Высоцкий произвёл самое благоприятное впечатление, как человек очень открытый, расположенный к людям, легко находящий с ними контакт.
Не было никакого такого налёта «звёздного» — собственно, и до последних дней у него этого никогда не было…
Мы с ним дружили до самых последних дней его жизни. При первой возможности всегда встречались — либо я приезжал в Москву, либо-когда он находился за рубежом — у меня была такая возможность пригласить его путешествовать со мной. Он совершил два таких рейса…
— Об этом потом — будем идти по порядку. Как вы думаете, почему Высоцкого тянуло к морю, к морякам?
— Я вам скажу, почему… Потому что на море люди, отрываясь от повседневной береговой сутолоки, от тех жизненных невзгод и житейской грязи, которая всегда существует в береговой среде, эти люди умеют сохранить некоторую внутреннюю чистоту.
Потому что море, в общем-то, не терпит людей хитрых или людей, которые ищут какие-то особые жизненные блага. Море от них быстро очищается. Как очищается? — Они просто уходят, не выдержав этого образа жизни.
Поэтому остаются люди более открытые, искренние, честные, которые, по-видимому, больше привлекали Владимира, чем те, которые на каждом шагу попадались ему в жизни — даже в театральной жизни.
А потом, видимо, у него было первое знакомство с дальневосточными моряками. А там это «очищение» ещё быстрее, потому что там и наиболее суровые условия плавания, и выгод всяких от плавания значительно меньше, чем, скажем, в Черноморском пароходстве. Поэтому там народ ещё более сердечный, искренний, приветливый и открытый.
И, конечно, морская экзотика. Видимо, когда он читал «морские» романы, он пропитывался этой экзотикой — потому что у всех людей, в большей или меньшей степени, есть влечение к морю. Может, не к мореплаванию, а просто к морю и морякам.
— И несколько слов о его знакомых моряках. Олега Николаевича Халимонова я хорошо знаю. А что касается Назаренко и Гарагули, то я просто не знаком.
— Гарагуля сейчас уже на пенсии. Они тоже очень дружили. И Гарагуля всегда очень тепло вспоминал о Володе. Даже вот в предпоследний раз, когда Марина была в Москве в 1988 году, она звонила Гарагуле в Одессу. Правда, неудачно — мы только его жену застали, он был в это время в санатории. Но тем не менее Марина всегда его вспоминает.
Ну, Анатолий Гарагуля — один из самых оригинальных (если можно так выразиться) капитанов. Оригинальных в каком плане? Он наиболее резко осуждал и боролся с проявлением всякой несправедливости. И он был наиболее непримиримым человеком, защищая своих матросов, своих мотористов, своих моряков от всякой несправедливости — и борясь за их права. И это, видимо, тоже привлекало Высоцкого.
— А потом, Гарагуля — бывший военный лётчик, если я не ошибаюсь?
— Да, он пошёл учиться в Высшее мореходное училище в Одессе после окончания войны, уже будучи лётчиком-офицером. Его лётная карьера была связана, в основном, со службой во время войны. А львиная доля его жизни была посвящена морю и морякам.
— Он плавал на «Грузии»?
— Он плавал много лет на «Грузии» — и на старой «Грузии», и на новой «Грузии». И там он познакомился и подружился с Володей и с Мариной… Я знаю по воспоминаниям Марины, что они у него были не раз и дома в гостях, и в плавании.
— А Назаренко?
— Назаренко принимал Высоцкого у себя на «Аджарии». Я вот пытаюсь найти те самые первые видеозаписи, которые были сделаны именно в тот момент. На борт теплохода «Аджария» был получен один из первых в Союзе видеокомплексов. И Назаренко повезло. Я не знаю, лично ли он это делал или кто-то из членов экипажа — начальник радиостанции или радиотехник, но снимали концерт Высоцкого.
— Это чрезвычайно интересно. Это какой год?
— Это, я думаю, наверно тоже 1966–1967 годы. А может быть, даже 1965. И где-то эта видеозапись должна быть. Она не может исчезнуть. Но где? В каких руках?.. Может быть, удастся хоть какие-то концы найти в Одессе… Это было бы здорово, потому что это самая первая запись. Потом был большой интервал. Я не знаю, в каких фондах сейчас есть его видеозаписи.
— Самая ранняя запись — это 1972 год. Таллинская студия телевидения… А к этому времени «морские песни» уже были?
— Да, уже были.
— И как моряки относятся ко всему этому циклу?
— Моряки относятся так же, как и все остальные люди. Ведь «морской кусок» — он ведь касается не только «морских тем». Это тоже общечеловеческие вопросы и ценности. И проблемы человеческого одиночества, и многие другие…
— А теперь о плаваниях на вашем корабле?
— Значит, в 1975 году Володя и Марина приехали ко мне в Марсель… Нет, ошибаюсь, в Геную. Мы как раз тогда работали с одной из западногерманских фирм на круизных рейсах: Генуя — Касабланка — Канарские острова — Мадейра — и обратно до Генуи. Я не все порта назвал — я сейчас просто на память уже не помню. Но, короче говоря, продолжительность круиза была две недели — они находились у меня на борту в течение двух недель.
— Да вы что! Это совершенно неизвестно…
— Я думаю, что в своей книге Марина об этом скажет… У меня есть много фотографий из этих рейсов. Например, когда мы были на острове Арисифи… Это такой вулканический остров — он совершенно весь засыпан вулканической лавой и пеплом.[4] То есть там чисто «лунный» ландшафт. Ну, и испанцы, которым принадлежат Канарские острова, использовали это для того, чтобы устроить там различные аттракционы. Там есть действующие термальные всякие источники. Например, такой фокус: отверстие в земле, берётся ведро воды, туда заливается, и через 20–30 секунд вырывается со страшным шумом гейзер! У меня снимки этих моментов есть.
Потом, ездили мы вместе с ним из Касабланки в Рабат — это столица Марокко. В Рабате тоже много фотографий на исторических всяких местах…
— Мне Нина Максимовна рассказала, что Владимир Семёнович звонил из Рабата: «Мама, мы в Марокко. Ходим по городу и по базару. Тут всё медное…» Дату она не помнит, но помнит, что по телефону был такой звенящий голос.
— Этого я не знал. Наверное, было так. Владимира, по-моему, пригласили в посольство, и из посольства он, вероятно, и позвонил.
— Что ещё запомнилось из этого круиза?
— Из этого круиза?.. Ну, мы попали потом в автомобильную катастрофу на пути от Кадиса в Севилью. Но, слава богу, у нас водитель-испанец был опытный. Получилось так, что навстречу шёл автобус, и из-за него выскочил обгоняющий автобус встречный лимузин. Его водитель, увидев нашу машину, растерялся — видимо, был малоопытным, — поставил машину поперёк дороги. Наш водитель, заметив такую ситуацию, начал тормозить и ударил его только в бок… В общем, Марина слегка повредила ногу, потому что она спала в это время и не была готова к этому удару. А мы, так сказать, отделались лёгким испугом.
— А как Высоцкий реагировал?
— Очень нормально. У меня с собой была в багажнике бутылка водки. Мы, значит, антистрессовую терапию провели…
— Какие разговоры запомнились? Вы же тогда общались, конечно.
— Общались, конечно, потому что скучно ведь две недели без общения — море. Разговоры? Ну, серьёзных таких особенно разговоров у нас не было. На темы искусства или, скажем, о жизни в стране. Просто обмен впечатлениями. То есть ничего серьёзного такого не запомнилось.
— А его восприятие заграницы?
— Владимир к тому времени достаточно побывал в других странах по приглашению Марины — и на Таити, и во Франции уже неоднократно бывал. Так что его первое удивление к тому времени уже прошло. А запомнилось вот что. Мы ездили в Касабланку в ресторан вечером и кушали омаров. Он, видимо, впервые в жизни это пробовал и часто потом вспоминал, как мы кушали омаров в Касабланке.
— Высоцкий пел у вас на корабле?
— Пел, да. Он сделал один концерт для экипажа — там всё-таки 240 человек. Он с удовольствием спел для экипажа. И многие из членов экипажа записали тогда его концерт. Есть у меня фотографии с того концерта.
— И эта запись у вас осталась?
— Нет, у меня не осталось. Меня, к сожалению, недавно обокрали и все, абсолютно все записи украли. Я уезжал во Францию, был там месяц. Вернулся, а квартира обворована. Так что у меня, к сожалению, ни одной записи сейчас. Пластинки, правда, все остались — те, что он выпускал в Канаде, во Франции… Пластинки не тронули, а кассеты — взяли все.
— А вы предварительно договаривались, что встретитесь в Генуе?
— Дело вот в чём. Я всегда Владимиру напоминал о том, что в любое время, когда будет возможность, я готов принять его и возить сколько угодно — месяц, два, три… Приезжай в любой момент! Мы полгода работали за рубежом без заходов в советские порты, начиная с октября до мая на этой круизной линии. У Высоцкого было расписание, и он как-то выкроил свободное время и приехал на этот круиз.
— Как был организован круиз: люди выходят в город, купаются, отдыхают — это предусмотрено?
— Безусловно. Смысл-то ведь заключается в чем? Чтобы и совершить не только морскую часть путешествия, но и познакомиться со всеми портами захода. Специально составляется так расписание, чтобы людям было удобно и интересно.
Владимир Высоцкий, Марина Влади и Феликс Дашков на острове Лансароте.
Апрель 1976 г.
Ночью теплоход идёт от порта до порта. Утром приходит рано. Люди завтракают и на автобусы — сразу же поехали на экскурсии. Кто не хочет, тот может взять себе такси или просто пешком пойти.
— А как поступали чаще всего Высоцкий и Марина Влади?
— Я всегда им организовывал поездки. Потому что у меня возможность такая была. Я брал у морского агента машину. И мы, как правило, ездили вместе. В Рабате, откуда он звонил, видимо, его забрали посольские работники.
— А вторая поездка?
— Вторая поездка тоже по этому маршруту, но это было на другой год. У нас расписание не менялось… Мы начали на «Литве» в 1970 году и работали до 1978 года… Собственно говоря, летнее расписание Одесса — Марсель и обратно тоже было неизменно.