Шеи у него нет совсем, и голова его, не слишком широкая, заканчивается мордой с мясистыми губами, придающей ему некоторое сходство с коровой.
Над верхней губой у него растет густая щетина, а все остальное тело покрыто редкой шерстью. Глаза и уши манати относительно очень невелики, что, впрочем, не мешает ему отлично видеть и слышать, судя по тому, как трудно приблизиться незаметно к этому животному.
Кожа у него темно-серая, со свинцовым оттенком, а на брюхе испещрена пятнами телесного цвета. Под кожей находится густой слой жира, из которого добывают отличную ворвань.
Манати не имеет никаких конечностей: ему их заменяют чрезвычайно развитые плавники, соответствующие рукам человека; они заканчиваются пятью пальцами с ясно выраженными суставами, которые тем не менее неподвижны, так как заключены в негнущуюся оболочку.
Однако из всех особенностей, отличающих ламантина от рыб, наиболее характерным, бесспорно, является то, что он – млекопитающее; маната – животное травоядное, питается речными травами и плавает очень быстро, почему его крайне трудно поймать.
Ловят его крепкими сетями, которые расставляют в устье реки или у входа в бухту, но чаще всего на него охотятся с острогою. Мясо ламантина по вкусу приближается отчасти к говядине, отчасти к свинине и ценится чрезвычайно высоко; если его сварить, а потом залить собственным жиром, как это делают с черепашьим мясом, оно может сохраняться в течение нескольких месяцев.
На следующий день после того, как Гуапо поймал хурару, наши путешественники заметили в прозрачной воде странное животное, которого они никогда не видали и которое прижимало к своей груди двух маленьких детенышей. Это и был ламантин.
Вся семья с любопытством смотрела на это трогательное зрелище материнской любви, особенно поразившее их тем, что животное походило на рыбу. Вдруг какой-то блестящий предмет промелькнул в воздухе и упал в реку. Через мгновение вода в этом месте окрасилась кровью, и ламантин забился в судорогах, напрягая все усилия, чтобы спастись от врага. Но острога Гуапо очень глубоко вонзилась в тело животного, и индеец с помощью дона Пабло вытащил его на берег.
Мясо ламантина тотчас разрезали на мелкие куски и засолили, наполнив им, а также жиром всё сосуды какие только нашлись на плоту.
Несколько часов спустя наши герои, уверенные, что им уже долгое время не придется испытывать недостатка в пище, снова вернулись на середину реки и с твердой верой в будущее продолжали свой путь.
Глава L. Развязка
После многих дней трудного плавания плот вошел наконец в Амазонку, желтые воды которой пробегали еще две тысячи триста километров, прежде чем впадали в море. Течение было быстрое, русло ровное, и наши путешественники проезжали в день от семидесяти пяти до восьмидесяти километров.
Низменная местность, мимо которой они плыли, могла бы назваться однообразной, если бы не крутые повороты, которые делала великая река, и не роскошная растительность на обоих ее берегах. Почти ежедневно наши герои пересекали устье какого-нибудь притока, и среди этих многочисленных данников Амазонки многие не уступали шириной ей самой.
Особенно поражало всякий раз путешественников то, что цвет воды у всех этих рек был разный: у одних – белый, с оливковым оттенком, у других – прозрачно-голубой или черный, напоминавший чернила, как, например, у Рио-Негро, один из притоков которого, Кассикиаре, соединяет Амазонку с Ориноко.
Различие в окраске воды отдельных частей бассейна Амазонки дало основание подразделять эти реки на белые, голубые и черные; красных же рек, так часто встречающихся в Северной Америке, в этой области нет совсем.
Различие в оттенках воды многие приписывают природе грунта. Однако не следует думать, что реки, вроде Амазонки или Рио Бианко, обязаны окраской своих вод исключительно грязи и илу, которые они несут, так как вода, почерпнутая в них, даже совершенно отстоявшись, сохраняет тот цвет, который она имела в реке; притом же голубые реки текут по скалистому руслу, и прозрачные воды их свободны от всяких посторонних примесей.
Замечательнее всего черные реки. Воды их похожи на чернила, а песок, составляющий их обычный грунт, напоминает золотые россыпи. Черный цвет воды объясняется, вероятнее всего, тем, что по берегам этих рек растет много сассапарели, корни которой сообщают воде ее темную окраску: возможно, что это растение, а также некоторые другие, разлагаясь, играют роль пигментирующего начала.
Следует также заметить, что на берегах черных рек совершенно не встречается москитов – обстоятельство, имеющее огромное значение для путешественников. «Велика важность! – подумаете вы. – Какой вред может принести это крошечное насекомое?» Однако оно является настоящим бичом тропических областей Южной Америки, заставляющим колонистов бросать уже насиженные места, и более страшным, чем пумы, змеи, крокодилы и даже ягуар.
Дни шли за днями, и наши путешественники после целого ряда приключений, о которых рассказывать здесь невозможно, миновали устье Рио Негро и очутились в местности, резко отличавшейся от той равнины, мимо которой они проезжали до сих пор. По мере приближения к устью великой реки ландшафт приобрел иной характер: на горизонте стали вырисовываться горы, одни – убегавшие на север, по направлению к Гвиане, другие – спускавшиеся на юг, к Бразилии, и доходившие иногда до самого берега.
Уже целый месяц истек с того дня, как наши герои впервые увидали воды Амазонки, и больше двух месяцев с тех пор, как они покинули свое жилище в лесу, когда наконец они добрались до Пары и высадились в гавани этого большого бразильского города.
Здесь дон Пабло был уже свободен; он мог отправиться, куда ему было угодно, и располагать своим грузом по собственному усмотрению. Он вступил в долю с одним купцом и вместе с ним нанял парусное судно, отправлявшееся на север. Прибыв в Нью-Йорк вместе с семьей и товаром, он продал свою хину, сассапарель и ваниль. Выручив за все двадцать тысяч долларов, он поселился в Соединенных Штатах в ожидании, пока Перу сбросит с себя иноземный гнет.
Десять лет спустя испанские провинции Америки подняли восстание во имя независимости, и в течение следующих десяти лет не только дон Пабло, но и Леон, который к этому времени стал взрослым мужчиной, приняли деятельное участие в этой войне. Оба сражались в войсках Боливар147, и к концу кампании дон Пабло был уже дивизионным генералом, а сын его имел чин полковника.
Однако немедленно после заключения мира оба бросили военную службу: дон Пабло вернулся к своим научным занятиям и посвятил себя им всецело, а Леон стал во главе организованной им экспедиции каскарильеров и возвратился в монтанью, где провел много лет, добывая кору хинных деревьев.
Гуапо, почти не постаревший с тех пор, как мы завязали с ним знакомство, был начальником отряда каскарильеров и во время своих постоянных путешествий из Куско в монтанью провел не один час в обществе своего друга вакеро, жуя любимую коку.
Донья Исидора дожила до глубокой старости, окруженная любовью и уважением всех, кто ее знал, а Леона сделалась первой красавицей Куско. В этом городе она вышла замуж, там же женился и Леон. И если бы вы побывали теперь в Куско, вы встретили бы там немало черноглазых Леонов и Леон, с темными вьющимися волосами – потомков наших героев, наших изгнанников в лесу.
Примечания
1 К западу от Миссисипи простирается так называемая Северо-Американская Центральная пустыня. Это нагорье значительной высоты, до 1500 метров над уровнем моря; но подъем от Миссисипи настолько постепенный, что американцы называют нагорье равниной. В первые годы колонизации эти неисследованные в то время пространства считались пустыней. Действительно, североамериканское плоскогорье – одно из самых безводных пространств земного шара. Оно орошается лишь горными ручьями, бегущими со снеговых вершин. Вершины, поднимающиеся над плоскогорьем до тех слоев атмосферы, где дуют влажные ветры, получают значительно большее количество осадков, чем земли, лежащие у их подошвы. В местностях, населенных испанцами, жители прозвали горы «Tinajas» – «кувшинами». К ним относятся как к резервуарам, накапливающим воду. В настоящее время Северо-Американская пустыня благодаря стройной системе орошения превращена в обширные пастбища и поля; правда, земледельцам постоянно грозят неурожаи и засухи, и там, где кончаются ирригационные канавы (ecegnas), начинается Maparral – пустыня, но безводных земель почти нет. Сейчас на территорию прежней пустыни приходится штат Канзас, часть Колорадо и Новой Мексики.
2 Американцы называют такие пустынные пространства «Badlands» – «Худые земли» («Пустоши»), это остатки плоскогорья, изрытого во всех направлениях пересохшими сейчас горными ручьями. Пласты железистого песка и глины окрасили овраги в причудливые цвета. Издали «Худые земли» похожи на разрушенный город, так как песчаники образуют причудливые лестницы, башни и т. д. К востоку от гряды Биг-Хорн «Худые земли» занимают пространство в несколько тысяч километров. Предполагают, что это дно пересохшего огромного озера, так как горные породы разрыхлены водой и в песке находят большое количество ископаемых животных.
3 Artemisia, или чернобыльник, принадлежит к сухолюбам, то есть к растениям, требующим малого количества влаги. Он очень характерен для североамериканского пейзажа. На сотни миль тянутся заросли чернобыльника. Чем выше плоскогорье, тем крупнее его кусты. Воздух прерии пропитан запахом камфары и скипидара, отличающими чернобыльник.
4 Вулканические извержения сильно изменили форму гор. Конусы, застывшие лавы стоят среди бывших озерных бассейнов или на склонах гор. Во многих местах массы трахита (продукт извержения) устояли против разрушительного действия атмосферы, тогда как горные склоны вокруг них выветрились и исчезли. Иногда поля лавы заканчиваются крутыми обрывами, иногда гладки, как поверхность озера. Кое-где потоками лавы залиты целые леса, которые сохранились в ископаемом состоянии. Вулканы уже не извергают лавы, но деятельность их выражается частыми сотрясениями почвы и обилием бьющих из-под земли горячих источников, например в Национальном парке, где насчитывается более двух тысяч источников, и на вулканическом плоскогорье, центр которого занимает озеро Йеллуостон.