– Войди в меня.
Он переворачивает ее на спину. В глянцевом потолке отражение тел. Только его тело. Ее не видно под ним. Только красивое тело Зевса. Ее бьет дрожь. Дрожь ожидания, предвкушения. Дрожь. Бесконтрольная дрожь, в которой нет места разуму – только инстинкт.
– Хочу видеть твои глаза, – шепчет он.
Она смотрит в глаза цвета горького шоколада. Он входит в нее все так же медленно, сантиметр за сантиметром, заполняя ее собой. Стон. Его стон.
– Смотри мне в глаза.
Она смотрит. Вспышка света. Белого, яркого света. Взрыв. Ее нет, нет мыслей, нет понимания. Есть только эта вспышка. Оргазм. Сильный, пульсирующий, долгий, бесконечный.
– Скажи, – хрипло приказывает он, продолжая смотреть ей в глаза.
– Я люблю тебя, – стонет она.
Вспышка – еще более яркая.
Матвей тихо сопел, обняв ее одной рукой. В их отношениях наступило полное понимание – так ей показалось вчера. Матвей признался в том, что она ему небезразлична, и сказал, что хочет детей. Высокий показатель отношения мужчины. И ночь. Это был не просто секс, это нечто большее.
Все происходившее между ними было невероятно красиво. Анна улыбалась: «Девять с половиной недель» отдыхают. Секс был разным: быстрым и медленным, страстным и чувственным. Она восхитилась. «Держитесь за меня, Анна Александровна. Еще и не такое увидите», – с улыбкой вспомнила его слова.
Она с нежностью посмотрела на него: «Какой же ты все-таки Зевс!» Она встретила мужчину, которого ждала всю жизнь, – высокого, красивого, умного, целеустремленного, талантливого, лучшего любовника в ее жизни и с таким завораживающим голосом. Она впервые в жизни хотела детей. Она верила ему, она любила его, она была счастлива. Этот Зевс пробудил в ней чувства, о существовании которых она и не подозревала до сегодняшнего дня.
Ей казалось, что все, что она прошла в жизни, было извилистым путем к этому утру. «Может, это действительно судьба? Может, это вознаграждение свыше после всего пережитого?» Она слушала его мерное дыхание, вдыхала запах его тела, рассматривала каждую клеточку его лица. Она наслаждалась его близостью. Она смирилась с тем, что любит его. Она могла смотреть на него бесконечно. Она хотела смотреть на него бесконечно.
Первые лучи солнца привычно пробивались сквозь штору. Анна вновь не смогла уснуть. «Может, я не сплю из-за операции?» Опять захотелось курить.
Аккуратно убрав руку Матвея со своего живота и встав с кровати, она взяла одежду и на цыпочках вышла из спальни, прикрыв за собой дверь. Она стояла на балконе, купаясь в лучах утреннего солнца. Она не знала, как пройдет операция, но была благодарна жизни за свои чувства. Никогда еще она не испытывала того, что испытывала сейчас. В сердце родилось много слов благодарности жизни за это мгновение полного счастья. Она простояла минут двадцать, вдыхая энергию солнца и запоминая свое состояние.
Анна тихонько вернулась с балкона. Дверь в спальню открыта. Значит, Матвей проснулся. Скорее всего, почувствовал ее отсутствие. Анна улыбнулась и направилась в ванную. Выйдя из душа, она взглянула на часы: почти восемь. Легла рядом и поцеловала его в спину.
– Просыпайся, – тихо сказала она, покрывая его поцелуями.
– М-м-м, как приятно! Где ты была?
– Ходила на балкон.
– Что ты там делала?
– Молилась.
– М-м-м, ты так вкусно пахнешь. Иди сюда, – он притянул ее к себе и накрыл одеялом. Анна чувствовала, что он вдыхает ее аромат. – У тебя такая нежная кожа.
– Что ты хочешь на завтрак? – спросила Анна.
– На завтрак я хочу тебя, – нежно сказал Матвей и поцеловал ее в губы.
– Пойдемте, я провожу вас в палату, – услышала она голос медсестры. Анна пошла за ней к лифту. – Меня зовут Таня. Я буду ассистировать во время операции. Вы только не волнуйтесь! Матвей Анатольевич очень хороший врач и талантливый хирург: вам повезло, что он будет оперировать.
Таня открыла дверь в палату, пропуская ее вперед. За дверью оказалась небольшая комната – метров пятнадцать. Слева располагалась односпальная кровать, рядом с ней – тумбочка, на которой стояли стаканы и бутылка воды. Комната светлая, с хорошим ремонтом. Таня вошла следом, подошла к тумбочке, достала одноразовый стерильный костюм и положила на кровать.
– Вы переодевайтесь, а я вернусь через пару минут – сделаем тест на чувствительность к препарату.
Медсестра вышла из палаты. Анна облачилась в просторную операционную рубашку голубого цвета и белую шапочку. Таня вернулась со шприцем в руке и сделала укол в предплечье.
Анна сидела на кровати в ожидании реакции, она волновалась. За дверью прозвучал голос Матвея.
– Доброе утро! Как дела? – Она поняла, что он говорит по телефону. – Я смотрю, у тебя есть два состояния: дерьмовое и очень дерьмовое. Я хотел спросить: препараты для инъекций с собой брать? – И, получив ответ, продолжил: – Хорошо. Я сейчас иду в операционную. Да, до трех закончу. Можешь приезжать.
Через пару секунд дверь открылась, и на пороге появился улыбающийся Матвей в медицинской форме изумрудного цвета.
– Доброе утро, Анна! – деловито поприветствовал он.
– Доброе, Матвей Анатольевич!
Увидев его, Анна чуть успокоилась. Он закрыл дверь, посмотрел заговорщически, затем стремительно подошел к кровати и сел рядом.
– Как ты? Волнуешься? – шепотом спросил он и обнял одной рукой.
– Тебя увидела – и уже нет, – прошептала она. Он сильнее прижал ее к себе.
– Покажи мне свою руку. – Анна показала место укола. – Аллергии нет. Мне нужно начертить схему операции на груди.
Анна кивнула, встала с кровати и обнажила грудь. Матвей рисовал схематичные линии. Анна наблюдала за ним: он красив в своей работе.
– Волнуешься? – тихо спросила она.
– Я? Что ты! – пафосно ответил он. Анна поняла: он волнуется, и сильно.
– Мы справимся, – тихо сказала она.
Матвей кивнул.
– Я, кстати, оценил твою шутку про фамилию.
Анна улыбнулась.
– Рада, что тебе понравилось!
Матвей поднял голову.
– Ты такая хорошенькая в этой шапочке! – восхитился он.
– Ты издеваешься?!
– Дай я тебя сфотографирую! – Он достал из кармана телефон. Анна отрицательно мотала головой, выражая несогласие. – Ну пожалуйста, для нашего семейного архива, – уговаривал он. – Будем потом детям показывать!
Анна сдалась и посмотрела в объектив. Матвей несколько раз нажал на кнопку.
– Матвей, ты вчера сказал, что хочешь детей. Это правда? – глядя ему в глаза, спросила она.
– Я знал, что ты об этом спросишь еще раз, – сказал он. – Иди сюда! – он взял ее за руку. – Хочу! – он прижал ее к груди. – Все будет хорошо! Слышишь? Думай об устричном пляже в Нью-Йорке.
Она замерла в его объятиях.
– Спасибо тебе, – сказала она искренне: она была до слез благодарна за поддержку.
– Все. Я пошел готовиться к операции. Медсестра зайдет за тобой через пару минут.
Матвей ушел. Анна взяла телефон и написала Тусе: «Иду в операционную!» Через минуту появилась Таня.
– Все готово. Пройдемте.
Анна вздохнула и послушно последовала за ней. «Я пройду и это», – успокаивала она себя. Операционная тоже оказалась светлой комнатой с хорошим ремонтом, но намного просторнее.
– Таня, хочу вам признаться: я себе операционную представляла как комнату без окон. Все должно быть обязательно стальное и с ярко выраженным запахом крови!
Таня засмеялась.
– В частных клиниках все иначе. – Она указала рукой на стол: – Располагайтесь!
Анна легла на стол. Таня заботливо подложила ей под голову маленькую подушку. Матвей появился через пару минут в полном обмундировании, в шапочке, в маске.
– Вы такая хрупкая на этом столе, что я уже начинаю бояться!
Анна понимала, что он говорит серьезно. Таня же засмеялась, восприняв его слова как шутку, – она обрабатывала руки хирурга антисептиком и надевала перчатки.
– Что вы собираетесь вводить? – спросил Матвей Таню.
– Как обычно, двухпроцентный лидокаин.
– Нет, сделайте пятипроцентный.
– Но, Матвей Анатольевич…
– Делайте, как я сказал!
Даже Анне показалось, что это прозвучало грубо. Матвей вздохнул: он и сам это понял.
– В моей практике был случай, когда пациентка потеряла сознание от болевого шока во время похожей операции. Я не хочу повторения. – Таня кивнула. Матвей посмотрел Анне в глаза. – И закройте ей лицо ширмой: если она будет смотреть на меня, я не смогу оперировать.
Таня опять кивнула. Матвей подошел к Анне и сел рядом на стул. Несколько минут он смотрел ей в глаза.
– Мы начинаем. Таня, дайте мне шприц – я сам введу анестезию.
Анна зашла в палату. Пропущенные вызовы на мобильном. За время операции Гала позвонила три раза, Туся – два. Звонила и Люся – помнила о ней, несмотря на то, что в Германии. Анна набрала Тусю.
– Все нормально? – взволнованно спросила та.
– Да. Дай мне десять минут прийти в себя и попроси, чтобы принесли кофе. Тусь, и позвони, пожалуйста, Гале – она уже телефон оборвала.
– Хорошо, – сказала Туся и отключилась.
Анна переоделась и обессиленно села на стул. Во время операции с ней происходило нечто странное. Казалось, что она переходит грань между сознательным и бессознательным. Матвей постоянно задавал вопросы, беседуя о жизни. А с ней творилось что-то необыкновенное. Перед глазами всплывали воспоминания о Стасе, сцены ревности и скандалы из-за его маниакальной любви. Картинки пробегали перед глазами, словно кадры из фильма. Хотелось кричать и плакать, но она сдерживалась. Было чувство, что в этой фиброаденоме поместилась вся боль их отношений, боль от жизни и от смерти.
По щеке потекла слеза. Эта слеза стала началом целого потока слез: Анна пыталась собраться, но не удавалось. Слезы текли беспрерывно. Она всхлипывала и вновь продолжала плакать. В душе проснулась благодарность к Матвею за то, что он помог избавиться от боли прошлого, поселившегося в ее теле. Во время операции он не дал Тане дотронуться до нее даже пальцем – он все сделал сам, начиная с анестезии и заканчивая повязкой. В коридоре послышались шаги. Лена с ресепшена зашла в палату, держа в руках чашку с кофе.