существует, и он хочет отомстить за нее или умереть. Он отступает на несколько шагов назад, останавливается, подбирает все тело для чудовищного прыжка; Гуапо поджидает его на противоположном берегу. Ягуар срывается с места, стрелою пролетает над рекой, его когти впиваются в берег, и все его тело повисает над пропастью. Однако он знает, что добыча не уйдет от него. Еще один порыв этого гибкого и сильного тела – и горе индейцу, на которого обрушится ягуар, жаждущий крови и мести!
Гуапо, в свою очередь, устремляется навстречу хищнику и наносит ему удар в голову, но неудачно: ягуар приближается, когти его высовываются и впиваются в ногу индейца; нет сомнения, что Гуапо был бы увлечен в бездну этими мощными когтями, если бы в ту же минуту не раздался выстрел из пистолета, направленный прямо в голову ягуара. Раненный насмерть хищник скатился в реку, где его тело отнесло течением к порогам.
Когти ягуара впиваются в ногу индейца
Взяв на руки своего верного слугу, дон Пабло отнес индейца домой, где донья Исидора перевязала глубокую рану, нанесенную ягуаром Гуапо.
Глава XXXII. Плот
Это было самое сильное волнение, которое пережили наши изгнанники с того момента, как поселились в лесу; тем не менее они были довольны результатом, который повлекла за собой ошибка Леона: благодаря ей они избавились от страшного соседства, и Гуапо уверял, что теперь им уже нечего бояться ягуаров, так как других, по всем вероятиям, в окрестностях не было.
Однако бродячие наклонности этих хищников продолжали внушать опасения нашим беглецам, и потому они решили принять все меры предосторожности против ягуаров, которые могли появиться в этой части леса. Маленькие ягуары, брошенные Леоном, остались на другом берегу, где, без всякого сомнения, им суждено было бы стать добычею волка, орла, коршуна или термитов, если бы Гуапо не решил иначе. Переправившись вплавь через реку, он подобрал обоих зверенышей и, удавив, принес домой, намереваясь воспользоваться их шкурами. Несколько времени спустя Леон и Гуапо поймали в лесу очаровательного саймири109 величиною с белку, который стал любимцем всей семьи. Произошло это следующим образом. Они оба направлялись к месту своей постоянной работы, как вдруг до них долетел странный шум. Свернув туда, откуда эти звуки доносились, они увидали на ветвях невысокого дерева дюжину маленьких обезьян, уцепившихся друг за дружку хвостами. Другие обезьянки бегали взад и вперед, пытаясь включиться в эту живую цепь и издавая жалобные стоны, так как это им не удавалось. Леон и Гуапо кинулись к ним и завладели тремя-четырьмя зверьками, не успевшими скрыться. Однако выжил только один, остальные вскоре издохли. Это было очаровательное крошечное создание, настоящий саймири, или тити. Шелковистая шерсть его была оливково-зеленого цвета, а большие выразительные глаза то блестели от радости, то наполнялись слезами, как глаза ребенка.
Хинных деревьев было такое множество, и росли они так близко от дома, что наши каскарильеры к концу лета сделали огромные запасы этой драгоценной коры; впрочем, надо отдать им справедливость, все они отличались замечательным трудолюбием и работали не покладая рук.
Но все же этот первобытный образ жизни в конце концов утомил и дона Пабло, и его жену; у них вовсе не было намерения поселиться в пустыне навсегда. Только страх перед казнью заставил их искать убежища в лесу, и, если бы не надежда разбогатеть, они постарались бы пройти эту девственную пущу как можно скорее и даже не подумали бы о том, чтобы поселиться в ней. Однако не только желание вернуться к культурной жизни побуждало их покинуть монтанью, но и постоянные опасности, которые угрожали в ней их детям: ежеминутно им приходилось опасаться нападения ягуаров, пум, змей и даже человека.
Правда, они еще ни разу не наткнулись на след индейца, но сплошь и рядом бывает, что целые племена живут годами по соседству друг с другом, даже не догадываясь об этом, если их разделяет одна из тех непроходимых чащ, какие встречаются там чуть ли не на каждом шагу. Таким образом, нельзя было быть уверенным, что когда-нибудь индейцы не нападут внезапно на их жилище, и это заставляло дона Пабло и его жену жить в постоянной тревоге.