Лавиния понимала, что так и будет. И пожалуй, впервые испытала к Витторио нечто вроде сочувствия.
Сочувствие к нему? К человеку, который считает ее хуже половой тряпки? Должно быть, я сошла с ума, подумала она хмуро.
Лавиния стояла и смотрела, как новые чемоданы с купленной вчера одеждой плыли по ленте конвейера. Представитель авиакомпании проверял их паспорта. На ее пальце сверкало подаренное Витторио накануне кольцо с бриллиантом.
— Потрясающе! Как хорошо нынче смотрятся поддельные бриллианты! — нервно прощебетала она, когда Витторио достал кольцо из коробочки.
Она пыталась не показать, как все это ей неприятно. Ведь она мечтала, что будет носить на своем пальце кольцо любимого мужчины.
— Разве? — спросил Витторио. — А я и не знал.
Что-то в его тоне заставило ее встревожиться, и Лавиния обеспокоенно спросила:
— Ведь оно ненастоящее, правда?
Выражение его лица не оставило места сомнениям.
— Настоящее! — воскликнула она, стремясь вложить в это слово как можно больше разочарования.
Но вероятно, ей это не слишком удалось. Да и весь ее вид показывал другое — она не могла оторвать зачарованного взгляда от переливающегося всеми цветами радуги камня.
— Мариетта сразу же раскусила бы подделку, — сказал Витторио в ответ на ее попытку отказаться от подарка под предлогом того, что он слишком дорог.
— Если она легко может распознать поддельный камень, ей ничего не будет стоить распознать и поддельную невесту.
— Мариетта привыкла руководствоваться голыми фактами, а не эмоциями, — ответил Витторио.
Голыми фактами, мысленно повторила Лавиния, вспоминая их предыдущий вечер. Таким же был поцелуй, которым он одарил ее вчера, зная, что Мариетта наблюдает за ними. Сам Витторио ничего об этом не сказал, но Лавиния уверена, что так и было. Завершив телефонный разговор, он включил кондиционер, насмешливо прокомментировав:
— Пора проветрить помещение. Позднее он ушел, как и говорил. А Лавиния, дождавшись заказанную им еду, поужинала и отправилась спать — одна.
— Как долго мы будем добираться до острова? — спросила Лавиния, когда они входили в самолет.
— На этот раз дольше обычного, — ответил Витторио, садясь в кресло, указанное стюардессой.
В салоне первого класса, заметила про себя Лавиния. Она никогда до этого не летала первым классом и немного нервничала — в отличие от ее спутника, привыкшего к тому, что его повсюду окружают роскошь и достаток.
— По прибытии в Рим я вынужден буду оставить тебя на несколько часов. Вчера звонил дед — он хочет увидеться со мной.
— Разве он не на острове?
— В данный момент нет. У него больное сердце, и время от времени он проходит медицинское обследование. Ему придется задержаться в Риме еще на пару дней.
— Мариетта заявила мне, что не верит в прочность наших отношений. Она считает, что вы с ней созданы друг для друга, сказала Лавиния.
— Она просто пытается запугать тебя, ответил Витторио, и улыбка, которую он адресовал обслуживающей их стюардессе, сменилась озабоченным выражением лица.
Неожиданно сочувствие, которое она испытала к нему вчера, вновь охватило Лавинию.
— Но почему бы тебе не объяснить деду все как есть? — мягко спросила она, — Если ты скажешь ему, как ты относишься к этой женщине, он, возможно, поймет тебя и не будет настаивать на том, чтобы ты на ней женился.
— Мой дед упрям как осел и в то же время очень раним. Его сердце… — Витторио глубоко вздохнул. — Сейчас состояние у него стабильное, но волновать его не стоит: Если я скажу ему, что не хочу жениться на Мариетте и не представлю другую невесту, он расстроится… И неизвестно, как поведет себя его сердце. Дело не в том, что, женившись на Мариетте, как он того хочет, я стану в несколько раз богаче. Нет, проблема в том, что дед мечтает о правнуке. У моей старшей сестры дочь, у Мариетты — тоже девочки. Последняя надежда деда — это я. Ему не терпится заполучить наследника.
— Но даже если ты женишься на Мариетте, где гарантия, что у вас вообще будут дети. Я уж не говорю о ребенке мужского пола… Что тут смешного? — спросила она, увидев веселые искорки в глазах Витторио и услышав его заливистый смех.
— Винни, для женщины с твоим опытом ты очень наивна. Неужели ты думаешь, что я не в состоянии сделать ребенка?
Самолет внезапно оторвался от земли и взмыл вверх. Лавиния лихорадочно вцепилась в подлокотники кресла, а затем окаменела от ужаса, почувствовав на своей руке теплую ладонь Витторио.
— Страшно? — спросил он — Не бойся. Самолет — самый безопасный вид транспорта.
— Знаю, — ответила Лавиния. — Просто летать — это так противоестественно для человека, и если бы…
— Если бы Творец захотел, чтобы люди летали, он дал бы им крылья, — продолжил фразу Витторио. — Собственно говоря, Икар пытался взлететь на искусственно сделанных крыльях.
— Да, это очень грустная история. — Глаза Лавинии затуманились. — Особенно мне жаль его бедного отца Дедала.
— М-да, — согласился Витторио. — Ты что, увлекаешься античной мифологией?
— Не совсем. Просто моя бабушка в детстве часто читала мне мифы Древней Греции. Они меня очень трогали, хотя я и не могла слушать их без слез.
Внезапно она замолкла, ибо вдруг поняла, что самолет уже набрал высоту и что… ей приятно ощущать крепкую ладонь Витторио на своей руке. Этой мысли было достаточно, чтобы почувствовать на лице краску стыда и успеть отдернуть руку как раз тогда, когда появилась стюардесса с шампанским.
— О, как чудесно! — воскликнула Лавиния, сделав глоток и почувствовав, как напиток приятно щекочет горло.
Шампанское всегда действовало на нее расслабляюще. Когда несколько часов спустя командир самолета объявил, что они приземлились, Лавиния удивилась, как быстро пролетело время и какое удовольствие она получила от болтовни с Витторио.
Больше всего, однако, ее поразила непринужденность, с какой она вцепилась в него, когда самолет, приземлившись, резко затормозил.
— Пока я буду с дедом, ты можешь отдохнуть в наших семейных апартаментах в Риме или посмотреть город в сопровождении шофера, — сказал Витторио, получая багаж.
На нем были простые светлые брюки и тонкая белая хлопковая рубашка с короткими рукавами. Лавиния невольно залюбовалась его напрягшимися мускулами, когда он поднимал чемоданы. Странно, но даже брошенная в его сторону улыбка проходящей мимо женщины взволновала ее, и Лавиния инстинктивно подалась к нему, как бы демонстрируя всем, что этот мужчина — ее и что она никому его не отдаст.
Что, черт возьми, происходит с ней? Виной всему шампанское, или жара, или и то и другое вместе? Вероятнее всего последнее, решила она, довольная, что нашла объяснение своему нелепому поведению. В конце концов, ничто не давало ей оснований считать Витторио своим. Еще вчера утром она ненавидела его. Это он втянул ее в эту сомнительную авантюру и заставляет играть роль невесты.
Но встреча с Мариеттой пробудила в ней сострадание. И потом, эти замечательные истории, которые он ей рассказывал во время полета. Истории, услышанные им от других членов семьи и которые были смесью выдумки и правды. Кроме того, так приятно было чувствовать себя под его покровительством! Раньше она всегда путешествовала с друзьями или с бабушкой и должна была надеяться только на себя.
— Ну так как?
Только тут Лавиния поняла, что Витторио ждет ответа на свое предложение.
— Я бы предпочла осмотреть город, — ответила она.
— У тебя будет мало времени, — предупредил ее он. — Наш пилот, должно быть, уже оформил документы на полет.
Лавиния к тому времени знала, что они полетят на остров на небольшом самолете, принадлежащем деду Витторио. Но больше всего ее потрясло то, что и он, оказывается, умеет управлять самолетом.
— К сожалению, я сейчас не в форме нет времени для тренировок. Да и моя страховая компания не в восторге, когда я сажусь за штурвал, — добавил Витторио, тяжело вздохнув. — Вот сюда, — сказал он, положив руку на ее плечо и подталкивая вперед.
Краешком глаза Лавиния увидела их отражение в зеркале и тут же напряглась. Почему это она так прижимается к Витторио? Как будто… Как будто ей нравится изображать хрупкую беспомощную женщину рядом с сильным и мускулистым мужчиной.
Она сразу же отшатнулась от него и гордо вскинула голову.
— Мариетте пришлось бы по душе то, что ты сейчас сделала, — с издевкой произнес Витторио. — Для всех мы — влюбленная пара. Ты что, забыла?
— Мариетты здесь нет, — ответила она.
— Да, нет, и слава Богу, — согласился он. — Но вдруг кто-нибудь еще увидит нас? Мы любим друг друга, только что помолвлены, и ты летишь на встречу с моими родственниками. И было бы естественным…
— Я нервничаю оттого, что боюсь не понравиться им. Трясусь от страха, что они сочтут меня недостаточно подходящей для тебя партией, — прервала его Лавиния сердито. — И потом, что я должна делать? Вешаться тебе на шею? Назойливо демонстрировать мою любовь…
Она запнулась, увидев нетерпеливый взгляд Витторио.
— Я лишь хочу сказать, — произнес он хмуро, — что было бы естественным с моей стороны в данных обстоятельствах желать близости с тобой. Впрочем, как и тебе со мной. Как-никак, ведь мы — любовники. Что касается того, что ты только что сказала, то, слава Богу, мне уже тридцать пять и я не нуждаюсь ни в чьем одобрении моих действий. Это только мое дело — что или кого любить…
— Но ты не… — начала было Лавиния, затем остановилась, осознав, что, наверное, не стоит напоминать ему, что любовь здесь ни при чем.
— Я не… Что ты хотела сказать? — спросил ее Витторио, но она лишь пожала плечами, не желая продолжать начатый разговор.
— Итак, прежде всего, что ты хочешь осмотреть — Колизей или площадь святого Петра? — спросил Витторио, перед тем как выйти из лимузина и дать инструкции шоферу по-итальянски.
— Площадь святого Петра, — сказала Лавиния.