В этом отношении немалое значение имеют и «Источники русской агиографии», изданные Н. Барсуковым. Используя свыше 65 рукописных источников из государственных, монастырских, церковных и частных собраний, автор расположил дни памяти святых в алфавитном порядке.
В конце этого справочника приведен месяцеслов из рукописи П. И. Савваитова под названием «Книги, обдержащия в себе собрание всех Российских святых чудотворцев, и кийждо от них в коем граде, или монастыре, или пустыне, или веси поживе, и где святыя их мощи погребены суть, и прочее». Здесь по существу приводятся имена всех известных к тому времени святых в северной, средней, южной России — свыше 653 имен святых, прославившихся в земле Русской.
Известным стал и труд наместника Троице-Сергиевой Лавры архимандрита Леонида (Кавелина, † 1891). Воспитанный в духе научных традиций Оптиной пустыни, архимандрит Леонид проделал большую работу по собиранию и обобщению рукописного агиографического наследия Русской Церкви. В работе указано 795 святых и подвижников благочестия до XVIII века.
Весьма важный памятник, целый агиографический свод — «Месяцеслов святых» составлен архиепископом Димитрием (Самбикиным, † 1908). «Многие из отечественных святых так высоки и так плодотворна их деятельность, — писал Владыка, — что для нас просто необходимо знать их и чтить их память. Если люди, прославившие себя на военном или гражданском поприще, достойны уважения, то тем более заслуживают сего подвижники благочестия и святые угодники Божии, наши покровители и молитвенники за всю землю Русскую». Преосвященный Димитрий задумывал собрать сведения о всех святых земли Русской, поэтому он широко использовал в своих исследованиях местные патерики (Киевский, Соловецкий) и месяцесловы (Новгородский, Вологодский).
В начале XX века из-за возраставшей потребности в книгах житий святых на русском языке Московская Синодальная типография, по решению Святейшего Синода от мая 1900 года приступила к изданию Четьих-Миней на русском языке. При этом была учреждена особая комиссия во главе с преосвященным Парфением, епископом Можайским. Профессор Московского университета В. О. Ключевский указал на критерий православной агиографии, а именно: что прошло через века, засвидетельствовано очевидцами страданий мучеников, не только христиан, но и язычников, и включено в древнюю христианскую письменность.
Большое значение в решении проблемы агиологии и агиографии занимает исследование В. О. Ключевского «Древнерусские жития святых как исторический источник». В ходе исследования работа Ключевского выросла в фундаментальный научный труд по агиологии Древней Руси. Автором были предоставлены 150 житий святых в 250 редакциях, что в аспекте источниковедения представляет ценность этого исследования. Кроме того, здесь важен сам анализ структуры письменного памятника: 1) как ораторского произведения, церковной проповеди (поскольку житие органически входило в состав богослужения и читалось на шестой песни канона после прочтения кондака и икоса) и 2) как реального, исторического события, поскольку в нем описываются жизнь и деятельность не вымышленных героев, а людей, хранивших веру и соблюдавших заповеди в определенный отрезок земного времени.
Деятельность В. О. Ключевского во многом способствовала плодотворной работе отечественных агиографов, однако вышеуказанный перевод творений святителя Димитрия не был полным агиографическим сводом памятей всех русских святых, так как много угодников Божиих было прославлено Господом и Церковью после преставления святителя. Тогда, по решению Святейшего Синода, были подготовлены и изданы еще три дополнительных тома Житий святых.
Комиссия при Московской Синодальной типографии по изданию Житий святых под председательством преосвященного Парфения, епископа Брацлавского, проделала большую и плодотворную работу по изысканию и выявлению рукописных фондов в различных монастырях и библиотеках России. Были учтены заметки и статьи, помещенные в «Епархиальных Ведомостях», исправленные тексты житий, изложенные А. Н. Муравьевым и святителем Филаретом (Гумилевским). И на этой научно-агиографической основе составлены тексты житий для дополнительных томов (I — с сентября по декабрь; II — с января по апрель), а также третий том Житий святых за май-август, с включением ряда новых текстов, «дабы обогатился живот богообщения, исполнения заповедей Божиих и стяжания внутренней Иисусовой молитвы».
Таким образом, «Жития русских святых», представленные в данном издании в двух шестимесячных книгах, служат дополнением «Житий святых на русском языке, изложенных по руководству Четьих-Миней святого Димитрия Ростовского» в двенадцати книгах. Собирание житий русских подвижников в особое издание было сделано по практическим соображениям: сложная работа по составлению житий по рукописям, находящимся в разных библиотеках и монастырях нашего Отечества, могла задержать выход в свет «Житий святых на русском языке». И для того чтобы никто и ничто не препятствовало каждому из нас познавать духовный мир, красоту добродетели и Промысл Божий, решено было выделить Жития русских святых в отдельные книги.
Март
Житие преподобного Мартирия Зеленецкого (Великолуцкого)(память 1/14 марта)
Преподобный Мартирий, по мирскому имени Мина, происходил из города Великие Луки. Родители его, благочестивые и зажиточные, Косма и Стефанида, скончались, когда отроку было менее десяти лет и он учился Псалтири. Произошло это в первой половине XVI века.
С самого детства Мина был назнаменован особенной благодатью Божией. Под руководством своего духовного отца, священника городского Благовещенского храма Бориса, он, чем более возрастал телом, тем более прилеплялся душою к Богу, питаясь наставлениями достойного пастыря. По принятии же Борисом иноческого образа в обители святых Космы и Дамиана с именем Боголепа, он был вскоре назначен строителем Великолуцкого монастыря во имя преподобного Сергия Радонежского, чудотворца. Мина не захотел более оставаться в мире: раздав нищим имение свое, поспешил к чтимому учителю и был пострижен им в иночество с именем Мартирия.
Не сокрыта была Богом от прозорливого Боголепа будущая духовная высота Мартирия, не сокрыл и он этого дара от избранника, пророчески предсказал своему ученику о будущем основании им обители в обширной пустыне, о населении ее иноками и о том, что сам он удостоится блаженства древних преподобных. Семь лет руководитель и руководимый неослабно трудились Господу в одной келлии, соревнуя друг другу в подвигах труда и молитвы. Один раз в день, в девятом часу, вкушали они хлеб и воду и мало приготовленных овощей. По совершении общих церковных служб и пения вечернего читали повечерие и четыре утренних канона, прилагая к ним еще два, по избранию, тысячу Иисусовых молитв, двести Пресвятой Богородице и шестьсот земных поклонов. После того они творили молитвы на сон грядущим, но ко сну не скоро отходили и большую часть ночи проводили без сна, в ручных трудах, перетирая жерновами зерно в муку. Перенося труды послушничества, Мартирий поставляется келарем монастыря, ему вручается службы казначейства и пономарства. Здесь было первое явление преподобному Мартирию иконы Богоматери. В полдень взошел он на колокольню и заснул; во сне видит огненный столп, а около него образ Богородицы, именуемый Одигитрией: приложился к образу, а он был горяч от столпа огненного; проснулся в ужасе, осязал чело свое, и оно оказалось также горячим.
В то время пришел боярский сын Афанасий. Тронутый до глубины души примером добродетельной жизни иноков, Афанасий вскоре поселился в их обители и сам принял монашеский образ с именем Аврамия. Боголеп поручил его руководству Мартирия. Случилось, что Аврамий впал в тяжкий недуг, грозивший ему смертью, но после данного им, по совету Мартирия, обета сходить в Тихвин помолиться Пречистой Деве перед чудотворной Ее иконой, болящий инок получил исцеление. В чувстве глубокой благодарности к Пресвятой Деве Аврамий решил посвятить себя служению в честной Ее обители. Оставив монастырь преподобного Сергия, Аврамий пошел в монастырь Тихвинский, где архиепископом Новгородским Пименом, в то время полагавшим начало той обители и распределявшим братию по службам, был поставлен ключехранителем церковным, чтобы всегда быть первым и последним при чудотворной иконе Царицы Небесной за проявленную на нем неизреченную милость Ее. Это произошло в 1560 году, в царствование царя Иоанна Васильевича Грозного.
Преподобный Мартирий, ожидая возвращения Аврамия и раздумывая о нем и о святом месте его пребывания, увидел однажды во сне, будто бы над Тихвином высится огненный столп, а на самой вершине его блистает явленная икона, к которой он устремлялся, чтобы приложиться. Видение это возбудило в душе Мартирия пламенное желание посетить самому обитель Тихвинскую и перед иконой Царицы Небесной молить, чтобы Владычица указала, не шумен ли, не мятежен ли путь его настоящей жизни в избранном монастыре и куда укрыться ему для совершенного безмолвия.
Он начал готовиться к исполнению этого намерения и тайно склонил одного боголюбца разделить с ним подвиг будущего жития в пустыне. Его останавливала лишь мысль, не противно ли будет воле Божией исполнение такого желания. С горячими молитвенными слезами просил он указания свыше, и вот явился ему в келлии блаженный Михаил, объявляя, что он должен идти в пустыню один. Веруя, что повеление это давалось ему от Бога, преподобный тайно вышел из монастыря и за 60 верст от него, углубясь в едва проникаемую дебрь, ископал себе малую пещерку близ скудного источника воды и в новом месте посвятил себя молитве. Сам преподобный так пишет о своем отшествии в пустыню в своих записках: «Пришел мне помысл отойти в пустынножительство, и я собещался с их поваром бельцом идти в пустыню, куда наставит Бог. Неожиданно пришел в мою келлию юродивый именем Михаил и сказал мне: “Мартирий, иди один”. Потом пошел к повару и ему сказал то же: “Иди один”. Я же снова собещался с тем поваром идти в пустыню в праздник Архистратига Михаила. В монастыре шло освящение храма во имя Архистратига Божия. Только начался чин освящения, мы тайно вышли из монастыря и отошли на 60 верст от Великих Лук. В ту ночь выпало снега по колено. Мы нашли глубокую пустыню, решили поставить в ней хижину, но не могли этого сделать, потому