Однажды весной преподобный Сергий увидел перед своей хижиной большого медведя, оголодавшего после зимней спячки. Правда вид у мишки был совсем не свирепый: исхудал, мех висит клоками. Встал перед кельей и рычит жалобно, будто поесть просит. Сжалился монах над зверем: взял кусок хлеба, вышел и отдал медведю свой обед. Ведь кроме хлеба, который ему иногда приносил младший брат, у преподобного Сергия не было другой еды. Медведь съел хлеб и ушёл в лес. И потом стал время от времени приходить к святому в гости – отведать монашеского хлеба. А тот лишь благодарил Бога за такого необычного соседа, посланного ему в утешение.
Через три года слава о духовных подвигах преподобного Сергия достигла окрестных селений. К святому потянулись люди, жаждавшие получить от него наставление. Монахи просили разрешения поселиться рядом с ним, чтобы вести такую же праведную жизнь. Преподобный Сергий отказывал им: ведь жизнь здесь была очень трудна. Но в конце концов – разрешил. И вокруг него собралось двенадцать человек, решивших, как и он, служить Богу. Каждый из них построил себе келью-избушку, а преподобный обнёс их высоким забором из еловых брёвен для защиты от зверей. Густой лес окружал обитель со всех сторон. Вековые деревья склонялись над кельями, шумя своими вершинами. Даже около церкви повсюду были пни и брёвна, между которыми монахи устроили небольшие огородики, где выращивали овощи: картошку, морковку, лук. Вот как просто выглядела Сергиева Лавра в свои первые годы!
Став игуменом (то есть настоятелем обители), преподобный заботился о братии, а о себе не думал вовсе, надеясь только на Божью помощь. И потому нередко случалось, что он подолгу голодал. Но ведь Сергий постился ещё с детства и привык переносить лишения, поэтому своим терпением подавал пример всей братии.
Однажды у него не осталось ни хлеба, ни соли, да и во всем монастыре было очень мало припасов. Три дня игумен жил без еды, а на рассвете четвёртого дня взял топор и пошёл к одному из монахов, по имени Даниил.
– Слышал я, старче, – сказал преподобный Сергий, – что ты хочешь пристроить сени к своей келье; позволь мне построить их для тебя, чтоб руки мои не были без дела.
– Правда, – ответил ему Даниил, – мне очень бы хотелось построить их; у меня уже всё и для работы давно заготовлено, и вот только поджидаю плотника из деревни. А тебе как поручить это дело? Пожалуй, запросишь с меня дорого.
– Эта работа недорого тебе обойдётся, – сказал игумен. – Мне вот хочется плесневелого хлеба, а у тебя он есть; больше этого я с тебя не потребую. Разве ты не знаешь, что я умею работать не хуже плотника? Зачем же тебе, старче, звать другого работника?
Тогда Даниил вынес ему решето с кусками плесневелого хлеба, который сам он есть не мог, и сказал:
– Вот, если хочешь, возьми всё, что тут есть, а больше не взыщи.
– Хорошо, – сказал преподобный Сергий, – этого с избытком довольно для меня; побереги же до девятого часа: я не беру платы прежде работы.
Настоятель крепко затянул пояс и усердно принялся за работу. С раннего утра до позднего вечера, несмотря на голод, он пилил, тесал доски, долбил столбы – и к ночи окончил постройку. Солнце уже скрылось за дремучим лесом, когда старец Даниил снова вынес ему плесневелые куски хлеба – условленную плату за целый день труда. Положив их перед собою, игумен помолился и начал есть, даже без соли, только с одной водой. Это был и обед, и ужин за целых четыре дня!
Видя это, другие монахи удивлялись терпению своего игумена, который даже такую невкусную пищу мог принять только как плату за свой труд. Ведь он строго следовал заповеди апостола Павла: кто не работает, тот да не ест (2 Сол. 3: 10). И братия по мере сил старалась подражать своему наставнику.
В те годы земля Русская уже сто пятьдесят лет находилась под властью татаро-монголов. Русские князья каждый год платили им дань. Воевать с ними было просто немыслимо: уж слишком большое и сильное войско собрали монголы. Да и не могли тогда князья на Руси объединиться. У каждого своя дружина, а вместе собраться – никак. Куда уж там договориться, если князья то и дело ссорились друг с другом и норовили на своего же соседа выйти в поход.
Но вот один из татарских ханов, по имени Мамай, решил, что одной дани от русских князей ему уже мало. И собрался идти на Русь с огромной армией, чтобы захватить все города, перебить князей и самому править Русской землей. Напрасно великий князь Дмитрий Иванович пытался умилостивить его дарами и покорностью: Мамай и слышать не хотел о пощаде. Как ни тяжело было великому князю после недавних войн с литовцами снова готовиться к войне, а делать было нечего: татарские полчища надвигались как грозовая туча к пределам Руси.
И тогда Дмитрий Иванович смог убедить остальных князей оставить раздоры, объединить все дружины в одно войско и встретить грозного врага Мамая ещё на подходе. Пока он не добрался до наших городов и не натворил там страшной беды.
Русских дружинников было очень много, такой сильной армии до сих пор на Руси ещё никто не собирал. Но всё равно их было намного меньше, чем бойцов у Мамая. Всем было понятно, что без Божьей помощи в этой битве никак не победить.
Великий князь Дмитрий Иванович решил пойти в монастырь к Сергию, чтобы там поклониться Богу и получить благословение. Он пригласил с собою других православных князей и воевод и вместе с дружиной прибыл в Троицкую обитель. Помолясь, великий князь сказал святому игумену:
– Ты уже знаешь, отче, какое великое горе нависло над нами: ордынский князь Мамай идёт на Русскую землю разорять святые церкви и губить христианский народ… Помолись же, отче, чтобы Бог избавил нас от этой беды!
Преподобный посоветовал князю Дмитрию Ивановичу принести Мамаю дары и показать свою покорность.
– Тебе, господин, – сказал он, – следует заботиться и крепко стоять за своих подданных, и душу свою за них положить, и кровь свою пролить. Но прежде пойди к Мамаю с правдой и покорностью, как следует по твоему положению покоряться ордынскому царю. Ведь и Писание учит нас, что если такие враги хотят от нас чести и славы, то дадим им; если хотят злата и серебра, дадим и это; но за имя Христово, за веру Православную нам подобает душу свою положить и кровь свою пролить. И ты, господин, отдай им честь, и злато, и серебро, и Бог не попустит им одолеть нас: Он вознесёт тебя, видя твоё смирение, и низложит их непреклонную гордыню.
– Всё это я уже сделал, – ответил ему великий князь, – но враг мой возносится ещё более.
– Если так, – сказал Сергий, – то его ожидает верная гибель, а тебя, великий княже, помощь, милость и слава от Господа. Уповаем на Господа и на Пречистую Богородицу, что они не оставят тебя.
И, осеняя великого князя крестом, произнёс:
– Иди без страха! Господь поможет тебе!
А затем, понизив голос, сказал так тихо, что слышно это было только великому князю:
– Победишь врагов твоих.
Но не только напутствием и молитвой благословил преподобный князя. В то время в обители были два инока: Александр Пересвет и Андрей Ослябя. Все были наслышаны об их мужестве, храбрости и воинском искусстве, ведь до принятия монашества они оба славились как доблестные воины, опытные в военном деле. Вот этих-то иноков-богатырей и дал преподобный Сергий в помощь великому князю.
И когда русское войско сошлось с Мамаем на Куликовом поле, один из них – Александр Пересвет – начал битву, выйдя на поединок со знаменитым татарским силачом Челубеем. Одним своим видом Челубей внушал ужас: огромный, мощный, со свирепым лицом, он потрясал копьём и кричал: «Ну, кто посмеет сразиться со мной?! Кому жизнь не дорога?!» И тут из русских рядов выехал Пересвет. В простом монашеском одеянии, без лат и шлема, вооружённый тяжёлым копьем, словно молния устремился он на страшного татарина на своём быстром коне. Раздались громкие крики, противники сблизились, ударили друг друга тяжёлыми копьями, и – оба богатыря пали мёртвыми на землю!
Тогда-то и закипела битва, заблестели мечи острые, как молнии, затрещали копья, полилась кровь богатырская под сёдла, покатились шлемы золочёные под ноги конские, а за шлемами и головы богатырские…
В это время в Троицкой обители святой игумен Сергий собрал всю братию и молился Богу за успех русского войска. Хоть Сергий и находился в монастыре, но его дух был на Куликовом поле. Игумен видел всё, что там происходило, и говорил об этом монахам. Он называл имена павших воинов и молился за них. Наконец Сергий возвестил, что враг побеждён, и прославил Бога за победу русского войска.
В честь этой великой победы князь Дмитрий и был назван Донским, ведь Куликово поле находилось рядом с рекой Доном.
Благодаря святому Сергию враждующие князья примирились, собрали сильное войско и прогнали татар-поработителей. Да и после Куликовской битвы преподобный Сергий ещё не раз мирил между собой русских князей, наставляя их жить в любви, по Божьим заповедям, и не зариться на добро соседа. За эти и другие славные дела Сергий Радонежский вошёл в народную память с высоким званием – игумен земли Русской.
А начало всему этому было положено на том далёком ростовском лугу, где мальчик, собиравший разбежавшихся отцовских жеребят, попросил у Бога научить его грамоте.
У Бога ведь и вправду – всего много. Преподобный Сергий всей своей жизнью показал, что полученный от Бога дар он использовал на благо себе и всему русскому народу! И когда такой человек осуществит волю Божью о себе, благодарный народ вечно хранит память о его добрых делах.