Один: Я вышел в сад весенний прогуляться.
Стоит она…
Другой: Стоит одна!
Один: Не в силах воздухом весенним надышаться.
Я подошёл и речь завёл:
Мол, разрешите, дама, с вами прогуляться.
Другой: Она в ответ?
Один: Она в ответ сказала: «Нет!
И не мешайте мне другого дожидаться…»
Это было смешно. Я думала, что давно уже всё забыла. Оказывается, я запомнила эту песню. А потом была песня «На Перовском на базаре», мы её пели всем курсом, а я кричала:
«Есть вода, холодная вода!»
И все подхватывали:
«Пейте воду, воду, господа!»
Была плёнка, где Ялович пел:
«На Колыме, где Север и тайга кругом,
Среди замёрзших елей и болот…»
Так вот, все эти песни были записаны, но я не знаю, куда делась эта плёнка и сохранилась ли она вообще. А у Синявского сохранилась — это совершенно точно, потому что он ценил эти песни. И ещё, он очень высоко ставил самые первые Володины вещи. «Это был воскресный день, и я не лазил по карманам» или «Понял я, что в милиции делала моя с первого взгляда любовь». Да, ведь Андрей Донатович вместе с Машей сами прекрасно пели блатные песни! От них я впервые услышала эту замечательную песню про Марсель:
«Там девочки танцуют голые,
Там дамы в соболях,
Лакеи носят вина,
А воры носят фрак!»
Синявский был большим знатоком и ценителем такого рода народного творчества, и именно это он ценил в Володе. Как мне кажется, именно Синявский заставил Высоцкого серьёзно этим заниматься. Он считал, что Володино раннее творчество ближе к народному. И до сих пор — мы недавно с ним разговаривали — Андрей Донатович думает, что это у Володи самое главное, самое настоящее…
Мария Васильевна Розанова и Андрей Донатович Синявский
А как была записана та плёнка с ранними песнями и рассказами? Маша специально позвала Володю, когда Андрея Донатовича не было дома, записала, а потом подарила Синявскому. И эта плёнка считалась собственностью Марии Васильевны, поэтому из КГБ её вернули.
Не знаю точно, были ли знакомы Высоцкий и Галич, но вполне могли, потому что, когда мы учились на третьем курсе, будущий «Современник» репетировал «Матросскую тишину». Репетировал на нашей учебной сцене. А потом мы даже дежурили у них на спектаклях, были билетёрами, когда им давали площадку филиала МХАТа. Да! Когда спектакль «Матросская тишина» запретили, мы хотели ставить эту пьесу в своём молодёжном экспериментальном театре. И даже все вместе ходили к Галичу домой, он жил у метро «Аэропорт». И Высоцкий был вместе со всеми. Галич тогда дал нам свою пьесу.
Володя, Володя… Ну, например, впервые, в своей жизни я была в ресторане по приглашению Володи Высоцкого. Это было 25 января 1957 года. Мы закончили первый семестр, Володя пригласил Таю Додину, меня и Гену Яловича. Дядя Сёма — Володин папа — дал сыну 20 рублей, чтобы отметить день рождения. Мы заняли отдельный столик, и на эти 20 рублей мы пили коньяк, ели икру и другие вкусные вещи. Вот так я впервые попала в ресторан — по приглашению Высоцкого. Тогда у него была такая юношеская симпатия ко мне, но всё было очень приблизительно, ничего серьёзного… Просто дружеское расположение, которое осталось на всю жизнь.
А потом мы поженились с Геной Яловичем. Была замечательная свадьба осенью 1958 года. Свадьба была в «Праге», и весь вечер «на манеже» был Володя. Он сочинил прекрасный «капустник», и, по-моему, у Гены должна была сохраниться эта плёнка. И на Мещанской у них с Ниной Максимовной мы бывали. Трёхкомнатная квартира на две семьи, там ещё жили тоже сын с матерью. Там однажды мы встречай Новый год, а потом на майские праздники поженились Володя с Изой Жуковой. И свадьба была у Семёна Владимировича и Евгении Степановны на Большом Каретном. Народу было много, и я помню, что мы пели наши песни.
И после Студии мы общались довольно долго. Я очень близко подружилась с Лилей Ушаковой — женой Жоры Епифанцева, — вот у них я часто встречала Володю Высоцкого. И не на праздники, а просто так. Было время, когда ему некуда было пойти. Я знаю, что он тосковал, когда они расстались с Изой, но и с ним бывало трудно. Я помню, как мы с Лилей целый вечер возили Володю по Москве. Он пришёл уже трезвеющий, но ещё в тяжёлом состоянии. У Лили тогда его оставить было нельзя, — куда везти? Тогда только что родился маленький Никита — поехали на Беговую. Денег на такси не было, а Володя в жуткой депрессии. В общем, нам с Лилей досталось…
Айзкраукле? Это было в 1964 году осенью. Гена и Володя снимались в фильме «На завтрашней улице», а я приехала на неделю из Ленинграда. Я помню, они жили в палатках. Решили ехать в «Лидо» — это был шикарный ночной ресторан, который недавно открылся. Вышли на дорогу, «голосовали», добирались на «попутках». И там, в «Лидо», мы засиделись. С нами был Толя Утевский, у которого оказались знакомые музыканты, они играли в этом ресторане… Уже прошло четыре года после Студии, и у Высоцкого было уже довольно много песен.
Ресторан закрывается. Но уже Ялович за роялем, Володя поёт свои песни. А за соседним столом сидят пожилые люди — бывалые такие мужики. Их тоже не выгоняют — видно, они дали деньги. И один наклоняется к нам: «Ребята! Вы знаете песни Высоцкого?! Да это же мой кореш! Мы с ним вместе срок тянули!» А Володька показывает: «Ребята, только молчите!» А потом мы всей компанией ночевали у Утевского на даче, которую он там снимал…
Вы понимаете, нашему поколению вначале действительно повезло. Как произошёл перелом после XX съезда, как перемешалось всё в наших мозгах, так и пошло… Многие имена и авторитеты для нас не имели никакого значения. Нас потом обманывали, водили за нос, но все равно — суть оставалась. Мы были уже другими.
Когда я закончила школу и поступила в Студию, у меня было ощущение, что я всё могу! Если захочу — могу полететь! Только надо было очень захотеть. Было ощущение, что всё возможно! Хрущёв ходит по улицам! Он с Тито прошёл по Пушкинской — здесь, у нас! И всё нормально! А какой был фестиваль! А потом, когда я стала работать в «Современнике» — ведь мы же во время спектакля бегали читать стихи на «Маяковскую»! Отыграем первую картину — бежим на площадь читать Цветаеву, Ахматову, Мандельштама! А потом — назад! И успевали к выходу на сцену!
Тогда мы мечтали о своём театре — молодёжном экспериментальном. Даже сделали два спектакля. Начинали репетировать пьесу Епифанцева, в которой звучали песни Высоцкого. Но время шло, время изменилось очень резко — оттепель кончилась. До февраля 1967 года мы ещё репетировали, собирались, а потом театр распался, к сожалению…
Позже я Володю встречала всё реже и реже. Но он обладал таким счастливым человеческим даром — к нему люди навсегда сохраняли прекрасное отношение. Несмотря на то, как сводила и разводила их жизнь. Потому что, как мне кажется, Володя умел видеть и ценить в людях лучшее, главное.
Однажды я встретила Володю на Каретном ряду. Он снимал квартиру в том же самом доме, где жил Епифанцев. Лиля и Жора уехали в отпуск, а нам с мужем оставили квартиру. И мы с Володей встретились совершенно случайно и неожиданно на остановке такси. Встретились как родные люди! Как будто мы вчера расстались.
Июнь 1989 г.
Дина Михайловна Калиновская
«Баллада о безрассудстве» — это был мой сценарий, сценарий о солдате, которого «забыли»… Одесса уже оставлена нашими войсками, а он один держит оборону на батарее. Сценарий прочитала моя подруга Карина Диодорова, — она давно и хорошо знала Володю:
— Покажем Высоцкому!
Позвонила ему, он тут же приехал. Забрал сценарий, прочитал…
— Девки, это…
Последовало решительное отрицательное определение. Потом он улетел на съёмки в Одессу. Прошло два дня, звонит из Одессы:
— Девки, всё наоборот. Это гениальный сценарий. Слава Говорухин тоже прочитал — начинаем работать. Я играю, пишу песни…
Сценарий надо было увеличить в объёме, так что там есть Володины добавки. По-моему, у Нины Максимовны лежит машинописная копия сценария, а у меня есть первоначальный вариант. Так что можно сравнить…
В. Высоцкий. Автограф (фрагмент). Заявки на киносценарий по пьесе Д. Калиновской «Баллада о безрассудстве», 1967 г.
Тем летом 1967 года мы общались довольно плотно… Я жила у Карины Диодоровой в её крохотной комнатке на первом этаже дома на Садовой-Черногрязской. В том самом доме, где в квартире на седьмом этаже Булгаков писал «Дни Турбиных». Володя приезжал после репетиции и обычно оставался до спектакля.
Мы жили очень скромно, конечно без «мебелей», но к приходу Высоцкого всегда брали кресло из гарнитура князей Долгоруких… Соседка была из немецких купцов, которым когда-то князья Долгорукие заложили или продали свой мебельный гарнитур. Володя приезжал, пиджак свой знаменитый вешал на ручку двери, садился в кресло, и мы в деталях обсуждали сценарий…
Дина Михайловна Калиновская
Мы уже тогда держали дистанцию, хотя сам Володя её не устанавливал. Мы понимали его величину и никакого амикошонства себе не позволяли. Высоцкий про нас говорил:
— Чересчур сестрёнки.
Однажды Володя пришёл с репетиции. Мы пожарили традиционную яичницу. Володя хватал, не выпуская гитары из рук… Прямо при нас сочинял песню «Ой, где был я вчера…» Очень хорошо это помню. И вообще пел часто. У Карины было такое окошечко с решёткой — первый этаж… И когда Высоцкий пел, под окном всегда собирались люди. Однажды пришёл милиционер, присел под окном — только фуражка торчала… Это было смешно.
Борис Заходер — великий поклонник Высоцкого — жил в Болшеве и просто требовал Володю в гости! Заходер утверждал, что, так как он понимает песни Высоцкого — не понимает никто. Я все просьбы честно передавала… Едет Володя в машине, машу рукой. Он останавливается.
— Заходер?
— Заходер.
— Ну, передай ему привет!