ь скульпторам и живописцам лишь одна девушка на земле. Возможно, кто-то из эльфов сделал ее, иначе кто бы еще смог с таким искусством выточить из мрамора черты Розы. Когда я вернусь в империю, придется устроить всем строгий допрос, может, кто-то проболтается и наведет меня на след.
А пока я рассматривал статую, и она казалась мне совершенной. Роза, как будто, снова была со мной. Лишь венец на мраморной головке портил все впечатление. Незнакомая корона на знакомом челе. Камни в ней мерцали и переливались, мелкие бриллианты, алмазы и даже один крупный рубин. Странно, вначале мне показалось, что корона не была настоящей, а так же, как и все изваяние, мраморной. Только моим охочим до забав подданным могло прийти на ум надевать настоящие драгоценности на мраморного идола.
Хоть красавица, что сидит передо мной на троне, и сделана из мрамора, но она копия той, кого я любил. Призрачный голубоватый свет озарил возвышение. Я обернулся на волков и заметил, что они попятились к выходу. Только глаза двух или трех зверей все еще сверкали в уголках, за тронных возвышением, но мне было все равно. Мне ли бояться их и всего того, что может еще обитать в этой гробнице.
— Ты неживая, но я отдам тебе почести, как если бы ты была живой, — едва слышным шепотом обратился я к статуе. Мои губы не шевелились, но голос звучал, и тишина приветствовала тихим смеющимся эхом любые раздавшиеся здесь звуки. Я откинул рукой длинные полы плаща и опустился перед статуей на колени. Уста непроизвольно продолжали шептать ей то ли хвалу, то ли оду, то ли молитву. Я молился королеве всех темных сил, чтобы она явилась передо мной. Та, кого я сам сделал королевой.
Я понимал, что статуя не оживет. Возможно, единственным по-настоящему живым, что было в этом помещении, окажется лампада, которую я поставил на пол рядом с возвышением. Огонь, который зажег я сам, был теплым и подвижным, а свечи полыхали каким-то тусклым, мерцающим, не колеблющимся пламенем.
— Смотрите, у нас гость! — вдруг произнес чей-то тонкий голосок, и волки тихо завыли, причем на такой странной ноте, что их вой казался одобрительным радостным хихиканьем. Может быть, эхо играло такие скверные шутки.
Вдруг мягко зашуршал атлас, и чей-то шлейф скользнул по ступеням.
— Ты пришел сюда, как освободитель или как карающий ангел? — спросил все тот же высокий красивый голос, который, казалось, вот-вот разобьется на звонкий хрустальный смех.
— А может, ты явился сюда, как палач?
Кто-то сильно ущипнул меня в плечо, но не для того, чтобы я обернулся. За моей спиной я бы все равно никого, кроме волков, не увидел. Меня заставляли поднять глаза, чтобы увидеть госпожу этого места. Она стояла передо мной, не статуя, а живая девушка. Я даже глянул на трон за ее спиной, чтобы убедиться, что там по-прежнему не сидит ее мраморная копия. Трон был пуст, а Роза стояла передо мной. Красивая и недосягаемая. Ее глаза смотрели на меня с искоркой веселья и легким сожалением. Локоны заколоты на затылке так, что видна хрупкая шея, словно вызов палачу. Эту шею я бы никогда не посмел перерубить.
— Ты хотел пробудить спящую красавицу или казнить нас всех? — спросила Роза. Она уже спустилась с возвышения и стояла возле меня. Длинный белый шлейф соскользнул с последней ступени и чуть не затушим лампаду.
— Зачем ты сбежала? — без упрека, только с недоумением осведомился я, даже не пытаясь расспросить ее о том, кого она имеет в виду под словом «нас», ведь, не считая волков, гробница пуста. Для меня уже не имело значения, что где-то поблизости может прятаться целая когорта ее слуг.
— Ты же знаешь, я бы никогда не причинил тебе вред, — шептал я, даже не пытаясь подняться с колен.
— Зато я смогла бы причинить зло тебе, — она коснулась моих локонов, убрала со лба непослушную золотистую прядь.
— Ты разозлил меня, помнишь? — осторожно напомнила она.
— Я хотел сделать, как лучше, — слишком слабое оправдание, которому не поверил я сам, но она кивнула, и корона на ее голове вспыхнула множеством сверкающих бликов. Драгоценные камни переливались, как радужные огоньки, а лицо было холодным, неподвижным, точеным, как у статуи и невыразимо прекрасным.
— Ты был бы самым лучшим, если бы не прислушивался к советам того другого, темного, который сидит внутри тебя.
— Я не могу его изгнать и не хочу, ты ведь знаешь, — я стоял перед ней на коленях, ощущал щекой твердые жемчужины на ее корсете и холод, исходящий от ее кожи.
— Ты сам себе не господин, — вдруг произнесла Роза. — Тобой управляет дракон. Ты говоришь, что он слился с тобой, стал неотъемлемой частью тебя, но на самом деле, он, как враг дает тебе отвратительные советы. Так рано или поздно ты останешься совершенно один, без друзей и без союзников, а он будет торжествовать.
— Я уже остался один, — устало вздохнул я.
— Ну, у тебя же есть твоя империя, твое золото, твои манускрипты. Чего еще желать дракону? — у Розы вдруг вырвался тихий печальный вздох. — Ах, если бы этот дракон не обладал красотой ангела.
Тонкие, холодные ладони обхватили мое лицо. Длинные пальцы казались такими хрупкими, а на самом деле давно уже обрели мощную силу.
— Ты так красив, Эдвин, — прошептала она, но то была не похвала, а почти упрек. — Ты — солнечный свет в моей гробнице, и не важно, что внутри тебя затаилась та темная, крылатая тень.
Роза склонилась надо мной и поцеловала в губы. Никогда я не ощущал ничего подобного. Так, наверное, должен чувствовать себя слуга, нечаянно получивший однажды запретный поцелуй царицы. Она отстранилась от меня уже через мгновение, а на губах остался привкус слез и крови, моей собственной крови. На нижней губе осталась крошечная ранка. Никогда еще резцы ее зубов не были такими острыми. Роза изменилась неузнаваемо, но это все еще была она, и я не хотел, чтобы она снова канула во тьму, в неизвестность.
— Хочешь, я останусь здесь с тобой. Только предложи мне остаться, и я тут же соглашусь, — взмолился я. Это было полным безумием, но ради нее я готов был от всего отказаться.
— Ты оставишь оба своих государства? — недоверчиво переспросила она и тут же обиженно надула губки. — Какой же ты бесчувственный. Выходит, ничто не имеет для тебя большого значения. Ты с легкостью все кидаешь и еще быстрее всех предаешь.
— Не прогоняй меня, — повторил я свою просьбу.
Роза задумчиво рассматривала меня, будто ей было трудно принять решение.
— Склеп неподходящее место для императора, — вдруг изрекла она, и какие-то существа, похожие на летучих мышей, под самым куполом злобно захихикали в знак одобрения. — Пойми, Эдвин, здесь могут поселиться тени, вампиры, беглецы, но не хватит место для дракона, а даже если и хватит, то ты сам будешь чувствовать себя здесь слишком одиноко. Вдали от сокровищ и от других соблазном жизни представители твоей расы чахнут. У моих нынешних подданных нет ни драгоценных руд, ни золотых монет, словом, ничего, чем мы могли бы обрадовать тебя.
Всего лишь отговорка. Я сразу это понял, и сам до крови прикусил губу. А твари под куполом еще громче начали визжать и хихикать. Чьи-то тяжелые бронзовые когти с удовольствие заскребли по стенам, словно в предчувствии праздника. Так обидно мне еще никогда не было. Я находился в склепе, похожем на мрачный, ледяной ад, но чувствовал, что меня изгоняют из рая.
Я поднял глаза, чтобы в последний раз посмотреть на Розу, на корону, ослепительно сиявшую в ее волосах, как символ власти и величия.
— Ты прогоняешь меня и надеешься, что я не вернусь?
В моих словах не было ни упрека, ни угрозы. Я не мог ей угрожать, но и отказаться от новой попытки прийти сюда тоже не мог.
— Они не позволят тебе вернуться, — Роза указала в сторону купола, по периметру которого в грациозных позах расположились бронзовые крылатые истуканы. Краем глаза я заметил какое-то легкое, едва уловимое движение их блестящих тел, плавный взмах крыл и быстрое шевеление остро отточенных коготков. Наверняка, на стенах и на потолке остались отметины от этих самых когтей. Похоже, здесь собралась такая нечисть, которая и не снилась даже моим подданным.
— Ч-ч, — Роза прижала палец к губам, будто все, о чем я думал, для нее было облечено в громкие слова. — Не думай о них плохо, иначе они рассердятся.
— И тогда? — с вызовом спросил я.
— Тогда этот склеп уже не будет таким роскошным и неколебимым, как сейчас, — со вздохом заключила Роза, будто заранее узрев перед собой картину грядущего беспорядка.
— Здесь и так царит хаос, — возразил я, смотря на бронзовых идолов, которые с их мощными крыльями и грацией вполне могли бы напоминать ангелов, но их лица были искажены ненавистью и злом.
— Здесь все не такое, как кажется на первый взгляд, — по напряженному выражению лица Розы можно было сказать, что она сама мало верит в свои утверждения. — Например, когда только входишь в склеп, можно подумать, что он пуст, а на самом деле здесь яблоку негде упасть. Слишком много зримых и незримых обитателей и мало место. Те, кто не выносят жизни в тесноте, идут искать убежища в лесу. Норы, берлоги, дупла в стволах у нас все наперечет. И вдруг явился ты и требуешь пристанища. Естественно, те, кто пришли сюда задолго до тебя, уже этим разозлены.
Они еще думали, что имеют право злиться. Я мог бы всего лишь одним дыханием, одним взмахом крыла превратить все это логово зла в хаотичное нагромождение раздробленных камней. Я мог похоронить всю эту визжащую наглую нечисть под обломками их же жилья. Можно было бы устроить один яркий незабываемый пожар, но разрушить трон Розы было бы святотатством.
Бронзовые существа под куполом начали копошиться вдвое сильнее и даже создавать некоторый шум. Да и другие обитатели склепа стали вести себя более развязно. Недалеко от меня по полу прокатился старинный золотой кубок, метко брошенный чьей-то ловкой когтистой рукой. Остатки вина расплескались по мраморным плитам и, как это не странно, даже затушили несколько свеч, но только не мою лампаду.
Роза проследила за проделкой своих подопечных, сделала плавный жест рукой, и кубок откатился к стенной нише.