Он кивнул. Неожиданно снял маску и растянул губы в улыбке.
– Что это значит? – продолжая смотреть на нее, уже без маски спросил Матвей.
– Завтра я уезжаю в Одессу, – пояснила она.
Его брови поползли вверх. Но вместо ожидаемого выпытывания или возмущения он театрально вскинул руки и воскликнул:
– Аня! Не убивай меня!
На ее лице проступило удивление.
Пообещай мне, что не забеременеешь в Одессе! – По неизвестным причинам его настроение явно улучшилось. – А то с моим еврейским счастьем я определюсь, а ты беременна от другого! – продолжил он на высоких нотах и открыл дверь кабинета.
– Я буду очень стараться, – только и смогла ответить она.
Они шли по коридору к выходу.
– А когда ты вернешься?
– Не знаю. Может, в понедельник.
– Тогда придешь на ботокс? – улыбнувшись во все лицо, поинтересовался он.
– Я не знаю.
Они вышли на улицу. Августовский вечер обдал теплом. Матвей впился в нее взглядом и подарил озорную мальчишескую улыбку:
– Тогда до вторника? Я буду ждать тебя на ботокс!
Неожиданно развернулся и вприпрыжку вернулся в клинику. В один миг его силуэт исчез из поля зрения. Анна же стояла, ошеломленная его поведением. Она опять не понимала его. Но точно знала: равновесие, в котором она находилась последние три дня, исчезло. Ее внутренние весы качались без остановки – интенсивно.
Вид из окна на втором этаже ресторана «Веранда» вдохновлял. Могучая красота Днепра, неизменно поражающего шириной. Виднеющийся вдалеке Труханов остров. Золотой песок. Синее небо в облаках, чуть подкрашенных розовой краской заходящего солнца. Теплые дни середины августа. Анна сфотографировала этот пейзаж.
Официант принес заказ: кофе с молоком и мороженое. Сливочное мороженое, посыпанное тертым шоколадом. Вкус детства. Она всегда заказывала только такое. Анна запечатлела натюрморт на мобильный. Раньше фото снимали на пленку, распечатывали и складывали в альбом. Теперь хранят на страницах в социальных сетях. «Опубликовать».
– Аннет, я нашла тебя по шлейфу духов, – раздался за спиной голос Галы.
Анна привстала, чтобы обнять и расцеловать подругу.
– Что за заказ! – прокомментировала та ее выбор.
– Гала, есть не хочу, зато хочу курить, – вздохнула Анна.
– Так ты же вроде не курила после того… – Гала запнулась, видимо сомневаясь, стоит ли произносить имя Матвея.
– Да, не курила. А сегодня с доктором встретилась – и опять уши пухнут.
Подруга округлила глаза, достала из сумки пачку сигарет и небрежно бросила на стол.
– Подожди – сделаю заказ. Расскажешь все по порядку.
Она подняла руку, подзывая официанта. Анна прикурила и опять уставилась на реку за окном. Воспоминание возникло перед глазами, словно фотография. Ужин с Женей. Теперь они сидят за тем же столиком, только Анна на его месте, а Гала напротив «портрета Венеции». Оглянулась: картина там же. Посмотрела на облака и синее небо. «Лучше сделать и пожалеть, чем всю жизнь прожить, жалея», – мелькнула мысль.
– Как ты умудрилась его встретить? – Голос Галы вернул ее к реальности.
– Он сам позвонил.
Анна погрузилась в рассказ о событиях дня. Без эмоций описывала произошедшее, а в мыслях эхом звучали слова Матвея: «Дай нам время». Комментарии Галы сводились в основном к ахам и вздохам.
– А я ведь говорила, что у него есть к тебе чувства! – высказалась подруга, когда монолог иссяк. – Для него это шаг – позвонить и настоять на встрече.
– Понятно, что он не хочет меня отпускать, – взглянула на реку и вздохнула. – Но почему он пригласил в клинику? Почему не в ресторан?
– Боялся отказа, – уверенно заявила Гала. – Его корона не выдержала бы.
Анна внимательно посмотрела на нее. А ведь подруга права: он настоял на приеме в роли хирурга, а не мужчины. Они встретились, но при этом его инициатива под вопросом.
– А еще потому, что там он в статусе врача, значит, на бессознательном уровне выше меня.
Гала прищурила глаза и кивнула. Затем зажгла сигарету и задумалась:
– А зачем настаивал на ботоксе?
– А вот это уже интересно, – грустно поджала губы Анна. – Цель та же – усилить свой ранговый потенциал. Но я отказалась, потому что побоялась.
Гала вопросительно подняла бровь.
– Когда он стал настаивать, у меня в голове прозвучал голос Виталика: «Будь его воля, ты бы всю жизнь со швами ходила!».
Подруга ахнула:
– Ты думаешь, он мог навредить тебе специально?
– Специально вряд ли. Но на бессознательном уровне – запросто. Руку повело бы куда-то не туда, и потом полгода сидела бы я дома.
– Ужас! – всплеснула руками Гала. – Как хорошо, что ты не согласилась.
– Я ему не доверяю, – коротко пояснила Анна. – И маска.
– Ты думаешь, он опасался, что ты увидишь его ложь?
Анна кивнула.
– Маска появилась после того, как он понял, что я владею невербаликой. Он даже губы мне делал без нее. – Перед глазами возник кадр, который она увидела, войдя в кабинет. – Да и с доктором общался без маски. А ко мне зашел в ней.
– И что, удалось понять? – с надеждой спросила Гала.
– Нет. А как тут поймешь? У него лицо полностью закрыто, в глаза он не смотрел. Только на газету, – Анна замерла. – Стоп. На газету! – Она потянулась за планшетом. Открыла браузер.
– Аннет, ты меня пугаешь, – прокомментировала ее поведение подруга.
– Матвей рисовал на газете линии. Предполагаю, что по ним можно понять, – она на секунду прикрыла глаза, погрузившись в воспоминания. – Да, прямые линии – вертикальные и горизонтальные, как сетка.
Анна открыла глаза и взглянула на собеседницу. Гала смотрела на нее как на безумную. Ее лицо выражало недоумение, смешанное с удивлением и сомнением. Анна расхохоталась:
– Гала, не смотри на меня так. Машинальное бессознательное рисование. Слышала о таком?
Та отрицательно покачала головой.
– То, что мы рисуем во время разговора, имеет значение, – пояснила Анна. – Психологи это уже давно изучили и тысячу раз подтвердили. «Гугл» нам в помощь, – изрекла она и нажала «Поиск».
На лице подруги осталось сомнение. Принесли заказ – это дало пару минут для сбора информации. Гала жевала свой салат, разглядывая «портрет Венеции» за спиной Анны.
– Нашла! – победоносно сообщила та. – Итак. «Частая и нарисованная с большим нажимом сетка означает: человек попал в рискованное или неловкое положение, чувствует себя загнанным в угол. Каждая линия, энергично нанесенная на бумагу, подобна атаке, на которую, однако, не хватает смелости в непосредственном разговоре – линия оказывается перечеркнутой. Если под конец рисунок обведен, это значит, что с проблемой покончено, по крайней мере, внешне».
– Ты хочешь сказать…
– Подожди, – перебила Анна. – Вот еще. «Решетки обычно рисуют люди, которые в настоящий момент оказались в какой-либо затруднительной ситуации. Как правило, решетка или сетка говорит о неразрешенной проблеме. Однако, если в конце рисунок был обведен, это значит, что неприятная ситуация близится к завершению или уже благополучно разрешилась».
– Он обвел решетку?
Анна отрицательно покачала головой:
– Но он раскладывал вещи на столе, наводил порядок, прежде чем начал рисовать. А это язык тела.
– И что это значит?
Вопрос Галы словно вынул из картотеки памяти нужный файл.
– «Ни с того ни с сего человек начинает наводить порядок, раскладывать все по полочкам, сортировать, перекладывать на другие места. За этими действиями он пытается скрыть ложь», – процитировала Анна.
– Он лгал! – воскликнула Гала.
Анна внимательно смотрела на подругу. С одной стороны, его поведение было признаком лжи, с другой – самого по себе перекладывания вещей недостаточно. Маска не дала возможности понять до конца.
– Сложно сказать. В глаза не смотрел. В то же время мог подготовиться. Невозможно сделать вывод по одному признаку. Меня другое поразило. – Анна рассказала о том, как сообщила ему о своем отъезде.
– Подожди-подожди! Хочу уточнить, – Гала сделала театральную паузу. – Ты ему говоришь, что уезжаешь в Одессу, а он говорит: «Не забеременей там»?
– Полная неконгруэнтность, как сказал бы Виталик, – кивнув, грустно улыбнулась рассказчица.
Над их столиком повисла тишина. Звуки ресторана растворились. Они обе смотрели на реку, мирно текущую за окном. На водной глади перед глазами Анны всплывали картинки их встречи. Каждое мгновение. Казалось, молчание растянулось в часы.
– И что ты будешь делать? – нарушила тишину Гала.
Анна посмотрела на нее и тихо ответила:
– У меня есть чувства к нему. Я не поеду в Одессу.
«Лучше сделать и пожалеть, чем всю жизнь прожить, жалея», – вновь мелькнула мысль.
– Поставьте вот сюда! – скомандовала Гала. – И примите заказ.
– Может, меню посмотрите? – уточнил официант.
– Нет. Нам бутылку шампанского. Хачапури, порцию шашлыка из телятины и порцию из курицы, два овощных салата. И еще порцию картофеля на мангале.
– И воду без газа комнатной температуры, – вмешалась Анна. – Не много ли еды?
– Посмотри на себя. Тощая, как вобла, – строго заявила подруга. – Будешь есть! Я сказала!
Анна смиренно вздохнула и достала из сумки полотенце. Расстелила на шезлонге. Сняла шлепки и неоновое светло-зеленое платье. Ей не хотелось сегодня спорить – ни с кем, а тем более с Галой. У нее не хватало на это сил.
Гала позвонила утром и предложила поехать на пляж. Люся пообещала присоединиться позже. Всю дорогу Анна молчала, дежурно улыбаясь в ответ на веселые истории подруги. За годы дружбы у них выработалось негласное правило: при водителе – только шутки. Сегодня анекдоты травила Гала. Анна же пребывала в безмолвии. Молчание взяло ее в плен.
В загородном комплексе «Дача» оказалось неожиданно безлюдно. Середина августа, суббота, а все посетители куда-то испарились. Словно жизнь освободила от детского гама и незнакомых людей для полноценного отдыха. Анна подошла к воде. Солнце нежило ее лучами, ласково закутывая в невидимую вуаль. Она ощущала горячий песок под ногами, тепло последнего летнего месяца, но согреться не могла. На улице плюс тридцать, а ей холодно. Анна глубоко вдохнула теплый воздух.