кажется, некоторые другие его композиции”.
“Это было так нереально” – говорит Гарольд Оймэн, “потому что все были
настолько потрясены, что никто не мог поверить в то, что произошло. Скотт Йен из «An-
thrax» прилетел из Нью-Йорка. Все, кто знал Клиффа, были там”.
160
TO LIVE IS TO DIE
Вспоминает Корин Линн: “Было тяжело видеть участников Металлика на
похоронах. Вид у них был жуткий. Джеймс был в гипсе, Ларс на костылях, Бобби
Шнайдер с плечевой повязкой, Кирк с синяками на лице. Было очень тяжело. Господи,
мы просто бухали. Ничего другого, кроме как пить, нам не оставалось. Мы пошли, чёрт
возьми, куда же мы пошли? К кому-то домой. Кажется, к Джимми Мартину, и смотрели
записи с Клиффом. Помню, как Джеймс только повторял: ‘Чёртов Клифф…чёртов
Клифф…чёртов Клифф’. Это было всё, что он мог сказать. Ни у одного из нас не было
опыта, как вести себя в подобной ситуации, понимаете? Мы были так молоды, и просто не
ожидали, что произойдет нечто подобное. Мы смотрели в шоке на лица участников
группы, и я уверена, у всех были такие лица”.
Майк Овертон из «Trauma» был приглашён на похороны вместе с вокалистом
Доном Хильером. “Не имеет значения, что тогда говорилось, Клифф до сих пор остаётся
моим лучшим другом” – говорит Майк. “Его родители дружили с моими. На самом деле,
Дон встречался с сестрой Клиффа какое-то время. На похоронах было тяжело находиться.
Тяжело потерять такого друга, как Клифф. После похорон мы вспоминали его в доме
родителей, и я был рад находиться там для того, чтобы их поддержать”.
Фред Коттон вспоминает, что после службы он пришёл на частную церемонию на
ранчо Максвелла, где прах Клиффа был развеян близкими ему людьми. “С урной его
праха мы пришли на ранчо вместе с его семьёй и близкими друзьями группы, где каждый
взял горсть его праха и развеял по ветру. Мы также посадили дерево и остались там на
несколько дней, стреляя из оружия и выпивая. Его семья осталась только на небольшую
мемориальную службу, которую мы вместе провели, затем они вернулись домой, и пьянка
продолжилась”.
Джеймс МакДэниэл вспоминает, как представился матери Клиффа после похорон.
“Мы находились у них в Кастро Уэлли. Когда она наконец поняла, кто я, участник глупой
группы, в которой он играл, её лицо осветилось, она сказала, что помнит, как Клифф
приходил домой после концертов с нами, с пятью или десятью долларами в кармане,
говоря при этом, что провёл лучшее время в своей жизни, зарабатывая эти пять баков.
Слышать это действительно много значило для меня”.
“Я знал, что ему нравилось проводить с нами время” – говорит МакДэниэл. “Мы
никогда особенно не обсуждали то, чем занимались, мы просто делали своё дело. Даже
притом, что «Spastik Children» это шуточная группа, мы хорошо ладили друг с другом,
поэтому нам действительно нравилось вместе играть или репетировать. После встречи с
его мамой я понял, почему Клифф был таким, каким он был. Его мама была такой же –
очень искренним человеком. Она знала, что Клифф очень особенный парень”.
МакДэниэл говорит: “У меня осталось много приятных воспоминаний о Клиффе,
несмотря на то короткое время, что я его знал. Самые лучшие из них – они же самые
простые, когда мы тусовались вместе, понимаешь? Когда мы вместе пили пиво, ехали
куда-нибудь поесть до начала одного из концертов в нашем городе, или ехали куда-
нибудь перекусить на его автомобиле, а в задней части автомобиля на полу валялись все
эти обертки от фаст-фуда. Я помню, как боялся включать инструменты в гараже Джеймса
и Ларса, потому что на улице как из ведра лил дождь, протекая через крышу и
образовывая ручей, и нам не хотелось быть первыми, кого ударит током”.
Несмотря на онемение, которое все чувствовали, люди в кругу Клиффа сплотились.
Для Джэн Бёртон потеря сына, её вторая тяжелая утрата, как мы помним, была особенно
мучительной. Она только недавно победила рак. “Для Джэн это было особенно тяжело” –
говорит Корин, “потому, что у неё был рак, находившийся в состоянии ремиссии. Это
было что-то вроде ‘Господи, она так усердно с этим боролась!’ Смерть одного сына, затем
рак…и затем смерть Клиффа”.
Из воспоминаний тех, кто был там, казалось, что Джэн была, как и Клифф,
крепким орешком. Объясняет Корин: “Джэн была изумительным человеком. Она была
такой сильной. Она сообщила, что большую часть этой силы она получила в качестве
161
TO LIVE IS TO DIE
поддержки от людей. У них был неиссякающий поток посетителей. Хлынули письма и
телефонные звонки. Она была такой храброй, она плакала, улыбалась и смеялась, потому
что люди рассказывали ей такие забавные истории о Клиффе. Ей нравилось слушать, что
рассказывали люди о Клиффе. Любое взаимодействие с окружающим миром имело для
неё огромное значение. Она цеплялась за это”.
Ещё большую поддержку оказали друзья Клиффа: Джим Мартин, его брат Лу и
Майк “Яз” Ястремски. Говорит Гарольд Оймэн: “Яз поддерживал отношения с людьми,
когда умер Клифф, когда мы все пытались справиться с этой трагедией. Мы все были так
молоды, ведь никому из нас до этого не приходилось сталкиваться со смертью кого-то из
близких, для нас это большим испытанием. Он был тем парнем, который произвёл
большое впечатление на репортёров из газеты, когда они приехали взять интервью у
Джэн и Рэя”. Корин добавляет: “Яз, Джимми Мартин и Лу Мартин были Клиффу как
братья. Они были потрясающими парнями. Мы все вместе помогали. Это было
непрерывное общение”.
Местная пресса, безусловно, заинтересовалась этой историей, послав репортеров в
дом родителей Клиффа в Кастро Уэлли. Джон Маршалл вспоминает, как приходил с
Кирком к ним домой несколько дней спустя. “Там был репортёр из “The Oakland Tribune”,
который говорил с нами, и, кажется, сделал один или несколько снимков”. Гарольд
добавляет: “Местная газета выпустила заметку под названием ‘Рок-звезда из Кастро
Уэлли погибла в автокатастрофе’, и Конни Бёртон, старшая сестра Клиффа, сильно
расстроилась. Она позвонила в газету и сообщила, что Клифф не любил, когда его
называли рок-звездой. Это была самая безумная вещь, какую только можно сказать о нём,
его раздражало всё, что относилось к синдрому рок-звёзд как таковых. Он был самым
анти-звёздным человеком, которого можно представить. Даже когда они стали набирать
популярность, он остался приземлённым человеком”.
Один репортер из местной газеты написал, довольно странно, что Клифф был
“местным парнем мирового класса”. Газета писала, что он обожал Баха, мексиканскую еду
и свой родной город. По словам его родителей, “Клифф был очень заботливым и
внимательным сыном. Из-за того, что он выступал, он спал днём и ложился заполночь,
при этом никогда нас не будил. Однажды ранним утром к нам пришёл маленький
мальчик и хотел, чтобы Клифф подписал его футболку. Клифф, пошатываясь, вышел на
порог, он едва мог видеть, и сказал: ‘Конечно, я подпишу её’”.
Также была была использована цитата Конни: “Однажды я позвонила ему и
спросила: ‘Каково это быть рок-звездой?’, и он пришёл в ярость. Он попросил меня
больше никогда так его называть ”.
Смятение, вызванное внезапной смертью близкого человека всегда нелегко
перенести, и смерть Клиффа не была исключением. Корин Линн пришлось сдать свой
билет на самолёт до Нью-Йорка, где она планировала встретить группу по возвращении
из Европы, и для того, чтобы это сделать, ей пришлось подтвердить авиакомпании факт
смерти Клиффа. Задача была не из легких.
Кроме того стоял вопрос о личных вещах Клиффа; как о тех, что находились в доме
его родителей, так и о находившихся в европейском туровом автобусе, которые позже
вернули семье Бёртона. “Джэн раздала много его вещей” – говорит Корин. “Я знаю, что
Одри Кимболл досталась одна из его бас-гитар. Она стала одной из моих лучших подруг.
Она встречалась с Клиффом несколько лет до того, и они остались близкими друзьями.
Она была такой классным, весёлым человеком. Тем не менее, Джэн оставила у себя его
Рикенбакер, он всегда висел в гостиной комнате”.
Джэн также нашла подарок для Корин в вещах Клиффа: ювелирное украшение,
которое он приобрёл для неё во время турне. “Он любил Дублин” – говорит Корин, “и
обожал Ирландию. Мне нравилось всё, что было связано с кельтами – кельтская музыка,
кельтские мифы, кельтские исследования, кельтская история, и он сказал, что купил мне
кое-что в Дублине, но не скажет, что именно. Когда вернули его вещи, его мама сказала:
162
TO LIVE IS TO DIE
‘Я думаю, что это предназначалось тебе’. Это красивое ожерелье с кельтским крестом,
очень изящное, но при этом не слишком вычурное”.
По просьбе Бёртонов Корин прожила у них почти год. За это время она очень
хорошо их узнала и вспоминает как исключительных людей. “Рэю и Джэн пришлось
через многое пройти, им оказывали просто тонны поддержки. У них были прочные
взаимоотношения между собой, они очень поддерживали друг друга. Рэй был тихой,
интроспективной личностью, очень любил классическую музыку. Очень умный и