— Очень уж ты разошлась, — покачал головой Хэвен. — Но если ты играла ради того, чтобы оградить малыша от Кроноса, я могу тебя понять.
И он ушел на кухню.
Зоя скривила губы.
— Я не играла.
Карл приблизился к ней, протянул пачку сигарет. Обычно они не курили в гостиной, но Зоя теперь чувствовала надобность успокоить нервы. Она, конечно, преследовала цель сохранить Айкену жизнь — но порвать с ним решила совсем не поэтому. Ее тело, настроенное на определнный лад, восприняло его недавнюю грубую силу как претензию на трон, и теперь каждая клеточка ее искусственного тела вопила: не подпускай! А сердце… Что сердце? Зоя подавляла желание постучать себя по груди: камень, не лги мне.
— Бедняжка, — кажется, в глубине души Карл был доволен, хоть и старался не показать этого. — Мне его даже жаль.
Зоя глубоко затянулась, удивляясь, сколько ж в нее помещается дыма…
— Люди ждут, что слова «я тебя люблю» перевернут всю их жизнь. Что что-то изменится, если они это скажут или услышат. Потом расстраиваются, обвиняют… Знаешь, это смешно звучит: «Ты сказал, что любишь меня, а моя жизнь не встала с ног на голову.»
— Мне кажется, что ты считаешь, что это не только звучит глупо, но и вовсе…
— Да, — Зоя повернулась, оборвав собеседника на полуслове. — Но нельзя винить людей, ведь они так мало живут.
Конечно, они могли бы подождать до Йоля, но Зоя вся тряслась от предвкушения. Еще никогда раньше она не ощущала себя такой сильной, такой вдохновленной. Она действительно изменилась. И очень резко — просто бум! Готово. Айкен порой смотрел, как Зоя отжимается: тени очертили сильные напряженные мышцы плеч. Она еще никогда не отдавалась тренировкам с таким воодушевлением, думал он, и глаза никогда не светились такой решимостью. Он и сам заразился ее настроением, он ждал битвы, то и дело вспоминая сладкие ночи охоты на броллаханов. Молодой экс-полицейский жаждал действия, буквально физически ощущая, что мышцы гудят, не получая достаточно работы, а организм тоскует по адреналину, кипятящему кровь. Встречи с Кроносом Зоя ожидала как праздника, как рождественского утра — и именно в рождественскую ночь маленький отряд наконец собрался выступить в поход. Айкен не стал вопрошать, отчего была выбрана именно эта дата: несмотря на ощущаемое им внутреннее единение с Зоей, внешне они все больше отдалялись друг от друга. Бывали дни, за которые они не говорили друг другу ни слова. Айкен спал в гостиной на диване, больше никакого секса между ними не было, и даже — ни единого поцелуя за все время. Но все же, порой Зоя нежно касалась тыльной стороной ладони скул, шеи молодого человека, и он понимал, что все еще невообразимо важен для нее. Или… воображал, что она пытается сказать ему именно это своими прикосновениями.
Впрочем, в тот момент, когда их квартет шагал по ночным улицам, подгоняемый холодным ветром в спины, вряд ли уже имело значение, кто с кем спит и целуется, такие вещи обесцениваются перед решающим боем. А в том, что бой с Кроносом станет решающим, Айкен не сомневался. Пистолет успокаивающе оттягивал его карман. Зоя тоже подозревала, что подступает некий переломный момент — и за секунду до того, как ее рука разжалась, а карточка с руной спланировала на сухую землю пустыря, она подумала, что, возможно, стоило поцеловать Айкена или хотя бы просто сказать, что она его любит.
Потом из всех минут, что она упустила, Зоя больше всего жалела об этой.
— Это не похоже ни на одно из мест, где мыраньше были, — озадаченно протянул Айкен. Карл фыркнул у него за спиной.
— Аннувн большой. Больше, чем ваш человеческий мир.
— Ну, это как сказать… Если брать в расчет всю вселенную… — включился в разговор Хэвен. — Я занимался этим вопросом все то время, что был в изгнании в Халле. Я-то память не терял. В общем, насколько можно судить, Аннувн — такой же мир, как и тот, в котором существуют люди, только параллельный.
— Вот как, — Айкен озадаченно взъерошил волосы на затылке. — Так, может быть, в таком случае, вы правы, что веруете в Богиню, а не Бога? Ваш-то мир, возможно, именно Она и создала.
— Я даже не сомневаюсь, — ухмыльнулся дини ши.
— Хватит болтать, — шикнул на них Карл. Он пытался казаться крутым и бесстрашным, однако не мог сдержать дрожи и не решался обогнать Зою, хоть лучше нее знал, куда идти.
Сразу после того, как руны сработали, квартет переместился на огромное каменное плато, под палящее темно-оранжевое солнце. Все вокруг было серым, все — насколько хватало взгляда, даже пыльный воздух. В центре плато, как чаша, полагалась огромная выемка со ступенчатыми стенами, вызывавшая сразу ассоциации с местом жертвоприношений. И не без причин.
Зоя приказала спускаться и «сделать то, что нужно», а сама тем временм запрыгала на одной ноге, снимая зимний сапог: температура на плато превышала двадцать градусов. Мужчины ограничились тем, что сбросили пальто в кучу и затем спустились по лестнице вниз. Яма заканчивалась темным каменным мешком, сырым и прохладным (хотя, конечно, несравнимым с канадским декабрем). В середине высился, как нарыв, болезненный нарост, серо-бурый шероховатый камень. Карл подошел к нему, провел ладонью по холодной поверхности, глубоко вздохнул… И достал нож.
«То, что нужно» оказалось каплей крови. Карл был единственным, кто понял суть приказа, и, в общем-то, он был единственным, кто подходил для выполнения ритуала призыва. Только королевская кровь могла вызвать Кроноса в то время, когда он сам этого не хотел. Принц охнул, взрезав палец, и потряс рукой над камнем. Алые брызги окропили жертвенник. Карл мгновенно сжал кулак и прижал его к груди, словно не был уверен, что не жалеет о том, что только что сделал, какими бы у него с соратниками ни были мотивы.
Несколько секунд ничего не происходило. Но ровно в тот миг, когда все подумали: не сработало! Воздух над камнем сгустился и задрожал, как над костром, начал уплотняться, тянуться ввысь — так далеко, что приходилось запрокидывать голову. На миг стало тяжело дышать, словно в пустыне, кашель защекотал горло… И в мгновение ока все странные ощущения пропали. Только остался странный резкий запах, да над камнем завис огромный торс с руками толщиной в вековые дубы. Айкен с трудом различал лицо Кроноса, на миг ему показалось, что оба глаза древнего духа закрыты, а на лбу сияет небольшое лучистое солнце. Но как там было на самом деле, он с такого расстояния уверенно рассмотреть не мог. Огромная фигура была явно не во плоти в своем святилище — просто проекция. Возможно, Кронос считал ниже своего достоинства являться телесно, а быть может, его настоящее воплощение не сильно отличалось о того, что квартет на данный момент видел.
— Кто и по какому праву вызвал меня в неурочный час? — прогрохотал Кронос. Голос его действительно напоминал гром: так же оглушающ, так же грохочущ. Слова угадывались с трудом.
— Я.
Зоя выступила из-за спин напарников и вскинула голову. Она боялась, что ее не заметят, но Кронос мгновенно выделил ее из группы остальных. Очевидно, почему — он был ее истинным создателем, а не Карл, просто слепивший оболочку. Кронос чувствовал, что внтури Зои горят те камни, что он создал, если конечно, они вовсе не являлись частичкой его тела.
— Кронос, Кронос… Или мне стоит называть тебя Петбе? — Зоя тряхнула челкой. — Или сам Дьявол?
— Ни одно из этих имен не является моим настоящим. Вы, люди и сиды, выдумываете мне имена, потому что так можно наделить меня теми свойствами, которыми я не обладаю. Так зачем вы потревожили меня, если еще не пришел мой день сбирать кровавую жатву по вам?
— Говорят, принц Габриэль хочет заручиться твоей поддержкой в грядущем бою, — Зоя развела руками. — Нам это не нравится. Мы хотели бы договориться…
— С Кроносом не договариваются, — шикнул из-за спины девушки Карл, но Зоя знала, что делает.
— Принцы сидов уже однажды обращались ко мне, жертвовали душами, чтобы взамен получить от меня волшебные камни, над которыми трудились мы вместе с моей небесной женой, которую вы зовете Софией. Но с тех пор, как я выполнил их просьбу, жертвы стали все скуднее и скуднее.
— Именно. Габриэль опустошает Дворы.
— Мне нет до этого дела, — отмахнулся Кронос. — Я не участвую в вашей муравьиной возне. Одно только могу сказать: в тебе я вижу эти камни. И тебе не причиню никакого вреда.
Зоя вздохнула.
— Хотя бы ответь мне, Кронос, что я такое? Я не сида, не человек…
— Ты — то, что ты есть. Или то, чем хочешь быть. Я создал камни, но твою оболочку сделали сиды. Мне нет дела, согласна ты с тем видом, в котором тебя насильно изваяли, или нет. Твое решение — кем быть, с кем быть — зависит только от тебя.
Зоя не говорила ничего, не двигалась, но по ее позе, по тому, что она стояла на шаг ближе к Карлу, чем Айкену, можно было догадаться, что она уже сделала свой выбор.
— А теперь я вернусь в свой сон, который вы прервали, и вновь явлюсь только в день жатвы, — пророкотал Кронос. — только возьму то, что мне причитается, и исчезну.
Это могло быть похоже на прощание, но, скорее, являлось мыслями вслух. Если Кронос не был слеп, то, определенно, он действительно закрыл глаза, явившись в свое святилище. Даже собственное создание его почти не интересовало, а весь мир был только пастбищем со скотом — не более. По фигуре духа побежали змейки ослепительного огня, словно солнечные протуберанцы, так что Зоя зажмурилась и закрыла лицо.
Позади себя она услышала тихий стон и звук упавшего тела. Девушка обернулась, испуганная, и застыла, как громом пораженная. Сбывались самые страшные ее сны.
— Нет, Айкен, нет!
Она бросилась к Куперу, села на корточки, схватила за шею, ища пульс, но было уже поздно. Жизнь вытекла из него в секунду.
— Кронос взял дань за то, что мы его потревожили, — произнес над ухом девушки Карл, но она не слышала его.
Еще секунда, и Зоя разразилась бы истерикой, но она успела только дважды всхлипнуть: сильные руки оторвали ее от стремительно (аномально быстро!) холодеющего Айкена и поставили на ноги. И Зоя вмиг затихла: не успокоенная, нет, напряженная. Она повернула голову, и ее взгляд встретился с бледно-голубыми, почти прозрачными глазами мужчины, затемненными тенью от капюшона.