— Нельзя ли показать ему, что такое каратэ?
— Ну, почему нельзя?..
— А можно я сам приеду?
— Конечно!
И Высоцкий вместе с Володей приехал в нашу школу каратэ. Потом приезжала и Марина, тоже смотрела тренировки.
Алексей Штурмин, 1970-е годы.
Фото из личного архива семьи Тихомировых
Я сразу же проникся уважением к Высоцкому… И знаете почему? Обычно, когда человек приходил к нам и видел возможности ребят, то сразу говорил:
— Как здорово! Я тоже хочу заниматься!
А Володя среагировал совершенно по-другому:
— Да, это интересно. Но этому надо отдать всё или не тратить время. Всё я отдать не могу, поэтому и не буду тренироваться…
Он вообще обладал такой способностью: любую вещь он мог определить в двух-трёх словах… Он всегда смотрел в корень, поэтому и мог обнажить самую суть.
— А какой у вас был тогда статус — тренер по каратэ?
— Длительное время я занимался каратэ просто так, с друзьями. А школа каратэ, потом федерация — всё это образовалось постепенно и с большим трудом. В тот момент, когда к нам пришёл Высоцкий, у нас занималось уже более пятисот человек. Начали мы заниматься в 1969 году, а официальный статус школа получила только в 1978… Володя пришёл к нам скорее всего в семьдесят четвёртом, тогда всё это было ещё неофициально.
— Володя маленький долго занимался у вас?
— Месяца полтора, пока он жил в Москве… Хороший, весёлый парень. Но это было несерьёзно, он приходил просто, чтобы занять время.
— Как вы думаете, что в вас заинтересовало Высоцкого?
— Я не знаю… Может быть, желание достичь цели, даже фанатизм какой-то. Сначала мы добивались организации центральной школы каратэ, потом боролись за создание федерации, всё это было очень трудно. Володя следил за всеми этими делами, вникал во все наши проблемы до тонкостей. Иногда даже давал советы… Хотя он знал, что в конце концов я всегда делаю по-своему. Потому что, если были неудачи, то я мог винить только самого себя.
— Физические данные Высоцкого?
— Это я вам могу сказать… Физически Володя был очень одарён. Ну, например, он «крутил» переднее сальто с места. Это очень трудно, в общем, таких людей не много. По физическому развитию Высоцкий намного превосходил обычный средний уровень.
— И ваши отношения с Высоцким развивались на этой спортивной почве?
— Нет… Сложились нормальные человеческие отношения. Володя бывал у меня дома, я — у него. Он жил вначале на Матвеевской, потом переехал на Малую Грузинскую. Два раза по его просьбе я встречал в Шереметьево Марину…
Иван Бортник и Владимир Высоцкий на 30-летии Алексея Штурмина. 11 октября 1977 г.
Помню такой случай… Снимался фильм «Место встречи изменить нельзя». Времени было очень мало, и Володя иногда ездил по Москве в костюме Жеглова. Представьте — в галифе, в коричневом пиджаке с орденом Боевого Красного Знамени и на «Мерседесе»! Однажды мы заехали пообедать ко мне домой. Мама увидела Высоцкого и спрашивает:
— Володя, у вас орден!? Когда и за что вы успели его получить?
Мама вообще очень хорошо относилась к Володе. Помню, как она была рада, когда он приехал ко мне на день рождения. Володя приехал поздно вместе с Иваном Бортником. Гитары не было, они просто посидели. Мне тогда исполнилось тридцать лет.
— У вас были какие-то общие дела?
— Да не было никаких дел! Совершенно нормальные, обычные отношения. Было время, когда я почти каждый день проезжал на работу мимо его дома. Если видел, что «Мерседес» стоит у подъезда, мог позвонить и зайти. И Володя мог позвонить вечером:
— Что делаешь? Приезжай.
Последнее время он не любил быть один. Но если заедешь к нему вечером, то это, как правило, до утра. Я уже точно знал, что не высплюсь, но с Володей было так интересно! Чем-то он заражал и заряжал, от него исходило что-то такое…
— Мы с вами познакомились на встрече с Михаилом Шемякиным. Вы знали его раньше?
— Да, Володя познакомил нас в Париже. В 1977 году я собирался в круиз на теплоходе «Грузия». А вы, конечно, знаете, что Высоцкий дружил с Анатолием Гарагулей, капитаном «Грузии». Володя написал ему записку, мы познакомились. Анатолий прекрасно меня принял. Мы пришли в Гавр, оттуда приехали в Париж. Володя возил меня на машине, показывал город. Вот тогда я и познакомился с Шемякиным.
Алексей Штурмин и Михаил Шемякин наблюдают за бойцами с трибуны.
Фото: Из личного архива А. Штурмина
А когда «Грузия» уходила из Гавра, туда приехали Володя и Марина. Они поднимались на теплоход. Привезли с собой сына Марины, Петю, который плыл вместе с нами до Одессы. Потом некоторое время Петя жил у меня…
— Как Высоцкий водил машину?
— Он водил неосторожно. Мне кажется, это было у него в характере. Был такой случай… Серьезно болел Валерий Янклович, он лежал в больнице в Измайлово. Володя мне звонит:
— Валера там умирает! Давай поедем, сделаем что-нибудь!
Я бросил всё, приехал. А Володя только что купил «Мерседес–450» — очень мощная спортивная машина! Я помню, что у него не было бензина, и мы перелили из моих «Жигулей». Я тогда случайно заправился «девяносто пятым»…
И вот зимой — это было как раз под Новый год — мы поехали в эту больницу. Володя врубил дальний свет и попёр против движения! Я спокойно отношусь к опасности, но тогда мне было очень неуютно.
И то, что он часто разбивал машины, не было случайностью, скорее, закономерностью. Хотя реакция у него была хорошая, но всегда чувствовалось, что Володя о чём-то своем думает. У него постоянно работала мысль, наверное, поэтому за рулем он не мог полностью расслабиться.
Хотя… Однажды я ехал следом за ним. Тоже зима, гололёд — и меня понесло… Может быть, я бы и не стукнул его… Но Володя увидел в зеркало, что меня несет, и очень резко прибавил. Среагировал. Так что всё это неоднозначно.
Да, сейчас вспомнил одну вещь… Наверное, это мелочь, но просто интересно, как Володя к тому отнёсся… Он ехал на своём «Мерседесе», впереди шёл самосвал с цементом. И цемент струйкой сыпался на дорогу. Володя догнал и показывает водителю — у тебя из кузова сыпется! А тот отмахнулся: «Да, пошёл ты… Мне это до фонаря!» И Высоцкий несколько дней всем то рассказывал:
— Ну, почему у нас так?! Почему ему всё равно? И что у нас может быть при таком отношении…
Его это возмутило, он не был равнодушен к таким вещам.
И ещё одна история, связанная с машиной, уже с моей. Я купил в комиссионке «Жигули» — это была моя первая машина. Купил за пять с половиной тысяч — довольно дёшево. Но для меня это была сумма… В общем, денег у меня совершенно не было. Я приехал к Володе похвастаться машиной… Был мороз, страшный мороз, а на мне куртка из «болоньи», совершенно не по сезону. Перед тем, как подняться к Высоцкому, я открыл капот, а закрывая, острым углом вырвал клок из куртки. И в таком виде, прикрывая дырку рукой, захожу к Володе…
— Ты что! В такой мороз в такой куртке?!
— Нормальная куртка, мне тепло…
— Да ты с ума сошёл?!
Он открыл шкаф, достал дублёнку и начал мне её дарить. Я сопротивлялся изо всех сил, но если Володя что-то решил, то спорить с ним было совершенно бесполезно. Этот Володин подарок до сих пор у меня…
— Высоцкий бывал у вас дома, может быть, он пел?
— Пел, и даже были записи. Но они, к сожалению, не сохранились. Было записано не так много — всего пять или шесть песен, но всё равно жалко. Я никогда не просил Володю, он пел только тогда, когда хотел сам. Я понимал, что его донимали такими просьбами. Стыдно признаться, но я тогда не всё понимал в его песнях и относился к ним легко… Многое я понял и оценил потом, после его смерти.
А у себя дома Володя чаще всего пел новые песни, ему была интересна реакция. Он любил выслушивать самые разные мнения.
— Вы бывали на концертах Высоцкого?
— Много раз, но всегда это происходило как-то стихийно… Вдруг Володя вспоминал, что у него сегодня концерт. Или за ним заезжал администратор, мы быстро садились в машину и ехали.
На одном из концертов под Москвой, в клубе какого-то НИИ, Володя пел, а потом стал отвечать на записки… Их всегда было навалом. И задали какой-то глупый вопрос, какой именно, к сожалению, не помню… Володя прочитал записку, зал затих… Вопрос действительно был наглый и глупый. И Высоцкий ТАК посмотрел на эту записку, ТАК развёл руками… Зал хохотал минут, наверное, пять! У него была потрясающая способность: не говоря ни слова, очень точно показать своё отношение к человеку. Тот его жест я запомнил на всю жизнь.
Интересно было наблюдать, как Володя смотрел телевизор. Он не комментировал словами то, что происходило на экране, но жестами и мимикой прекрасно показывал своё отношение. Ещё помню, что он очень переживал, когда ему не разрешили снимать фильм «Зелёный фургон»…
— Это уже последний год жизни Высоцкого. Многие рассказывали мне, что всё чаще бывали депрессии, тяжёлые состояния…
— Трудно об этом говорить. Когда я видел Володю в таком тяжёлом состоянии, у меня была какая-то растерянность. Я чувствовал, что надо как-то помочь, а как это сделать, я не знал… И как теперь выясняется, никто не знал.
Последняя неделя… Я заезжал на Малую Грузинскую 22 июля на очень короткое время. Меня подгоняли дела, я работал тогда в Олимпийской деревне. Но я почувствовал, что там что-то не так… У меня на душе было очень тревожно.
Через день я приехал снова. Володя был в очень плохом состоянии… Сначала он меня не узнал. Потом узнал, подошёл, обнял. Никогда в жизни не забуду напряжённое, твёрдое, как камень, тело.
25 июля Володя должен был приехать в Олимпийскую деревню, я работал там олимпийским атташе делегации Ирландии. Мы договорились, что в двенадцать часов он подъедет вместе с Янкловичем. Ещё раньше я завёз Володе оформленный пропуск, нарисовал план, обозначил место, где мы должны были встретиться…