играет в одной из выступавших групп. Все остальные выглядели как «Kiss» с длинными
волосами, спандексом и прочей ерундой, а Джеймс носил порванные джинсы Леви”.
Обратим внимание на важную деталь, которая заключается в том, что Клифф не
принял участия в этом безобидном дурачестве. Оставаясь человеком в трезвом уме, даже
после ящика пива или нескольких косячков, он отказался от подобных вещей.
Как мы знаем, он мог бы с лёгкостью предаться этому занятию вместе с ними,
однако он обычно предпочитал быть несколько сдержанным и трезво смотреть на вещи.
Каким бы человеком он мог стать, если бы смог дожить до достижения периода
полноценной зрелости, если в возрасте 23 лет он вёл себя с подобной сдержанностью?
114
TO LIVE IS TO DIE
Побоище усилилось. Гарольд достиг совершенно нереального градуса опьянения к
тому моменту, когда Джеймс и Фред прокладывали себе путь в направлении раздевалки.
Как он говорит сейчас: “Позже мне сообщили, что я волочил по земле свою сумку, в ней
разбилось несколько бутылок пива, поэтому позади меня тянулась пивная полоса. Мы
просто вдребезги разнесли раздевалку. Мы бросали авокадо в вентиляторы
кондиционеров. Это было полным сумасшествием”. Когда группа вернулась за кулисы,
Гарольд умолял их оставить автографы чёрным маркером на белых шортах, которые он
носил. Протягивая Джеймсу маркер, он наклонился, будучи слишком пьян, чтобы
осознать, что надписи, ими сделанные, были приглашением к издевательствам бòльшего
масштаба.
Фред смеётся, вспоминая этот случай. “Гарольд был пьян в стельку, и кричал:
‘Подпишите мне шорты!’, он ведь носил эти белые шорты. Он хотел, чтобы все
расписались на них черным фломастером, потом он наклонился, и Джеймс написал на
одной из ягодиц: ‘Трахни меня, я болен СПИДом’, затем взял маркер я и нарисовал
сфинктер на его заднице и член на ноге. И всё в таком духе, а он даже не подозревал об
этом”.Вечеринка продолжилась в “Особнячке Металлика” - вспоминает Гарольд. “Я
подъехал к дому Джеймса и Ларса, расположенному на 3132 Карлсон Авеню в Эль
Серрито после их концерта для участия в автопати. Я был пьян, как последнее говно”. Он
встретил Хавьера Рассела, журналиста «Kerrang!» и сына кинорежиссёра Кена Рассела,
Малькольма Доума, ещё одного представителя «Kerrang!», одного из лучших репортёров
в музыке хэви-метал тех времён. “Малькольма почитали как Бога” – говорит Гарольд, “и я
с ними познакомился. Эти парни были для нас как рок-звёзды”.
На смену опьянению пришёл разыгравшийся аппетит, и гуляки решили посетить
один из “Nation’s”, популярный магазинчик гамбургеров. Фред и Джеймс пошли
первыми, как вспоминает Фред. “После концертного выступления мы все вернулись в дом
Металлика, а потом мы с Джеймсом собрались в “Nation’s”, чтобы купить чего-нибудь
поесть. Ну, значит едем мы туда и стоим в очереди. В то время был известен Ричард
Рамирез или как его ещё называли серийный убийца “Ночной Охотник”, а мы просто
стояли и ждали своей очереди – и тут заходит Гарольд”.
Гарольд вломился в дверь, не зная, что Джеймс и Фред уже были там и ждали его
появления. Он по-прежнему не знал, что задняя сторона его белых шорт была покрыта
непристойными сообщениями и рисунками – поясняет Фред. “Сидит значит на лавочке
старый темнокожий мужик, а Гарольд стоит прямо перед ним, и я смотрю, как этот
мужик читает то, что написано у Гарольда на ногах. Он начинает хохотать от смеха и
падает на землю, заходясь вовсю. Это привлекло внимание Гарольда, и все остальные
начали оглядваться на низ его шорт и звать его Ночным Охотником”.
Гарольд не понимал того, что происходит, пока в дело не вмешался блюститель
порядка. “Вместо автографов, которые, как я думал, они написали на моих шортах” –
говорит он, “они нарисовали огромные члены и большое волосатое анальное отверстие со
словами: ‘Трахни меня, я болен СПИДом’. На обратной стороне моих ног
несмывающимся маркером они нарисовали члены и большие волосатые яйца. И тут
подходит коп, хлопает меня по плечу и говорит: ‘Я не одобряю твою одежду с
порнографическими рисунками’”.
“Там находился коп и ел свой ланч” – смеётся Фред, “он подходит к Гарольду и
выводит его наружу, и мы все вышли, чтобы спасти его, мы сказали копу, что мы это
сделали с ним. Он уже собирался выписать Гарольду штраф, но когда мы ему все
объяснили, он сказал: ‘Тебе придется оставить свою порнографическую одежду дома’”.
“Джеймс сообщил мне об этом позже” – говорит Гарольд. “Он зашел в бургерную и
увидел, как коп устраивает мне трёпку, и пошёл мне на помощь, он сказал, что я их
пьяный друг, над которым они пошутили. Коп был удовлетворён объяснением, и я пошел
домой”.
115
TO LIVE IS TO DIE
Как бы то ни было, трудности для Гарольда ещё не закончились. Узнав о том, что
его шорты были слишком изобразительными для публичного представления, он пошёл
домой, принял душ и переоделся. Тем не менее, он ещё не знал, что Джеймс и Фред
украсили заднюю сторону его ног дополнительным граффити с помощью несмываемых
чернил. “Следующий день был очень жарким” – говорит Гарольд, “середина лета,
поэтому я принял душ и отправился в банк обналичить свою зарплату. Стою я в очереди,
и вдруг слышу за собой хихиканье. Я поворачиваюсь и вижу, что люди над чем-то
смеются. Я смотрю ниже и вижу большие члены и волосатые яйца, нарисованные на моих
ногах. Я и понятия не имел, что они всё ещё там”.
Фред: “Я провёл ночь в доме у Джеймса, на следующий день пришёл Гарольд в
новых шортах. Он был так зол, а мы такие, что, черт возьми, с тобой? А он такой: ‘Чувак, я
поехал в банк и не знал про всё это дерьмо, нарисованное на собственной ноге!’” Это было
очень смешно. Однако он быстро пришёл в себя. Мы часто занимались чем-то
подобным”.
Гарольд подводит итог: “Джеймс думал, что это одна из самых забавных вещей на
свете. Он потом забрал себе эти шорты и повесил на входе в “Особнячок Металлика” в
следующем году. Те времена было совершенно бесбашенными. То место было почти
клубом”.
Но не тем клубом, к которому когда-либо принадлежал Клифф, или по меньшей
мере не так, как развлекались Джеймс, Ларс, Фред, Гарольд и другие металлисты из
района Залива. По словам всех людей, у которых я взял интервью для этой книги, Клифф
был человеком, который обожал свою музыку и своё свободное время, но он не был
человеком, который часто открыто тусовался со всеми.
Более сдержанный, чем остальные члены Металлика и проводящий больше
времени в интеллектуальной сфере, Клифф привнёс в группу нечто такое, чего с его
смертью ей стало недоставать: образованный, высокоинтеллектуальный взгляд на мир,
наполнивший его музыку так же, как и его посведневную жизнь. Можно ли подобное
сказать о ком-либо ещё из хэви-метал 80-х годов?
Тем временем, что касается Металлика, конец 1985 года был целиком и полностью
посвящён записи, не считая нескольких выступлений. Клифф прочно занял место в
центре группы, чью роль трудно определить на первый взгляд, но как только вы поймёте
межличностную динамику отношений в группе, всё встанет на свои места. Это не та роль,
которую многие люди бы желали играть.
Захватывающий дух взрыв креатива наполнил Металлика на данном этапе их
длительной истории. Ларс и Джеймс теперь стали профессиональными композиторами,
подвергнувшись влиянию эффективной, если не сказать, изматывающей стратегии в
написании песен, которую пропагандировали Клифф и Кирк.
“Мы можем находиться в противоположных концах студии” – говорит Джеймс
много лет спустя, после реабилитации и терапии, расширившей его лексикон для
выражения подобных чувств, “я говорю одно, и Ларс на другом конце студии говорит
противоположное. Это происходит ненамеренно, как бы я этого ни желал. Потом мы
объединяем наши усилия. Но именно так всегда и работали Металлика. Это напоминает
перетягивание каната, непрекращающуюся битву, которая завершается лишь тогда, когда
каждый из нас сможет с этим жить дальше”.
“Это металли-час” – объясняет Кирк. “Мы мастера по части тянуть резину. Обычно
мы используем 80% времени для записи 10% альбома, а оставшиеся 20% времени на
оставшиеся 90% записи. Мы трудимся до седьмого пота в начале записи, и большая часть
из того, что мы делаем, связана с установлением схемы, которая будет работать на нас. И
порой создание этого стимула очень тяжело”.
“Давайте не будем обманываться” – сообщил Ларс спустя много времени. “Я и
Джеймс командовали парадом. Мы с Джеймсом записывали пластинки. Именно мной и
Джеймсом написаны все песни”. Кирк: “Было очевидно, что это группа принадлежит
116
TO LIVE IS TO DIE
Ларсу и Джеймсу. Однако все важные решения в нашей карьере мы принимали сообща.
Но когда бы я ни толкал свою идею, мне приходилось играть роль дипломата. Мне
приходилось продавать им свою идею”.
Джеймс подытожил концепцию амбивалентных отношений, основанных на