С трудом встав на ноги, Ника почувствовала, как кружится голова. Очень хотелось скорее добраться до дома и лечь в постель. Она медленно побрела к подъезду, с трудом нашла в сумке ключи и вошла в вестибюль. Консьерж постучал в окно своей комнатки и попросил задержаться.
«Ну что еще?! – раздраженно подумала Ника, прислоняясь спиной к стене, чтобы не упасть. – Если деньги за уборку, так мог бы и утром спросить, видит же, что я еле на ногах стою».
Но консьерж удивил ее, появившись из комнатки с огромным букетом оранжевых роз:
– Вот, Ника, вам просили передать.
– Мне?!
– Ну если вы Ника Стахова из шестнадцатой квартиры, то вам.
Ника почувствовала слабость в ногах и начала оседать по стене. Консьерж заметил это и вовремя подхватил под локоть:
– Тихо-тихо-тихо! От радости коленки ослабли? Ох, а на лбу-то что? – Он осторожно прикоснулся к коже, и Ника вскрикнула. – Синячище-то какой! Это где ж вы так приложились?
– Голова у меня кружится очень, – жалобно проговорила Ника, игнорируя вопрос, – помогите, пожалуйста…
Консьерж засуетился, повел ее к лифту, проводил до дверей квартиры и помог отпереть замок:
– Может, врача вызвать? На пятом этаже семья живет, он хирург, она терапевт, хотите, я сбегаю?
Но Ника поблагодарила и отказалась. Закрыв за консьержем дверь, она устало опустилась на коврик и замерла, разглядывая лежащий перед ней на галошнице букет. Кто же его прислал?.. Артем был лишен романтической жилки, ему несвойственны такие проявления, как букет, переданный через консьержа. Приглядевшись, Ника заметила торчавшую среди роз маленькую карточку, на четвереньках подползла к галошнице и вынула картонку. На ней оказался незнакомый номер мобильного телефона, а на обратной стороне – логотип «Изумрудного города» и инициалы «М.Г.». Сомнений не осталось… Но как связать разбитое стекло «Купера», угрозы и этот букет? Что это? Гавриленко не в курсе того, что на Нику объявили охоту, или просто настолько хитер и циничен, что после подобного прислал цветы? Ей почему-то не хотелось в это верить. А еще было обидно, что она не ошиблась насчет Артема и букет был прислан, разумеется, не им…
Цветы Ника поставила в ведро – другой вазы под такую охапку в ее доме просто не нашлось. Пристроив букет, она решила заняться собой, но сил хватило только на душ, чашку чая и ледяные кубики на лоб. Синяк оказался приличный, такой не замажешь тональным кремом. Голова отчаянно болела, клонило в сон, подташнивало. Укутавшись в длинный халат, мягкие домашние угги и кашемировый клетчатый плед, Ника свернулась клубком на диване и включила телевизор. Шли новости, она почти не смотрела на экран и не вслушивалась в слова диктора до тех пор, пока не услышала фамилию Гавриленко. Встрепенувшись, Ника села и отложила пакет с подтаявшим льдом на стол.
– …и сегодня перед стройплощадкой в центре города, где начались работы по возведению торгово-развлекательного комплекса, возник стихийный митинг. Жители близлежащих домов блокировали въезд на площадку технике и более двух часов не давали рабочим приступить к сносу здания. В концерне «Изумрудный город» о пикете известно, но сам глава фирмы Максим Гавриленко комментировать произошедшее отказался. И только что наш корреспондент по телефону передал, что протестующие вынуждены были разойтись по домам, так как представители подрядчика вызвали полицию и ОМОН.
На экране замелькали какие-то бабушки с картонными плакатами в руках, шеренга омоновцев, перегородивших вход на стройплощадку, и крупно – знакомый уже Нике логотип «Изумрудного города» на заборе, огораживающем место работ.
– Фигассе… – протянула Стахова, щелкнув кнопкой на пульте. – Быстро… А ведь у них реально проблемы начались… И как бы они теперь моими не стали…
Она подумала, что сейчас по идее должен позвонить Артем – он всегда смотрел именно этот выпуск новостей, а значит, видел и слышал то же, что и она. Но телефон молчал, Ника даже специально прибавила громкость звонка, чтобы не пропустить. Нет, Масленников не звонил. И тогда она решила потревожить его сама.
Артем долго не брал трубку, потом ответил сонным голосом:
– Да, Ника, что случилось?
– Ты чего это так рано спать завалился? – вырвалось у Стаховой.
– Устал очень, голова болит.
– Надеюсь, не настолько сильно, как моя!
– А что с тобой?
– А то! – Ника вдруг почувствовала раздражение, хотя и понимала, что Артем не мог знать о случившемся. – Стекло мне лобовое разбили и меня саму о крышу так головой приложили, что я, как в мультике, звездочки вокруг увидела.
– Я сейчас приеду! – мгновенно проснулся Артем и тут же отключился, Ника даже не успела возразить и попросить не делать этого.
– Да и черт с тобой, прокатишься, не треснешь, – пробурчала она, снова ложась на диван и натягивая плед до подбородка.
Артема не было довольно долго, он жил далеко от центра и не понимал Никиной страсти к этой части города. Считал, что там слишком уж суетно и многолюдно, что всегда смешило Стахову. В Москве везде полно народа, какая разница, центр или окраина.
Нику начало клонить в сон, она уже жалела о своем звонке – сейчас Масленников приедет, придется разговаривать, что-то рассказывать, а сил нет, хочется спать, и болит голова. Но вот раздался звонок в домофон, и Стахова, охая и хватаясь за отчаянно кружившуюся голову, побрела к двери. Лицо шагнувшего через порог Артема выражало такое беспокойство и заботу, что Ника едва не расплакалась.
– Что с тобой, Белочка? – обняв ее за плечи и заглядывая в глаза, спросил он, и вот тут Стахову прорвало.
Она всхлипнула, спрятала лицо на его груди и пробормотала:
– Мне очень плохо и очень страшно. Во что ты втравил меня?
– То есть? – чуть отстранив ее от себя, удивленно спросил Масленников.
– Это… это все из-за твоей затеи с Гавриленко!
Артем молча стянул с себя куртку, сбросил кроссовки и, крепко взяв Нику за руку, повел в комнату, но на пороге точно споткнулся, замер, и Ника врезалась в его спину, больно приложившись синяком как раз в лопатку.
– Чувствую, моя затея с Гавриленко не столь ужасна, как ты хочешь это выставить, – медленно проговорил он, и до Ники дошло – букет.
– С чего ты взял, что это от него? – неуверенным тоном спросила она, и Артем повысил голос:
– Не усугубляй! Я знаю, что это он тебе прислал этот… этот веник! Значит, это от него курьер приехал в редакцию как раз после того, как ты ушла домой, я просто не сообразил, кому Динка дает твой адрес!
– Адрес?! А ничего, что в нормальных местах никогда не разглашают не то что адреса, но и телефоны сотрудников?! – взвизгнула Ника, забыв о головной боли.
– При чем тут… я сразу на нее накинулся – мол, зачем, кто позволил, а она – курьер приезжал, привез что-то, я и решил, что ты, может, в Интернете что-то заказала!
– Ты идиот?! Заказала – и не дождалась, уехала?! Что мне теперь делать? Мало того что мне машину повредили и сотрясение мозга устроили, так они теперь еще и адрес мой знают! – от собственного крика звенело в ушах, но Ника не могла сдерживаться, ее трясло.
– Так, все, хватит орать! Сядь и спокойно расскажи, что произошло!
Ника заметила, что даже на диван Артем ухитрился сесть так, чтобы злополучный букет оказался вне поля его зрения. «Неужели ревнует?» – поразилась она. Никогда прежде Артем даже намека себе не позволял на ревность, и порой Нике становилось даже обидно – неужели он настолько уверен в ней, что не допускает мысли о том, что ей может понравиться кто-то другой? Ирка, любимейшая подруга, называла Масленникова «собакой на сене» – мол, и не женится, но и не отпускает. Ника не обижалась – замуж она не хотела, но иногда ее начинала глодать обида, потому что в словах подруги была для правды. Выходило, что Артем полностью уверен в том, что она, Ника, никуда не денется и так и будут они существовать в необременительном статусе любовников. Пока ее устраивало такое положение вещей, но ведь рано или поздно захочется семьи, и что тогда? Сейчас, когда Артем так отреагировал на букет от Гавриленко, Никино самолюбие было слегка удовлетворено – хоть какие-то эмоции.
– Знаешь, о чем я подумал? Не вяжется как-то этот букет и нападение в переулке, – изрек Масленников, дослушав.
– Я и сама вижу. Но факт… Понимаешь, мне ведь конкретно обозначили, что и за что.
– Думаешь, Гавриленко такой идиот, что сперва послал к тебе человека с предупреждением, а потом курьера с цветами? Да и курьер-то раньше приехал.
– Н-да… не вяжется, – вздохнула Ника, подбирая ноги под плед.
– Я думаю, что ничего страшного пока не произошло. Машину я тебе починю, не проблема.
– Да? А голову тоже починишь? – язвительно спросила Ника. – А если этот хмырь не пошутил?
– Не думаю.
– Ну, ты еще скажи: «Сейчас не те времена!» – фыркнула она, дотягиваясь до чашки с остатками остывшего чая.
Артем промолчал. У Ники же остался какой-то странный осадочек от разговора – как будто ждала одного, а получила совершенно другое. Ей вдруг захотелось, чтобы Артем встал и уехал, оставил ее одну. Но он уже стянул майку, повесил ее аккуратно на спинку кресла, потянулся и вопросительно взглянул на Нику:
– Может, спать пойдем? Поздно уже, мне на работу завтра.
– Мне вроде тоже.
– Ты останешься дома. Во-первых, вид у тебя не очень, во-вторых, синяк кошмарный. Ничего не случится, если ты отлежишься.
– Но у меня статья о ценах на недвижимость в Испании…
– Ничего, обойдусь.
– Сам звездой на полосе ляжешь? Чем место заполнять будешь?
– Ника, хватит спорить, – решительно прервал Артем, – надо будет – лягу звездой. А ты завтра выспишься, отдохнешь, а статью про Испанию поставим через пару дней. Все, летучка окончена, идем спать.
Всю ночь Ника не могла уснуть. Раздражал Артем, спавший на второй половине кровати – на этом чувстве Стахова поймала себя впервые. Она несколько раз вставала, держась за отчаянно болевшую голову, шла в кухню, закуривала сигарету, наливала чай и сидела за столом, глядя в темное окно. К ее удивлению, в доме напротив тоже не спали. На четвертом этаже горел светильник, а на подоконнике сидела девушка с блокнотом в руках и что-то быстро-быстро писала.