Советский Союз принимает активное участие в международных программах по охране окружающей среды. Многие годы наши ученые деятельно сотрудничают в Международной программе МАБ (Человек и биосфера) под эгидой ЮНЕСКО, в Международном союзе охраны природы и природных ресурсов (МСОП). В 1978 году в Ашхабаде была проведена XIV Генеральная ассамблея МСОП, ассамблея юбилейная, отметившая тридцатилетие этого Союза. Ее участники обсудили и приняли проект Всемирной стратегии охраны природы, важнейший международный документ в этой области. На его основе во всех странах ведется разработка национальных стратегий охраны природы.
Согласно схеме биогеографических провинций и биомов, разработанной учеными в рамках МСОП, во всех странах формируется сеть охраняемых территорий высшего ранга — так называемых биосферных заповедников. Заповедники призваны служить базой для комплексных экологических наблюдений, международного сотрудничества, разработки методов рационального природопользования, для просвещения и экологического воспитания.
Наиболее близкими по форме организации и методам работы, а также, по признанию ученых многих стран, к планируемым биосферным заповедникам оказались не национальные парки и резерваты разных стран, но наши отечественные заповедники. А летопись природы, которая в течение многих лет в них ведется, послужила прообразом современного экологического мониторинга. Не случайно поэтому местом проведения первого Международного конгресса по биосферным заповедникам был избран СССР. Конгресс состоялся в Минске в 1983 году; его участники смогли ознакомиться с постановкой работы в Березинском заповеднике — первом советском биосферном заповеднике. Сейчас в нашей стране организовано 22 биосферных заповедника во всех природных зонах — от тундры до пустынь и гор юга СССР. Сеть биосферных заповедников охватывает уже около 70 стран, а число их перевалило за две с половиной сотни.
Совместные усилия ученых и деятелей охраны природы, политических деятелей и широких слоев общественности во всех странах должны принести свои плоды. Каждый из нас, независимо от возраста и профессии, может внести в дело сохранения мира и экологического равновесия на Земле свой скромный, но необходимый вклад. А наградой за наш труд, за нашу борьбу станет чистый воздух лесов и полей, зелень лугов и рощ, прозрачная вода озер и рек и мирное небо над головой. Дороже этого нет ничего на Земле!
Николай Дроздов
Предисловие
В основу этой книги положена многосерийная телевизионная программа, предназначавшаяся для Би-би-си и представляющая собой продолжение предыдущей программы «Жизнь на Земле», также затем послужившей материалом для книги того же названия. Задачей «Жизни на Земле» было рассказать, как животный и растительный мир нашей планеты развивался на протяжении трех миллиардов лет, и проследить появление различных групп животных, которые дали начало млекопитающим, что в конце концов привело к возникновению человека.
В этой книге рассматривается современное положение. Она исследует пути, которыми и сохранившиеся древние виды, и недавно развившиеся сумели вместе использовать огромное разнообразие условий жизни на Земле и приспособиться к ним. Иногда эта книга в чем-то повторяет предыдущую, однако разнообразие животных и растений столь велико, что в подавляющем большинстве случаев мне удалось проиллюстрировать такие моменты на примере других биологических видов.
Как и в предыдущей книге, я старался по возможности избегать сугубо научной терминологии и не перегружать текст латинскими наименованиями. Однако в предметном указателе перед перечислением страниц, на которых упоминается данный организм, дается и научное его название, так что читатели, желающие узнать точно, о каком семействе, роде или виде идет речь, должны просто заглянуть в указатель.
Книга писалась одновременно со съемками, а потому не находится в прямой зависимости от телевизионной программы, но как бы параллельна ей, являясь плодом одних и тех же исследований и многолетних путешествий. Таким образом, сходство и различие между ними можно уподобить сходству и различию между двоюродными братьями и сестрами, но не между родителями и детьми.
Пролог
1. Долина реки Кали-Гандак (Непал)
Река Кали-Гандак струится по самой глубокой долине в мире. Когда в Непале стоишь над ее клокочущими, молочно-белыми водами и смотришь вверх по течению на главный хребет Гималаев, невольно кажется, что Кали-Гандак — дитя всей тесной группы колоссальных, одетых снегами, опоясанных льдом величавых вершин. Высота Дхаулагири превышает восемь тысяч метров — в мире только четыре горы выше ее. До пика ее ближайшей соседки Аннапурны всего 35 километров, и он лишь на несколько метров ниже. И кажется, что река берет начало на ближайшем, южном склоне этой титанической стены скал и ледников. Ничуть не бывало. Кали-Гандак вьется между этими двумя горами на шесть километров по вертикали ниже их вершин.
Непальцы много веков знали, что эта долина — дорога, ведущая поперек Гималаев вверх к Тибету. Все лето день за днем караваны мулов бредут по извилистым каменистым тропам. Над холками колышатся плюмажи из рыжевато-красного конского волоса, с вьючных седел на длинных веревках свисают красные помпоны, а на самих седлах покоятся мешки с ячменем и пшеницей, чай и ткани — в Тибете за них дадут тюки шерсти и брикеты соли.
В нижних пределах долины так жарко и влажно, что там выращивают бананы, а леса пышностью растительности поспорят с тропическими джунглями. Носороги обрывают сочные побеги, по бамбуковым чащам крадутся тигры. Но выше по долине растительность меняется. В километре над уровнем моря появляются рододендроны — кривоватые деревья высотой до десяти метров с широкими глянцевитыми листьями. В апреле они покрываются огромными гроздьями алых цветков. Пировать на них слетаются крохотные нектарницы. Радужное оперение их грудок отливает на солнце металлическим блеском, когда они погружают изогнутые клювы в душистые венчики, угощаясь нектаром, а заодно любезно перенося пыльцу с дерева на дерево. Посещают их и лангуры, но эти обезьяны — сущие разбойники и рвут цветки горстями, набивая полный рот. На земле растут орхидеи и ирисы, аронник и первоцветы. Там, где лучи солнца, пробившись сквозь листву, нагрели камень, почти наверное принимает солнечную ванну какая-нибудь ящерка. А в глубине леса можно вдруг увидеть, как роется в земле или взлетает на дерево одна из самых нарядных птиц в мире: трагопан — фазан величиной с индейку, щеголяющий ультрамариновыми сережками и алым оперением в восхитительных узорах из белых крапин.
Пышность этого леса рождают и питают обильные дожди. Со стороны Индии налетают муссоны и гонят вверх по долине клубящиеся тучи. Поднимаясь все выше, они остывают, и принесенная ими влага проливается стеной дождя, увлажняя почву, как мало где в мире.
Но и у леса есть свои границы. Когда вы взберетесь на высоту двух с половиной километров, рододендроны, в свою очередь, почти исчезнут — лишь кое-где в укрытых местах еще видны их купы. Им на смену приходят хвойные деревья — гималайская пихта и бутанская сосна. В отличие от широких листьев рододендронов, которые собирают снег, так что дерево иной раз ломается под его тяжестью, крепкие длинные иглы не накапливают снега и способны выдерживать очень низкие температуры. А на ветвях, если вам очень повезет, вы можете увидеть малую панду, рыженькую, как лисичка, с пушистым в черных кольцах хвостом и почти белой мордочкой. Она ищет птичьи гнезда и ягоды, насекомых и мышей, а по заснеженной земле и по мокрым скользким веткам передвигается уверенно, потому что ее лапы покрыты снизу густой шерстью.
Еще полдня пешего подъема — и вы добираетесь до верхней опушки соснового леса. Покидая его, вы расстаетесь со всеми птицами и млекопитающими, которых сосны прямо или косвенно обеспечивают кормом и укрытиями. Впереди теперь тянутся почти голые склоны. Лишь кое-где пучками растет трава да торчит куст жостера или можжевельника. Сама река тут уже превратилась в мелкий поток, петляющий по галечному ложу. Но долина по-прежнему огромна, ее дно все еще шириной в километр. Река же и в другие времена года не становится полноводнее: здесь почти не выпадает дождей, ливни бывают лишь ниже по склону. И это — первая из загадок Кали-Гандака: как могла такая относительно небольшая река прорыть такую гигантскую долину?
Диких животных наверху мало, очень мало. Для ящериц слишком холодно. А лангурам тут не найти корма. Можно идти весь день и не увидеть ни единого живого существа. Разве что пролетит стайка клушиц да высоко над склонами кружат снежные грифы. Впрочем, их присутствие — верный признак, что здесь обитают и другие животные, иначе стервятники погибли бы от голода. Следовательно, среди скал какие-нибудь грызуны — сурки или пищухи — пощипывают траву и стелющиеся растения, которые там и сям цепляются за почву среди осыпей. Но этого корма так мало, что его хватает лишь для горстки животных, и виды, которые умудряются существовать здесь, крайне редки. Например, тары — не истинные овцы, и не истинные козлы, но родственники и тех и других. Еще более редок хищник, на них охотящийся, — снежный барс. Один из самых красивых представителей семейства кошачьих: густой кремового оттенка мех весь в серебристо-серых розетках, подушки шерсти на подошвах предохраняют лапы от острых камней и холода. Зимой барс спускается в лес, но летом его можно встретить на высотах до пяти километров.
Хотя здесь и не бывает сильных дождей, зато почти все время дует ветер, люто холодный, обессиливающий. Вы уже поднялись почти на три километра, и если вы пришли сюда пешком с нижнего конца долины, то, несомненно, не замедлите почувствовать, насколько разрежен тут воздух: легкие словно обжигает холод, грудь у вас вздымается, вы глубоко вдыхаете, но ощущения удушия вас не покидает. Возможно, у вас болит голова, а то и одолевает тошнота. Но стоит отдохнуть два-три дня, как вы акклиматизируетесь и наиболее тягостные ощущения исчезнут. Но вам никогда не срав