Она вдруг вспомнила, что все это время ее мобильный был отключен: поговорив с квартирной хозяйкой, Ника его выключила и забыла об этом. «Хотя кто мне должен звонить? Масленникова нет больше, а Гавриленко, судя по фотографиям, где-то на Лазурном Берегу».
…Он не был на Лазурном Берегу, и это выяснилось сразу, едва Ника включила мобильный. Двадцать восемь пропущенных звонков – и моментальная трель телефона.
– Ника, где ты?! Что произошло?! Что с твоей квартирой?! – Голос Максима полился из трубки, обрушивая шквал вопросов.
– Погоди, не так быстро, – взмолилась она шепотом, боясь потревожить Ирину, хотя врач и сказал, что она в коме. На цыпочках Ника вышла из палаты, прошла в небольшую курилку и села там на подоконник. – Я в Склифе.
– Что ты там делаешь?
– В моей квартире рано утром взорвался газ, сильно пострадала подруга, она в тяжелом состоянии, я с ней.
– Так, слушай внимательно. Я сейчас приеду и заберу тебя.
– Я не оставлю Ирку одну. – Она закурила, устроившись на подоконнике удобнее.
– Я не сказал – одну. Там есть специалисты, а ты не сиделка.
– Эти специалисты за все время зашли в палату один раз! – перебила Ника зло. – И я не брошу единственную подругу здесь без помощи!
– Ника, не кричи, – мягко проговорил Максим, – я же не предлагаю тебе ее бросить, напротив, – предлагаю обеспечить ей достойный уход, но без твоего участия – так понятнее?
– Деньги опять предлагаешь? – враждебно спросила Ника, выбрасывая окурок.
– Что ты за человек, Ника? Почему тебе во всем подвох видится? Почему я должен постоянно извиняться за наличие у меня этих чертовых денег?! Я хочу снять с тебя хоть часть проблем, которых у тебя, как я понял, еще добавилось с момента нашей последней встречи! – в голосе Максима слышалась совершенно реальная обида, и Нике стало немного стыдно.
– Прости… я не об этом…
– Все, жди меня, я скоро.
Сунув телефон в карман белого халата, Ника вдруг подумала, что с появлением Максима ей стало легче. Намного легче, потому что он старался взять и решить ее проблемы, а не отмахивался от них, как Артем.
Ирина по-прежнему безмолвно и неподвижно лежала в палате, и Ника в какой-то момент подумала с испугом, что подруга останется такой навсегда – безголосой, обездвиженной, почти не существующей. «Нет-нет, так не будет! – отогнала она от себя эту пугающую мысль. – Ирка сильная, она будет бороться, она не позволит себе сдаться». Сразу в памяти всплыл лыжный поход на втором курсе, во время которого Ирина, неудачно спустившись с горы, сломала лодыжку, но никому тогда не удалось уговорить ее вернуться. Ирина дошла вместе со всеми до конечной точки, превозмогая жуткую боль в ноге, и только на железнодорожной станции потеряла сознание. Три недели она провела в гипсе, но, едва сняв его, сразу начала готовиться к летнему многодневному переходу в сибирских Саянах – ребята планировали двухнедельный маршрут. Так что в плане упертости и воли подруга могла дать фору кому угодно, именно на это Ника и рассчитывала.
Максим примчался довольно быстро, прорвался в палату и замер на пороге, увидев, в каком состоянии находится Ирина и как ужасно выглядит серая от тревоги и бессонницы Ника.
– Ника… что же ты делаешь с собой… – Он шагнул к ней, поднял со стула и прижал к груди. – Все, больше не отпущу.
– Не будь таким самоуверенным…
– Хватит! Хватит соревноваться, у кого лоб тверже! Давай я признаю поражение, но ты будешь слушаться меня и делать то, что я скажу? Хочешь?
Вместо ответа она заплакала:
– Максим, мне так страшно… ведь я могла выйти покурить – и лежала бы теперь на месте Ирки…
– Ничего, малыш, ничего… все будет хорошо. В твоей квартире уже строители, хозяйка в курсе, я ей компенсацию предложил, она отказалась, сказала, что ремонта будет достаточно.
Ника подняла на него мокрые от слез глаза:
– Спасибо… и… прости меня, что я постоянно тебя обижаю…
Гавриленко усмехнулся:
– Не говори глупости! Обидчица нашлась. Ты вот лучше скажи: какого черта ты с этой статьей сунулась? Ты понимаешь, что этот взрыв именно она и спровоцировала?
– Тогда получается, что тебе это выгоднее всех.
– Ну ты и дура, прости меня за откровенность, – с досадой проговорил Максим, крепче прижимая Нику к себе. – Ты меня там таким ангелом выставила, что до сих пор лопатки чешутся – кажется, пробиваются крылья. Мне выгодно! Ага, выгодно мне, чтобы ты погибла!
– Тогда – кто? Артем уехал…
– Кроме Артема есть еще тот, кто ему информацию сливал. И вот этот человек меня сильно интересует. Так сильно, что ты даже не можешь себе представить. Я ни одну женщину не хотел так сильно, как его. Только бы найти… – И лицо Максима на пару секунд стало жестким и страшным, таким, какого Ника прежде никогда не видела. – Теперь с тобой, обидчица. Жить где будешь?
– У Ирки – где еще? Ее через неделю домой выпишут, ухаживать буду.
– А работа?
– Скорее всего, моя работа приказала долго жить. Но я это переживу.
– Отлично. Это как раз то, что я хотел услышать. Значит, так. От моей помощи не отказываться – это раз. Поблизости всегда будет мой человек – это два.
– Зачем?
– Хватит спорить. – Он нагнулся и поцеловал ее. – Раз я говорю, значит, так надо. Ты не пугайся, когда его увидишь, у него глаза одного нет, протез стоит. Выглядит кошмарно. Но парень он надежный. Не стесняйся обращаться к нему за помощью. Зовут его Леонид, можно просто Леня. Уяснила?
– Да.
– Отлично. Я пойду с доктором пошепчусь, узнаю про твою подружку – может, надо что.
Ника не успела ничего сказать, как Максим, развернувшись, вышел из палаты.
Через неделю, которую Ника безвылазно провела в больнице, Ирину выписали. Состояние ее оставалось стабильно среднетяжелым, но врачи сходились во мнении, что переезд домой его не ухудшит.
– Возможно, дома ей, наоборот, станет лучше. Раз она иногда приходит в сознание, то, возможно, увидев вокруг себя знакомые предметы, скорее пойдет на поправку, – объяснил Нике лечащий врач.
– Хорошо. Спасибо вам.
– Да не за что, девушка. Пусть поправляется подружка ваша.
Ника чувствовала, что он кривит душой – с того момента, как в больнице появился Гавриленко, персонал словно подменили. Таких елейных рож она не видела уже давно. Лечащий врач прибегал в палату раз по восемь, медсестры и санитарки заходили ежечасно. Сомнений не оставалось – Максим заплатил. Но не это сейчас интересовало Нику, а состояние Ирины. Им выделили даже карету «Скорой» с носильщиками – неслыханное дело. Они здорово помогли, в одиночку Ника ни за что не справилась бы.
Через пару недель Стахова подумала, что нужно бы съездить к себе и посмотреть, что происходит. Ключи у нее были – во время своего последнего приезда Максим привез ей их и сказал, что ремонт закончен, хозяйка была, ее все устроило. Но он настойчиво попросил Нику не ездить на квартиру в одиночку, и она почему-то не рискнула нарушить данное слово. К этому времени она уже была хорошо знакома с Леней – высоким, угрюмым мужчиной лет сорока, который ежедневно навещал ее в больнице, привозил продукты и отпускал Нику пройтись по больничному парку. Между ними как-то сразу возникли взаимопонимание и симпатия, иногда Леня оставался до вечера, и они разговаривали. Ника узнала, что он бывший военный, служил в Чечне, с Максимом знаком давно – вместе занимались единоборствами, а теперь Леня изредка исполнял те поручения Максима, которые тот не хотел доверять никому. Вот и Нику доверил…
Так что вопрос со спутником в поездке на квартиру не возникал. Была другая проблема – с кем оставить на это время Ирину. Она уже подолгу бывала в сознании, даже разговаривала, но обслуживать себя по-прежнему еще не могла, не вставала, с трудом поворачивалась на бок. Но и тут пришел на помощь Леня, привезя свою младшую сестру. Миловидная, веселая хохотушка Люба с готовностью вызвалась посидеть возле Ирины и сделать все, что будет нужно.
– Ты только смотри: дверь никому не открывай, даже не подходи и, если что, мигом звони мне, – проинструктировал сестру Леня, и та кивнула:
– Ну конечно. Ты не волнуйся, все будет в порядке.
– Она медсестрой в военном госпитале работает, – объяснил Леня Нике, когда они спускались к машине. – Когда меня ранило, аккурат училище закончила, выходила меня, можно сказать. Так что ты не переживай за Иру, Любаня все в лучшем виде сделает.
Ника с благодарностью сжала его руку:
– Лень, спасибо… если бы ты знал… у меня никогда таких друзей не было, как ты.
– Ну, теперь есть, – буркнул он вроде равнодушно, но в голосе Ника уловила теплые нотки.
– Ты проверь почту, а я пока в квартиру поднимусь, – распорядился Леня у подъезда и протянул руку.
– Что? – не поняла Ника.
– Ключи.
– А-а, – улыбнулась она. – Вот держи. Я быстро, только из ящика все выну, а то там, наверное, уже пачка макулатуры.
– Ты сразу ненужное выброси, не тащи в квартиру.
– Слушаюсь, Кэп, – шутливо отозвалась Ника. Иногда она называла Леню этим прозвищем – военное звание его было капитан.
Леня скрылся в лифте, а Ника отперла почтовый ящик, и под ноги ей мгновенно рухнула кипа газет и рекламок, щедро засовываемых в ящики агентами.
– Черт вас дери! Сколько деревьев загубили, – бурчала Стахова, присев на корточки и собирая с пола эту макулатуру.
Среди газет обнаружился длинный белый конверт без надписи, и Ника машинально сунула его в сумку, чтобы открыть дома. Рассортировав почту, она поднялась в квартиру, вошла и ахнула. Строители, присланные Гавриленко, отгрохали такой ремонт, что Ника отлично поняла, почему хозяйка Наташа не запросила компенсацию. Новый кухонный гарнитур, отличная техника, даже кондиционер… Стены выглядели так, словно здесь вообще никогда ничего не происходило – абсолютно новая квартира.
– Ого… – только и смогла вымолвить Ника, прикасаясь пальцами к декоративной штукатурке.
– Ну, Макс не мелочится обычно, – ухмыльнулся Леня. – Ты это… собери вещи, какие надо, и поедем.