— Артур приехал ближе к вечеру 25-го. Я-то встречал Марину…
— А правда, что уже 26-го Марина на кухне накрыла стол — сухое вино, бутерброды — как принято на Западе?
— Это постоянно было — и 26-го и 27-го… Все, кого пропускал Семён Владимирович, могли зайти, попрощаться с Володей, а потом как бы помянуть. Но не знаю, говорили там что-нибудь или нет.
— А как решался вопрос с кладбищем?
— Вначале говорили о некрологе, а потом решался вопрос с кладбищем… Да, с утра приезжала милиция. И нужна была справка о смерти, поэтому я всё время ждал Федотова…
Семён Владимирович настоял, чтобы не было вскрытия, но уже после того, как Федотов организовал справку о смерти…
Врачебная справка о смерти Владимира Высоцкого (фрагмент)
Было же две бригады — первую сразу вызвал Федотов, а вторая потом — вызвали по телефону… Вот тогда и приезжала женщина, которая сделала заключение о ненасильственной смерти.
— А справку о смерти дала участковый врач — Шведчикова?[8]
— Это было уже позже. А первый осмотр тела проводила вот та женщина, которая приехала со второй бригадой… И тут же Сульповар организовал заморозку тела. И это было главным аргументом — против вскрытия тела…
— Когда у Марины возникла идея увезти сердце Высоцкого? Вроде бы, она даже договорилась с Годяевым, что он это сделает по дороге из дома в театр. Но это же было бы невозможно…
— Нет, Игорёк хотел пригнать реанимобиль, и там это сделать… Но Марину отговорили.
В ночь на 26-е в квартире остались только Марина и Нина Максимовна… В 3 часа ночи мне позвонила Марина. И я поехал на Малую Грузинскую… Тебе Нина Максимовна не рассказывала о чём они говорили?
— Нет.
Мы проговорили до утра… Вначале Марина спросила — где её письма? Я не знал… Был снят вопрос с наркотой — никому ничего не говорить…
Посмертная маска Высоцкого
26-го я позвонил Васильеву, он приехал… Марина ему помогала снять посмертную маску — она сама когда-то занималась скульптурой.
— Остаётся загадкой — где же третья маска… Может быть, у Макарова?
— Ну, может быть… А он сам, что говорит? Ты же с ним общаешься.
— Напрямую я у него не спрашивал. А сам он в разговорах не говорит ни да ни нет…
— А дети постоянно были?
— Да, нет, они приходили-уходили… А я как ночью приехал, так 26-го до конца дня и не выходил из квартиры… А 27-го решались важные вопросы — как быть с квартирой, с дачей… Марина писала это письмо Суходреву… Или это было уже после похорон? Вот это надо установить точно. Родители при Марине ни во что не вмешивались — всё решала Марина. А когда она уехала — вот тут они поднялись…
— Какие отношения в эти дни у Марины и детей?
— И тогда, и до определённого момента Марина была для них безусловным авторитетом… Это потом, на 40-й день или даже гораздо позже Никита мог ей сказать: «Вы нас ограбили…» А в те дни всё решала Марина. Конфликты начались после вопроса — каким быть памятнику. Это примерно через год…
— А сами похороны?
— В ночь с 27-го на 28-е мы договорились, что повезём Володю в театр на реаниамобиле. И чтобы было меньше народу — привезём в 4 часа утра… Ночью Марина Володю загримировала, причесала, Нисанов сделал несколько снимков.
— Где стоял гроб?
— Гроба в квартире ещё не было. Его привезли поздно вечером, и он стоял на площадке… Володю положили в гроб поздно вечером, почти ночью.
— Подтвердились эти предположения, что Марина завещала похоронить себя рядом с мужем?
— Как предположения?! Марина при мне писала официальное письмо: «Прошу похоронить меня рядом с мужем — Владимиром Семёновичем Высоцким…» И оно должно быть нотариально заверено.
— А кто заказывал гроб? Это же было «изделие № 6» — правительственный гроб?
— Гроб заказывал я, Гельфанд помогал… У них там чего-то не хватало, доставали… Подробностей я не помню, но за всё было заплачено, всё до копейки — и за могилу, и за гроб.
— Но могильщики же денег не взяли?
— Как не взяли?! Это вначале… А когда на девятый день мы с Севой пошли, зашли в их комнатку — и там расплатились. Полностью.
— Я на кладбище не был — стоял в этой громадной очереди в театр, но потом говорили, что после похорон на Ваганьковском раздавали фото Высоцкого с автографом.
— Это снимок Нисанова, а наложение и печать делали в каком-то ателье, я уже не помню где. Но это было ещё до смерти Володи. Да, раздавали и в театре тоже…
Утро 28 июля 1980 г. Панихида в холле подъезда дома № 28 по Малой Грузинской улице. Слева направо: Семён Владимирович Высоцкий, Евгения Степановна Высоцкая-Лихалатова, Оксана Афанасьева (Ярмольник), Пьер (сын Марины Влади), Валерий Янклович, Никита Высоцкий, Марина Влади, Нина Максимовна Высоцкая, Игорь Годяев
Когда мы привезли Володю в театр — ещё ничего не было готово. Устанавливали постамент, расставляли стулья… Я всё боялся, как поведёт себя Таня Иваненко, но всё обошлось. А Ксения была дома, и в подъезде, где прощались жильцы дома, — всё было почти официально… Есть фотография, где она стоит у гроба, по-моему, рядом с Пьером… Привезли в театр, до начала панихиды было ещё много времени… Марина всё время была у Любимова в кабинете…
А когда мы вышли я обалдел, когда увидел эту генеральскую машину… И вот тут началось удивление, когда увидели сколько народу пришло попрощаться с Высоцким… Конечно ждали, что будет много народа, но чтобы столько!? А часов в десять Трифонов сказал: «Как теперь умирать после Высоцкого?!»