– Так ты же определился, – подтрунила она.
Матвей посмотрел внимательно. Она почувствовала, что его коленка соприкоснулась с ее. Он громко вздохнул и отрицательно покачал головой:
– Понимаешь, я вижу себя с тобой сегодня и не вижу через двадцать лет. А с ней я не могу представить себя сейчас, но вижу в старости.
На лице Анны читалось удивление.
– Я вообще не понимаю, как ты можешь увидеть нас, если ты совсем не знаешь меня. Ты не провел со мной ни дня, – сказала она то, что думает.
– А ты видишь нас в старости?
– Десять дней назад мы расстались. Забыл?
Матвей поджал губы.
– Я живу здесь и сейчас, – продолжила Анна. – И если тебе хорошо с кем-то в настоящем, то когда-нибудь может прийти старость. «Завтра» не наступит никогда. Завтра ты проснешься, и это опять будет сейчас.
«Как можно не понимать очевидного?» – подумала она.
– Могу дать тебе совет, – из ее груди вырвался вздох. Матвей ждал продолжения. – Реши, что для тебя важнее: настоящее или эфемерная старость, до которой можно и не дожить.
– Ты точно инопланетянка, Аня! – разочарованно застонал он.
Анна смотрела удивленно: неужели он ожидал, что она станет уговаривать его быть с ней? Ей почему-то вновь стало жаль его. С ней происходило что-то инстинктивное. Хотелось прикоснуться к нему. Она не успела себя остановить. Дотронулась до его руки:
– Хочешь, я помогу тебе?
Он кивнул.
– Если ты выбираешь между мною и ею, то не стоит выбирать меня. Если ты не чувствуешь разницы между мною и ею – останься с ней. Я тебя ей дарю.
– И ты не будешь за меня бороться? – шокированно спросил Матвей.
– Я могу бороться только за себя, – отрицательно покачав головой, ответила Анна.
Он фыркнул.
– Я уже довыбирался! Меня все послали, – в голосе звучало возмущение.
Анна едва заметно улыбнулась: значит, Марина что-то поняла.
– Так бывает, когда слишком долго выбираешь, – прокомментировала она.
На столе завибрировал телефон Матвея. И в этот момент Анна осознала, что все это время он лежал открыто, экраном вверх. Наверное, Марина все-таки удалила доктора из своей жизни. Экран сообщал, что звонит Славик.
– Слушаю, – начал разговор Матвей.
Анна не слышала, что сказал ему друг, но ответ был такой:
– Посмотри в холодильнике на нижней полке. В ресторане. Да. Пока нет.
Он вернул телефон на стол.
– Я говорил, что у меня проблемы из-за тебя?
Анна подавилась кофе. Ее округлившиеся глаза значили больше, чем слова.
– Помнишь, я в другую клинику на прием не поехал? Остался с тобой.
Анна кивнула.
– Так меня из-за этого уволили! – с восклицанием завершил он.
– А я здесь при чем? Ты же сам не захотел ехать.
– Потому что если бы я мог проснуться, то поехал бы. Так что меня уволили из-за тебя, – заключил он.
Перед глазами Анны возникла картина того утра после его признания в любви, когда он собирался сварить борщ, но неожиданное СМС от неизвестной отправительницы резко изменило планы. День под кодовым названием «Холодный душ». Сейчас она полностью убеждена, что отправителем была Марина. Его тонкий серебристый браслет на правой руке, с которым он вернулся из Днепропетровска, подтверждал это. Анна хотела сказать, что его уволили из-за его безответственности и юбок, в которых он потерялся. Но вместо этого опять начался приступ глухого кашля. А Матвей продолжил:
– Поэтому теперь нужно искать, где оформить трудовую книжку. Так что ты мне должна.
Анна изумилась.
– Когда ты уже начнешь клиентов приводить?
Она открыла рот, чтобы ответить, но вновь закашляла. «Что это?» Опять завибрировал телефон. Матвей встал из-за стола.
– Я отойду поговорить, – кратко сообщил он и бросил в трубку: – Да, Славик.
Анна смотрела на уток, плывущих по Днепру. Невыносимо странный разговор. Тремора она сегодня не чувствовала. Техника Виталика однозначно дала результат. В этот момент ее пронзила головная боль. Сильная пульсирующая боль в области третьего глаза. Матвей вернулся на диван. Громко вздохнул. Взял ее за руку. Начал водить указательным пальцем по ее ладошке.
– Аня, ты непробиваема, – грустно заключил он.
Она смотрела непонимающе.
– Мне нужно ехать в клинику.
Анна зашла в квартиру. Боль сжимала голову в тисках. Не снимая обуви, направилась в кухню, открыла тумбочку и достала из аптечки болеутоляющее. В пачке не хватало одной таблетки. Анна вспомнила тот вечер, когда играли финальный матч чемпионата мира по футболу: тогда у нее так же болела голова. Она запила таблетку.
Матвей вел себя странно. Всю дорогу к клинике молчал и только громко вздыхал. Он был подавлен и расстроен. Она остановила машину в квартале от «Совершенства». На прощание он так же громко вздохнул и хлопнул дверью.
Анна анализировала. Хорошая новость заключалась в том, что его знания микромимики не так уж глубоки: он поверил ее лжи. Без сомнения, его настроение улучшилось: он мгновенно пересел к ней. Понятно, что его «комплимент» джинсам – это стопроцентный негхит[4]. Для чего-то он понижал ее самооценку. Грустная история о том, что не может определиться, тоже манипуляция. А своим рассказом об увольнении он намеревался вызвать у нее чувство вины. Неужели Матвея расстроили ее реакции, вернее, их отсутствие? Чего он добивался? Помощи?
В ее душе разлилась бескрайняя грусть. Зачем использовать все эти приемы? Он относился к ней предвзято – вот в чем его ошибка. Виталик прав: нельзя кормить комплексы Матвея. Как убедить его отказаться от манипуляции, от его приемчиков, в которых он погряз, как в болоте? Захотелось поговорить с ним по душам. Искренне. Без двусмысленных фраз. Анна потянулась за телефоном. Нажала «Вызов». В трубке звучали длинные гудки.
– Что-то срочное? – послышался голос Матвея.
Анна удивилась: она была уверена, что он перезвонит в своей обычной манере.
– Да, – начала она. – Я хотела извиниться за свое поведение. Я не собиралась тебя обижать. И еще хотела сказать, что мне надо с тобой поговорить.
– Я сейчас в клинике – делаю перевязки, – его голос явно потеплел. – Могу набрать тебя чуть позже.
– Ты не понял. Я хотела встретиться.
– Когда?
– Сегодня.
– Я не знаю, во сколько освобожусь. Мне нужно заняться бухгалтерией, – пояснил он. – Давай встретимся завтра.
– Хорошо, – только и смогла ответить она.
– Я наберу тебя чуть позже, когда закончу, – скороговоркой выпалил он и отключился.
Анна достала из шкафчика сигареты и закурила. Матвей снова ведет себя странно, опутывая неопределенностью, как паутиной. Открыла ноутбук.
Она перечитывала текст, сидя на кухне за барной стойкой. Очередная глава закончена. Анна взглянула в окно. Солнце игриво раскидало лучи по крышам машин, заставляя все предметы переливаться разными цветами. Последние дни лета.
Вчера она писала роман до трех. Воскресное утро началось в десять. Душ. Кофе. И буквы снова вылетали из-под ее пальцев, превращаясь в смысл. Звонок телефона. Анна перевела взгляд на экран: «Андрейчук Матвей Анат.». Его имя на мобильном напомнило о том, что вчера он так и не позвонил. Телефон замолк. Словно человек набрал и сразу же сбросил. Она нажала кнопку «Вызов». Гудок. Сброс. Анна пожала плечами и вернулась к тексту.
Ей всегда с трудом давались рассказы и эссе. Она погружалась в подробности взгляда, мимики, ощущений. Изложить мысль на пяти страницах – легко, заключить ее в десять предложений – невозможно. Она романист. Длинные, пространные тексты – ее удел. Но у каждой крайности есть своя противоположность. В ее случае противоположностью стали короткие фразы, которые и сделали ее известным маркетологом. Ее фразы-слоганы становились успешными бизнес-проектами.
Анна посмотрела в окно: золото солнца поблекло. Часы показывали 20:15. Семь часов она сплетала из слов сюжет. Процесс превращения букв в смысл всегда удивлял ее. Когда пальцы касались клавиатуры, время останавливалось и часы превращались в секунды. Она вновь поразилась этому. Роман пошел. Анна знала это состояние – особый цикл внутри, который она проживала многократно.
Она никогда не была автором, который напишет строчку и удаляет. Не относилась к тем, кто часами сидит перед монитором, чтобы выжать из себя несколько абзацев. Ее творческий процесс протекал иначе. Она могла вынашивать текст долго и написать двадцать страниц за несколько часов. Могла быть на деловой встрече, заниматься спортом, общаться с подругами или на три дня прилипнуть к веселому сериалу, но на самом деле все это время она писала. Текст формировался мысленно, на заднем плане происходящего.
Возникало ощущение присутствия текста. Вначале он появлялся внутри. Что бы она ни делала, чем бы ни занималась, текст книги преследовал ее. Затем наступал момент, когда она должна была перенести мысли на бумагу. Она писала, потому что не написать невозможно. В этом процессе она освобождалась от текста. Растворялась. Терялась. Исчезала. Мир и все происходившее в нем становились ей безразличны. После освобождения наступала короткая пауза, за которой следовал новый цикл: присутствие текста, освобождение, короткая пауза.
Анна взглянула на экран: за сутки она написала почти сорок страниц. Зазвонил телефон. Мелодия рингтона заставила вернуться в реальность. Анна перевела взгляд на мобильный: «Андрейчук Матвей Анат.».
– Привет, – ее голос звучал спокойно.
– Ты мне звонила? – поинтересовался он вместо приветствия.
– Нет, – честно ответила она.
– Мы же договорились встретиться, – как-то неуверенно пояснил свой вопрос Матвей.
Анна постепенно приходила в себя. Вчера они договорились встретиться. Сегодня днем он позвонил. Сбросил. Она перезвонила. Сбросил. Она не заметила. Она забыла о встрече.
– У меня что-то случилось с телефоном, – сообщил он и запричитал: – Когда уже появится шестой?! Мой завис окончательно! Не мог его ни включить, ни выключить, поэтому был вне зоны. Только сейчас удалось с ним справиться. Я дома. Поэтому поднимайся. Чаю попьем.