[519] разум, въспои Богу внутрь зрящему тя». По словеси же святого старца, паче же по Божию откровению, и отрок же начя стихословити добрѣ и строинѣ, яко дивитися всѣм. Бысть, яко нѣкогда пророку Исаии[520], иже от Сѣрафима угль прикосновением приимъ, тако же и сему честному отроку, тамо Сѣрафимом, здѣ же старцем, или паче ангелом Божиимъ. Старець же благослови отрока с родительми, рече: «О блаженнаа версто, якосынъ ваю велии будет пред Богомъ и многиа ради добродѣтели его съсуд избранъ хощет быти Богу и служитель Святыя Троица». И сия рекши, отиде от нихъ. Они же чюдишяся в себѣ, яко благодать Святого Духа посѣщениемъ Божиимъ посланнаго старца или ангела Божиа. И тако блгодаришя Бога, даровавшаго отроку разум грамотѣ.
Блаженныи же отрок, иже от чрева матерня освященныи, пребываше въ всем повинуяся родителем своим и тщашеся ни в чем же преслушатися родителеи своих, по Божию повелѣнию, рече: «Чти отца и матерь свою, да будеши долголѣтенъ на земли». Начят въздеръжатися зѣло, постом тѣло свое изнуряа, въ дне единою хлѣба токмо причящаася в мѣру, не до сытости, дебелыи[521] пищи весма очаашеся, в нощи же мало нѣчто сна приимаше, яко дивитися и родителем его, не бо[522] еще чинъ таковымъ бо възрастѣ младѣ зѣлно въздръжание имѣти. Мати же его любезными глаголы увѣщевааше и глагола: «Възлюбленное мое чядо, почто тако съкрушаеши си тѣло, не вѣси ли, яко многа въздръжаниа язву телеси наводить, паче же уну ти сущю и плоти цвѣтущи, нам скорбь немалу исходатаиствуеши, послушаи матери своея, престани от таковаго въздръжаниа». Благоразумныи же отрок отвѣщя, глаголя: «Почто, госпоже мати моя, увѣщеваеши мя, отлучаяа сладкаго мя въздръжаниа, его же и в животѣ имущи ничто же полезнѣиши, ни бо слышах матерь чядом на злои на душевную пагубу съвѣтующю, плоти бо угажати конечнѣи смерть наводит и вѣчную муку, паче же юному. Писано бо есть: яко брашно и питье не поставит нас пред Богомъ. Но остави мя, мати моя, яко же начях, тако бо Богу помагающю съвръшити ми». Мати же его дивяся премудрому отвѣту, паче же по Бозѣ доброму произволению и дѣиством Святого Духа, и остави его, ркуще: «Яко же хощеши, тако твори, чядо, никто же бо можеть възбранити еже по Бозѣ чюдному ти дѣланию».
Отрок же блъшими подвигы подвизаашеся и николи же умъ его уклонися, яко же обычяи есть дѣтемъ, на игры и на смѣхотворенная словеса, но всегда[523] дряхлость и плачевное хождение, и елико[524] попечение о простотѣ, толико питаа ум свои премудростию, насыщаашеся присно всегдашним въздръжаниемь и вмѣняа себѣ наслажьдение алкоту и в зимѣ наготу, непщевааше теплоты, сице убо плоти своея врагь немилостивь. Егда бо побѣжаашеся сонным естьства томлением, спротиво томляашеся долгым трьпѣниа трезвѣниемь. И аще бо нѣкто от неимущих срѣтааше, и еже что имѣя, никако же пощадѣ. Царски[525] убо плоть свою покаряа, а душю же просвѣщаа. Тѣм же преже иноческаго житья инок познаваашеся и преже пастырскаго свершениа пастырь являашеся. Елма же добродѣтелное его житие и кротчяишии нрав, премудрость же и разумчестна и любезна всѣм творяху, и дивляахуся вси, зряще его юностью обложена и таковую мудрость имуща. Настоящее же да глаголется[526].
По сих же предреченныи благовѣрныи мужь [предиреченыи Кириль], отець освященнаго отрока, преселися от отечества своего сь всѣм домом своимь от предреченнаго града Ростова на мѣсто, именуемое Радонѣжь, не яко мѣсто славно или нарочито, но Богу хотящю прославити на том мѣстѣ своего угодника.
Благодарованныи же отрок с родители пришед вь оно мѣсто, наипаче сьблюдая душевную чистоту и желааше зѣло иноческаго жития, но убо родители вьзбранимь[527] бываше. Глаголааху бо к нему: «Чядо любимое, зриши старость нашю, уже бо кь концю приближаемся и не имавѣ развѣе тебе служащаго от ближних рода[528] к послужению, пожди до конца родитель своихь, яко да дльжное послужиши и благословениа сподобишися и никим же вьзбранень будеши». Благопослушливыи же отрок, яко слышя сиа от родитель своих, и зѣло умилися, и тако обѣщяся, яко не преслушатися их ни в чем же. Не по мнозѣ же времени родителие его иноческаго житиа сподобятся и добрым покаяниемь и исповѣданиемь единь по единому отидоста кь Господу. Отрок же сподобив ихь псалмопѣниемь и честью надгробною украсив, земли предасть, и благословениа сподобився, свобожается от юзь, яже от мирьскых молвь. Пришедьв дом родителеи и расточи имѣние убогым и рабы свободи, вся добрѣ управи и изиде, ничто же взем, по божественому апостолу: «Уметы вся вмѣнив, да Христа единаго приобрящет».
И поиде на взыскание брата своего по плоти предреченнаго Стефана, съи бо пребывааше в монастыри тогда въ иночьстѣм образѣ, добрѣ жительствии подвизаяся и многы плъзуя. И пришед, исповѣда ему отшествие къ Господу родителии своих, и прослезистася вкупѣ законом естьства. И посем молит Стефана, помыслъ свои сказа ему, о нем же прииде, да идеть с ним на взискание мѣста пустыннаго. Стефан же понуженъ имъ, паче же позна брата своего доброе произволение, вѣдыи добродѣтелное его житие и от утробы матери своеа отрока освященнаго, съ многою радостию поиде с ним. И обшедшя пустыня многы и обрѣтоста мѣсто угодно и възлюбиста, и сътвориста молитву, и начяста дѣло. И сътвориста хизину себѣ малу, в неи же покои от труда приимати, и по малѣ времени създашя церковь малу. Повелѣньем тогда святѣишаго архиерѣя Фегноста освящается во имя Святыя и Живоначялныя Троиця. Таже Стефанъ пребывъ время доволно с братом своим и отиде въ свои манастырь.
Благоразумному отроку Варфоломѣю Богом направляему, на том мѣстѣ безмлъствующю. Не многу же врѣмени мимошедшю, по Божиюблаговолению прилучися приити к нему старцю чином освящену. Рабъ же Божии видѣвъ сего, радостенъ бывъ зѣло и приатъ его, яко от Бога послана, и умоли и пребыти с ним. Он же видѣв его по Бозѣ добродѣтелное житие и душевное незлобие и чистоту, и прибысть у него время доволно. Избранник же рабъ Божии Варфоломѣи зрить старца оного в добродѣтелехъ сиающа и многу плъзу приимааше от него, и помышляаше — сие быти ему посѣщение Божие, яко же и прежде о дарованнѣи ему [старцемь] грамотѣ. Таже по времени блаженыи молить старця, да облечет его въ иноческыи образ. Старець же онъ вѣдыи въ мнозѣх добродѣтелех святого, ни мало помедлив, сътворяет волю святого, и налагает ему святыи иноческии образ и нарече имя ему Сергие. И тако поучивъ его о плъзѣ и рече: «Азъ, чадо, въ свои путь отхожю, ты же пребываи на мѣстѣ сем, яко же Богу благоволившю и тебе, раба Своего, в волю наставльшю, Тъи да будет тебѣ прибѣжище и сила на невидимыя врагы и козни и лаяниа их, и от тѣх съхранит тя всегда и заступит тя от сѣтеи вражиихъ, поне же на сем мѣстѣ хощет Богъ въздвигнути обитель велью и распространити ю зѣло, бысть же прославитися святому Его имени». И тако молитву сътворь, рек: «Господь да укрѣпит тя на мѣстѣ сем и подасть ти тръпѣние». И благословивъ его, отиде. Бѣ же тогда святыи, егда сподобися иноческаго образа, възраѣстом 23 лѣт.
Отсюду[529] же Богъ прославляаше Своего угодника, и проношаашеся повсюду слава о немъ. Он же яко студа мерзъска славы гнушаашеся и попечение же имяше много, еже бѣгати всеи тщия славы и работати Богу истинну въ таинѣ. Начят же въздръжатися выше человѣческиа силы, алкотою безмѣрною и наготою в зимнее врѣмя, яко и камению разсѣдатися от зѣлнаго мраза. Он же въ единои ризѣ яко бесплотенъ подвизаяся, аще бо и яру зиму тръпяаше, но сладко сих въздание ожидааше и тщаашеся всяко здѣ томление страдати, еже геены[530] и будущаго мучениа убѣжати. Видѣвше же бѣси[531] от святого утѣсняема и по малѣ боящеся изгнаниа от жилища своего, и преображахуся овогда въ звѣря, овогда же въ змиа, покушающеся устрашити святого. И бѣ видѣти чюдное борение мужа: овии свистаниемъ звѣрьскым свѣрѣпьством устремляющеся, съи же молитвою отражая ихъ, яко нѣкиимъ мечемъ обоюдуострым пресѣкааше, онѣх оплъчениа далече нѣгдѣ отгоняаше. И тако Христовою благодатью пребысть от нихъ невреженъ.
Въ едину же от нощи въсхотѣ святыи поити въ церковь на обычное правило и зрит явлено множество плъков бѣсовскых, яко же нѣкое великое воиньство, яростью на святого подвизающеся и зубы скрегчюще, яко мнѣти пламени велику изъ устъ их исходити, и яростнѣ глаголаху святому: «Изиди от мѣста нашего, изиди, яко да не злѣ умреши». Святыи же молитвою въоружаашеся, никако же бояся или устрашаяся тѣх кознеи, ни свѣрѣпаго их лаяниа, видяаше бо некрѣпкую ихъ силу. Бысть же чюдно зрѣние: молитва святого яко пламень изъ устъ исшедши, абие тѣх попали и невидимо сътвори.
Сице[532] убо святыи подвизаася, мысленыя врагы удобь побѣжая, хвално всякыми человѣческими обношаашеся усты, овому бо спостническое, овому же трудолюбное повѣдающе, иному же простое и незлобивое, и овому жестокое в пощениихъ въздеръжание паче мѣры, иному же над бѣсы власть възвѣщающим, и овому же бдѣние и сухоядение, и на земли легание, и чистоту душевную, и смирение нелицемѣрное, и разсужение доброразсудное, и любви съвръшение всѣм просящим и благотворящим, нищии же яко благодетеля похваляюще. И поне же таковѣи славѣ происходящи о нем повсюду, и многы имяще[533] приходяаху к нему плъзы ради, инии же моляаху его, еже съжительствовати с ним. Он же с радостию всѣх плъзы сподобляа, не нѣкими иными глаголы высокими или испещреными, но Духу Святому дѣиствующю усты его. Хотящим же жити с ним утѣшааше их, глаголя: «Чяда, да не устрашит вас помыслъ, яко мѣста пустыннаа, нужна суть, вѣсте бо, яко многыми скръбьми подобает намъ внити въ царство небесное». Сиа к ним святому глаголющю, бяху вси повинующеся ему и ревнующи всяческы от душа добродѣтелем святого. Множащим же ся братьям, и бысть кѣлиамъ строение, бяху по