И въ всемъ всегда труждааше тѣло свое, и иссушаа плоть свою, и чистоту душевную и телесную бе[с] скверны съблюдаше, и часто на мѣстѣ тайнѣ наединѣ съ сльзами моляшеся къ Богу, глаголя: «Господи! Аще тако есть, яко же повѣдаста ми родителие мои, яко и преже рожениа моего Твоа благодать и Твое избрание и знамение бысть на мнѣ, убозѣм, воля Твоа да будет, Господи! Буди, Господи, милость Твоа на мнѣ! Но дай же ми, Господи! Измлада всѣм сердцемъ и всею душею моею[368], яко от утробы матере моеа къ Тебѣ привръженъ есмь, из ложеснъ, от съсцу[369] матере моеа — Богъ мой еси Ты. Яко егда сущу ми въ утробѣ матерни, тогда благодать Твоа посѣтила мя есть, и нынѣ не остави мене, Господи, яко отець мой и мати моа оставляют мя. Ты же, Господи, приими мя, и присвой мя к Себѣ, и причти мя къ избранному Ти стаду: яко Тебѣ оставленъ есмь нищий. И из младеньства избави мя, Господи, от всякыя нечистоты и от всякыа скверны плотекия и душевныа. И творити святыню въ страсѣ Твоем сподоби мя, Господи. Сердце мое да възвыситься к Тебѣ, Господи, и вся сладкаа мира сего да не усладят мене, и вся краснаа житейскаа да не прикоснутся мнѣ. Но да прилпе душа моа въслѣд Тебе, мене же да прииметь десница Твоя. И ничто же да не усладит ми мирьскых красот на слабость, и не буди ми нимала же порадоватися радостию мира сего. Но исплъни мя, Господи, радости духовныа, радости неизреченныа, сладости божественыа и духъ Твой благый наставит мя на землю праву». Старци же и прочии люди, видѣвши таковое пребывание уноши, дивляѣхуся, глаголющи: «Что убо будет уноша съй, иже селику дару добродѣтели сподобил его Богъ от дѣтьства?».
До здѣ же убо списашася сиа вся, елика съдѣашася, идѣ же бѣ прежде жилъ Кирилъ нѣ въ коей веси[370] области оноя, иже бѣ въ предѣлѣх Ростовьскаго княжениа, не зѣло близ града Ростова. Хощет же слово сказати акы нѣкое преселение: пресели бо ся Кирилъ от Ростова въ Радонѣжь. Како же или что ради преселися, аще бо и много имам глаголати, но обаче нужа ми бысть о сем писати.
Сей убо прежереченный рабъ Божий Кирилъ преже имѣаше житие велико в Ростовьстѣй области, боляринъ сый, единъ от славных и нарочитыхъ боляръ, богатством многым изобилуя, но напослѣд на старость обнища и оскудѣ. Како же и что ради обнища, да скажем и се: яко частыми хоженьми еже съ княземъ въ Орду, частыми ратми татарьскыми еже на Русь, чястыми послы татарьскыми, чястыѣми тяшъкыми данми и выходы еже въ Орду, чястыми глады хлѣбными. Надо всѣми же сими и паче[371] егда бысть великаа рать татарьскаа, глаголемаа Федорчюкова Туралыкова, егда по ней за год единъ наста насилование[372], сирѣчь княжение великое досталося князю великому Ивану Даниловичю, купно же и досталося княжение ростовьское к Москвѣ. Увы, увы, и тогда граду Ростову, паче же и князем ихъ, яко отъася от нихъ власть, и княжение, и имѣние, и честь, и слава, и вся прочаа потягну къ Москвѣ.
Егда изиде по великого князя [велѣнию] и посланъ бысть от Москвы на Ростовъ акы нѣкый воевода единъ от велможъ, именем Василий, прозвище Кочева, и с нимъ Мина. И егда вънидоста въ град Ростовъ, тогда възложиста велику нужу на градъ да и на вся живущаа в нем, и гонение много умножися. И не мало их от ростовецъ москвичем имѣниа своя с нуждею отдаваху, а сами противутого раны на телеси своем съ укоризною възимающе и тщима рукама отхождаху. Иже послѣдняго бѣденьства образ, яко не токмо имѣниа обнажени быша, но и раны на плоти своей подъяша, и язвы жалостно на себѣ носиша и претръпѣша. И что подобаеть много глаголати? Толико дръзновение над Ростовом съдѣяша, яко и самого того епарха градскаго, старѣйшаго болярина ростовьскаго, именем Аверкиа, стремглавъ обѣсиша, и възложиша на ня руцѣ свои, и оставиша поругана. И бысть страх великъ на всѣх слышащих и видящих сия, не токмо въ градѣ Ростовѣ, но и въ всѣх предѣлѣх его.
И таковыя ради нужа рабъ Божий Кирилъ въздвижеся из веси оноя предиреченныа Ростовьскыя; и събрася съ всѣм домом своим, и съ всѣм родом своим въздвижеся, и преселися от Ростова въ Радонѣжь. И пришел, приселися близ церкви, нареченныа въ имя святого Рожества Христова, еже и донынѣ стоить церковь та. И ту жиѣвяше с родом своим. Не един же сий, но с ним и инии мнози преселишася от Ростова в Радонежъ. И быша преселници на земли чюждей, от них же есть Георгий, сынъ протопоповъ, с родом си, Иоаннъ, Феодоръ, Тормосовъ родъ, Дюдень, зять его, с родом си, Онисим, дядя его, иже послѣди бысть диаконъ. Онисима же глаголют с Протасием тысяцкым пришедша [въ] тую же весь, глаголемую Радонѣжь, ю же даде князь великы сынови своему мѣзиному князю Андрѣю. А намѣстника постави въ ней Терентиа Ртища, и лготу люд ем многу дарова, и ослабу обѣщася тако же велику дати. Ея же ради льготы събрашяся мнози, яко же и Ростовьскыа ради нужа и злобы разбѣгошяся мнози.
Отрокъ же предобрый, предобраго родителя сынъ, о нем же бесѣда въспоминается, иже присно въспоминаемый подвижникъ, иже от родителей доброродных и благовѣрных произыде, добра бо корене добрая отрасль[373] прорасте, добру кореню пръвообразуемую печять всячьскыи изъобраѣзуа. Из младых бо ногтей яко же сад благородный показася и яко плод благоплодный процвѣте, бысть отроча добролѣпно и благопотребно. По времени же възраста к лучшим паче преуспѣвающу ему, ему же житийскыа красоты ни въ что же въмѣнившу и всяко суетьство мирьское яко исметие поправшу, яко же рещи и то самое естество презрѣти, и преобидѣти, и преодолѣти, еже и Давидова в себѣ словеса начастѣ пошептавшу: «Каа полъза въ крови моей, вънегда снити ми въ истлѣние?» Нощию же и денью не престааше молящи Бога, еже подвижным начатком ходатай есть спасениа. Прочаа же добродѣтели его како имам повѣдати: тихость, кротость, слова млъчание, смирение, безгнѣвие, простота без пестроты? Любовь равну имѣа ко всѣм человѣкомъ, никогда же къ ярости себе, ни на претыкание, ни на обиду, ни на слабость, ни на смѣх; но аще и усклабитися хотящу ему, — нужа бо исему быти приключается, — но и то съ цѣломудриемь зѣло и съ въздръжаниемь. Повсегда же сѣтуа хождаше, акы дряхловати съобразуася; болѣ же паче плачющи бяше, начастѣ сльзы от очию по ланитома точящи, плачевное и печалное жительство сим знаменающи. И Псалтырь въ устѣх никогда же оскудѣваше, въздръжаниемь присно красующися, дручению телесному выну радовашеся, худость ризную съ усердием приемлющи. Пива же и меду никогда же вкушающи, ни къ устомъ приносящи или обнюхающи. Постническое же житие от сего произволяющи, таковаа же вся не доволна еже къ естеству въмѣняющи.
Сынове же Кириловы, Стефанъ и Петръ, оженистася; третий же сынъ, блаженый уноша Варфоломѣй, не въсхотѣ женитися, но и зѣло желаше въ иночьское житие. О семь многажды моляшеся отцу своему, глаголя: «Нынѣ отпусти мя, владыко, по глаголу твоему, и по благословению твоему да идувъ иночьское житие». Родителие же его рекоста ему: «Чядо! Пожди мало и потръпи о наю: се бо въ старости, и въ скудости, и въ болести есмы нынѣ, и нѣсть кому послужити нама. Се бо братиа твоа Стефанъ и Петръ оженистася и пекутся, како угодити женама; ты же не оженивыйся печешися, како угодити Богови — паче же благую чясть избралъ еси, и яже не отъимется от тебе. Токмо послужи нама мало, да егда наю, родителя своа, проводиши до гроба, тогда и свою мысль сътвориши, Егда нас гробу предаси и землею погребеши, тогда и свое хотѣние исполниши».
Пречюдный же уноша с радостию обѣщася послужити има до живота ею и от того дни тщашеся по вся дни всячьскыи угодити родителема своима, яко да наслѣдить от них молитву и благословение. И тако пребысть нѣколико время, служа и угаждаа родителема своима всею душою и чистою съвѣстию, донде же поѣстригостася въ мнишескый чинъ, отъидоша кыйждо ею въ своа времена въ монастыря своа. И мало поживша лѣт в черньчествѣ, преставистася от житиа сего, отъидоста къ Богу, а сына своего, блаженаго уношу Варфоломѣа, по вся дни многыми благословении благословяху и до послѣдняго издыханиа. Блаженый же уноша проводивъ до гроба родителя своа, и пѣвъ над ними нагробныя пѣсни, и скутавъ телеса ею, и цѣловавъ, съ многою честию и прѣдавъ гробу, и покрывъ землею съ слезами акы нѣкое съкровище многоцѣнное. И съ сльзами почте отца и матерь умръша понахидами же и святыми литургиами, украси память родителю своею и молитвами, и милостынями къ убогымъ, и нищекръмиемъ. И прѣбысть до 40 дний сице творя память родителема своима.
И отъиде въ дом свой, радуася душею же и сердцемь, акы нѣкое съкровище многоцѣнное приобрѣте, полно богатьства духовнаго. Сам же преподобный юноѣша зѣло желаше мнишескаго житиа. Въшед въ дом по преставлении родителю своею и начя упражнятися от житейскых печалей мира сего. Дом же и яже суть въ дому потребныа вещи ни въ что же въмѣнивь си, поминаше же въ сердци Писание, глаголющее, яко «многа въздыхания и уныния житие мира сего плъно есть». Пророкъ рече: «Изыдѣте от среды их, и отлучитеся, и нечистѣмъ мирѣ не прикасайтеся». И другий пророкъ рече: «Отступите от земля и възыдѣте на небо». И Давидъ рече: «Прилпе душа моа въслѣд Тебѣ, мене же приятъ десница Твоа»; и пакы: «Се удалихся, бѣгаа, и въдворихся въ пустыню, чаах Бога спасающаго мя». И Господь в Еуангелии рече: «Иже кто[374] хощеть въслѣд Мене итьти, аще не отречеться всѣх, яже суть въ мирѣ сем, не можеть быти Мой ученикъ». Сими утвръдивъ си душу и тѣло, и призва Петра, по плоти брата своего меншаго, оставляет ему отчее наслѣдие и спроста вся, яже суть въ дому его[375] житейскым на потреѣбу. Сам же не възя себѣ ничто же, по божественому апостолу, рекшему: «Уметы вся въмѣних си, да Христа приобрящу».
Стефану же, по роду брату его старѣйшему, не много лѣт пожившу съ женою, и жена его умре, родив