Анна вздохнула. Он слишком плохо знал ее и совершенно не понимал, что, когда нужно докопаться до истины, она способна изучить кипы книг за очень короткое время.
– Матвей, ты же прекрасно знаешь, почему я написала тебе письмо, – безапелляционно заявила она.
– Ты все это себе придумала!
Ему понадобилось двадцать минут, чтобы встать после нокдауна, и все, на что он оказался способен, – это отрицание. Ему даже не хватило мужества признаться. Анна разочаровалась в нем окончательно. Матвей продолжил:
– Ты скажешь, что это опять манипуляция, но я отвечу тебе следующее: «Если тебя не любят так, как тебе хочется, это еще не значит, что тебя не любят всей душой».
Анна ужаснулась его цинизму: он намекал на свои чувства к ней.
– Двадцать минут назад ты закончил наши отношения. Это было твое решение и твоя инициатива. Ты сам себе противоречишь. Получается, ты прервал наши отношения и при этом любишь меня всей душой? Матвей, это как минимум звучит смешно.
Он смотрел ей в глаза.
– Я запутался в своих чувствах к тебе, все смешалось: мои эмоции от секса, мой врачебный долг, стресс от операции.
Слишком быстрый ответ – стопроцентная заготовка. Он продумывал встречу и прогнозировал, что во время истерики она будет спрашивать: «Почему?». Анна горько улыбнулась.
– Ты мог отказаться от операции. Ты мог прервать наши отношения до нее. У тебя было бесчисленное количество вариантов. Какой врачебный долг? О чем ты? Перестань сотрясать воздух, как ты любишь говорить, – возмутилась она. – Я могу снять швы в другой клинике.
– Я сам сниму их! Мне было жаль тебя из-за операции.
Анна горько рассмеялась.
– Настолько жаль, что ты уехал с телкой в Одессу, – назвала она вещи своими именами. – А потом вернулся и признался в любви. А на следующий день после этого уехал вновь. Исчез на пять дней и вернулся с браслетом на руке, таким же, как у нее. Лучше бы ты сказал правду! Правда, по крайней мере, вызвала бы у меня уважение. – Он молчал. Ей вдруг стало жаль его. Он не получил то, что планировал, и из последних сил пытался отыграться. Его неумение проигрывать говорило о серьезных психологических комплексах. – Матвей, может, тебе помощь нужна? У меня есть хорошие специалисты, которые помогут разобраться в себе, – осторожно сказала она.
Но Матвей не слышал – его голова была занята просчетом вариантов.
Он налил себе еще виски и закурил.
– Ты все это придумала! – повторил он.
– В этой игре нет победителя, – расстроенно сказала она, а мысленно добавила: «Слишком дорого заплатила я за эту победу». – Давай мы лучше выпьем виски и закончим вечер на позитивной ноте.
Он налил виски в стаканы. Злилась ли она на Матвея? Нет. Они говорили об обыденном. Он рассказывал, что делал эти пять дней, как проводил время с семьей, показывал фотографии. Он казался действительно открытым. Анна даже подумала, что эта встреча закончится вот так. Но… Матвей взял Буржуя на руки и принялся зацеловывать его. Она с улыбкой наблюдала. Он остановился минут через пять.
– Ты, конечно, скажешь, что это опять манипуляция.
В этот момент она ясно поняла, что происходит. Он узнал о проекте Люси. Он понял, что потерял, и стал спасать ситуацию. Его открытость, Буржуй – все это техники.
– Мне больше нечего сказать тебе, Матвей. Выходить на открытое обсуждение ты не готов, я же все ответы для себя получила. И в последние пять дней, и особенно сейчас.
– Хочешь, я покажу тебе что-то интересное? – игриво спросил он. Анна кивнула. Он достал мобильный и включил видеозапись: парад военных на Таймс-сквер в Нью-Йорке. Матвей танцевал рядом с военными. Зрелище завораживало, учитывая место и фон происходящего: в чужой стране на параде американских военных. Анна усмехнулась: «Кому-то устраивал «Крышеснос»».
– Ты не удивлена моим поведением? – изумился он.
– Нет. Я давно оценила многогранность твоей личности, – в ее глазах загорелся огонь: его желание выиграть игру начинало восхищать. «Лучше бы ты проявлял такое же упорство в работе».
Матвей разочарованно вздохнул, явно ожидая от нее иной реакции.
«И что ты сделаешь дальше?» Матвей курил, глядя вдаль.
– Почему у тебя в квартире все фиолетовое? Цвет одиночества.
Анна посмотрела на него удивленно:
– Фиолетовый – цвет духовности.
Он снова замолчал на несколько минут, а затем попросил:
– Дай мне планшет.
Анна молча подала ему устройство. Он что-то искал в интернете, и по его довольной улыбке стало ясно, что нашел. Неожиданно он начал громко декламировать с экрана:
Не выходи из комнаты, не совершай ошибку.
Зачем тебе Солнце, если ты куришь «Шипку»?
За дверью бессмысленно все, особенно – возглас счастья.
Только в уборную – и сразу же возвращайся.
Матвей продолжал читать с чувством, сделав акцент на фразе «Не выходи из комнаты».
Не выходи из комнаты; считай, что тебя продуло.
Что интересней на свете стены и стула?
Зачем выходить оттуда, куда вернешься вечером
Таким же, каким ты был, тем более – изувеченным?
Матвей воодушевленно читал, наслаждаясь ее вниманием. Анна анализировала.
О, не выходи из комнаты. Танцуй, поймав, босанову
В пальто на голое тело, в туфлях на босу ногу.
В прихожей пахнет капустой и мазью лыжной.
Ты написал много букв; еще одна будет лишней.
Не будь дураком! Будь тем, чем другие не были.
Не выходи из комнаты! То есть дай волю мебели,
Слейся лицом с обоями. Запрись и забаррикадируйся
Шкафом от хроноса, космоса, эроса, расы, вируса.
Матвей не отступал: этим стихом он добивался, чтобы она не уходила. Психологические техники НЛП – он продолжал их использовать. Большинство девушек подумали бы, что он просит их остаться. Вздохнула.
– А ты читал «Пророчество», о котором я тебе говорила?
Матвей отрицательно покачал головой. Анна взяла планшет и стала читать вслух:
Мы будем жить с тобой на берегу,
Отгородившись высоченной дамбой
От континента, в небольшом кругу,
Сооруженном самодельной лампой.
Мы будем в карты воевать с тобой
И слушать, как безумствует прибой,
Покашливать, вздыхая неприметно,
При слишком сильных дуновеньях ветра.
Я буду стар, а ты – ты молода.
Анна прервалась:
– Ты же у нас пластический хирург!
Матвей улыбнулся, она продолжила:
Но выйдет так, как учат пионеры,
Что счет пойдет на дни – не на года, –
Оставшиеся нам до новой эры.
В Голландии своей наоборот
Мы разведем с тобою огород
И будем устриц жарить за порогом
И солнечным питаться осьминогом.
Она опять прервалась и посмотрела на него:
– Помнишь про устричный пляж? – он кивнул. – Послушай дальше.
Придет зима, безжалостно крутя
Осоку нашей кровли деревянной.
И если мы произведем дитя,
То назовем Андреем или Анной.
– Там что, так и написано? – пораженно спросил он.
Анна кивнула:
– Может, это знак?
– Я не верю в знаки! – убежденно сказал он.
– А зря! Иногда жизнь посылает нам события, которые не зависят от нас, в виде таких вот стихов или случайных встреч, когда происходит то, над чем мы не властны, изо всех сил подталкивая к лучшему для нас решению. А мы проходим мимо, потому что машинально совершаем одни и те же действия, – она вздохнула. – Как в притче «Про волшебный камень».
– Что за притча?
Анна потянулась за планшетом:
– Сейчас тебе прочитаю, чтобы ничего не додумывать.
Она вбила название притчи в поисковик и быстро нашла, что искала.
– Говорят, что после пожара в великой Александрийской библиотеке уцелела только одна книга. Это была самая обычная книга – и к тому же скучная. Так вот, эта самая обычная скучная книга на самом деле была одной из самых ценных книг в мире, ибо на внутренней стороне обложки большими круглыми буквами было начертано несколько предложений, содержащих секрет волшебного камня – крошечного округлого камня, способного превратить в золото все, к чему он прикасался.
Текст гласил, что камень этот лежал на берегу черноморского побережья рядом с тысячами подобных камней. Единственная разница между ними заключалась в том, что все камни на ощупь были холодные, а этот – теплый, словно он был живой.
Однажды книга попала в руки человеку. Он поблагодарил судьбу за чудесный подарок. Продал все свое имущество и занял денег, чтобы иметь возможность пожить на берегу Черного моря один год. Он отправился на море, разбил на берегу палатку и начал скрупулезно искать чудесную гальку. Работал он так: поднимал камень, и если тот оказывался холодным на ощупь – бросал его в море. День за днем человек методично поднимал и ощупывал камни, один за другим. Так он провел на берегу неделю, месяц, десять месяцев, целый год. Так и продолжал: поднимал камень, тот оказывался холодным, и он бросал его в море. Час за часом, неделя за неделей. «Нет никакого волшебного камня!» Однажды вечером он поднял камень, и тот оказался теплым, а он машинально выбросил его в Черное море.
Анна смотрела на Матвея. Он молчал, потом налил оставшийся виски в стакан и выпил залпом.
– Знаешь, что обидно, Матвей? – тихо спросила она. Он посмотрел на нее. – Ты даже не узнал меня, ты меня так и не понял. Не боишься, что, играя, пропустишь самое важное?
Он остановил взгляд на ее губах. Смотрел несколько минут.