У них было много встреч за границей — особенно в последнее время. Володе нужен был человек, с которым он мог бы откровенно говорить о делах, в том числе, наверное, и о финансовых. Высоцкий был человеком и художником, знающим себе цену. Но при всем этом оставался очень скромным и тактичным. А в вопросах материальных, особенно, когда затрагивались какие-то денежные проблемы, он был очень деликатным — часто просто смущался… Я сам был этому свидетелем…
Однажды звонит:
— Зайди ко мне…
Я приехал…
— Толя, ты, наверное, знаешь, кто занимается шмутками… Вот, посмотри, Марина привезла дубленку, она мне велика, висит уже два года… Сколько она примерно стоит?
Я сказал… Смотрю, дубленка на меня… Примерил — как раз…
— Володя, может я возьму?
Он обрадовался:
— Конечно, бери! Деньги отдашь, когда сможешь…
Я почувствовал, что деньги тогда ему были нужны. Дубленку эту ношу до сих пор…
— Среди коллекционеров известны «записи у Бабека». А где они были сделаны?
— На его квартире, на улице Фестивальной, где тогда стояла аппаратура. Там Володя записал «Купола» — очень хорошая запись.
На этой квартире однажды произошел такой смешной случай… На Бабека все время жаловались соседи: часто гости, музыка, шум… А мы приехали с Володей просто поужинать — Бабек очень вкусно готовит. Сели за стол, было тихо: никто не пел, не играл — никакого шума. А соседи услышали, что кто-то приехал — ну, значит, будет шум! — и по привычке позвонили в милицию. Сидим, разговариваем — вдруг звонок в дверь… Открываем, заходят два милиционера:
— Соседи жалуются: опять у вас гости… Опять шумите…
И тут Володя выходит из соседней комнаты…
— Да кто здесь шумит? Вы что, товарищи? Я даже не пою.
Надо было видеть лица этих милиционеров, когда они узнали Высоцкого…
— Ой, Высоцкий здесь… Ой, извините, Владимир Семенович…
Это надо было видеть…
— А хорошо известная запись песни «О конце войны» где Высоцкий говорит Вам: «Толя, давай начнем…» - тоже была сделана у Бабека?
— Нет, это мы записывали у Володи дома, на Малой Грузинской. Записывали для фильма «Место встречи изменить нельзя». Помню, что в квартире были еще сын Высоцкого — Никита и Валерий Павлович Янклович. Володя хотел сделать приличную фонограмму и послать ее на Киевскую студию. Он предложил:
— Давайте попробуем, у меня несколько вариантов… Сначала мы записали эту песню «в вальсе», потом вариант «баллады», который, по-моему, оказался самым удачным. Кстати, у Володи было два варианта текста: длинный и короткий.
— А что еще запомнилось Вам из общения с Владимиром Семеновичем?
— Я очень хорошо помню, как мы вдвоем ехали на машине… У Володи было свободное время, и он предложил:
— Давай, я отвезу тебя в «Архангельское»…
Мы много разговаривали… Я рассказал, что у меня сейчас какая-то безысходность, работа в ресторане угнетает… Конечно, мы добивались довольно высокого качества, у нас был свой репертуар, но ресторан есть ресторан…
— Хочу собрать приличный коллектив, попробовать писать музыку…
А Володя говорит мне:
— Это возраст (мне тогда было 29 лет), это пройдет со временем… Человек вначале стремится что-то взять от жизни… Ты не думай, у меня тоже было такое. Просто я сразу попал в театральное училище, потом — в театр… Само окружение втравило меня в творчество. Если в тебе что-то заложено, если ты действительно об этом думаешь, то, поверь мне, это придет. Ты сам потом придешь к чему-то серьезному…
Я очень хорошо запомнил эти слова и часто их вспоминаю… Особенно часто вспоминал, когда я сам стал отбрасывать многие вещи, начал писать музыку для кино и для театра.
— Высоцкий редко соглашался на работу с профессиональными композиторами. Он говорил, что получается, может быть, лучше, «чем у меня, но совсем не то, что я хотел сказать…» А я знаю, что Вам он дал свои стихи…
— Я однажды позвонил Володе и сказал, что один режиссер запускается с картиной… Время действия — двадцатые годы, ему нужна песня…
— Порекомендуй какие-нибудь стихи… Блока, может быть, Есенина… Тебе лучше знать.
А Володя ответил:
— Зайди ко мне.
Захожу, он приносит стихи… Вижу его почерк. Читаю — то, что нужно. И понимаю, что это его стихи…
— Володя, но ты, наверное, сам будешь писать песню?
— А тебе понравилось?
— Именно то, что мне нужно!
— Бери. Я с музыкой еще не думал… Ладно, сделаю исключение из правил. Пиши, посмотрим, что получится…
Я переписал стихи с рукописи… Мы попили чай, и я сразу же уехал… Как будто получил какую-то драгоценность и боялся, что у меня ее заберут назад. Это были стихи «Попытка самоубийства».
Я стал думать, работать над песней… И однажды мы с Володей встретились на даче у Бабека. Остались вдовем, и я показал ему песню… Володя сделал кое-какие поправки, но, по-моему, в принципе песня ему понравилась… К сожалению, в картину она не вошла… Но запись осталась — память о нашей совместной работе…
— Вы общались с Высоцким летом 1980 года — расскажите об этом…
— Летом к Володе прилетел американский певец Майкл Миш. У Высоцкого было очень мало времени, и он попросил меня, с Майклом занимался я. Володя знал, что Майкл со мной, и был спокоен, только иногда подключался к нам… А мы вместе с Майклом Мишем были у друзей Севы Абдулова, Майкл прекрасно пел… Потом вместе ходили в сауну…
Володя очень хотел помочь Майклу… Он думал — раз я вращаюсь в этих музыкальных кругах, то смогу помочь Майклу как продюсер… У меня до сих пор хранится кассета с записями Майкла Миша… Он хотел записать у нас диск на фирме «Мелодия», но ничего тогда не получилось…
А в июле… Я встретил Высоцкого 23 июля в ресторане ВТО. Володя был в плохой форме. Он приехал около одиннадцати. Мы сели за один столик, начали что-то есть… Все время подходили люди: было такое впечатление, что они его тысячу лет не видели. И все они хотели выпить с Володей… Видя его состояние, я старался эту толпу отогнать…
Потом Володя попросил меня:
— Толя, ты возьми бутылку с собой… Я пить не буду — будем только угощать…
Еще я хорошо запомнил, что у него с собой было много денег — целая пачка. И мне показалось, что он от них хотел избавиться, пытался их отдать… Как будто предчувствовал…
Да, бутылку я взял… Володя, который очень редко кому-нибудь доверял машину, сам попросил вести «мерседес». Отдал ключи…
— Давай, поехали….
С нами поехал актер Дружников. Когда мы подъехали к дому, он все-таки отобрал у меня эту бутылку водки:
— Я ее беру, ко мне должны приехать…
Ну, а переубедить, уговорить его было просто невозможно. Начиналось двадцать четвертое июля…
Я поехал домой, из дома позвонил на Малую Грузинскую. Мне сказали, что Володя уже спит. Я немного успокоился.
На следующий день мы уехали в Рязань — там на олимпийской базе мы давали концерт… Помню, что с нами выступал Жеромский.
Приехали в Рязань — была жуткая духота… Вечером — концерт. Потом всех пригласили в баньку, а я не пошел — лег спать.
25 июля я проснулся рано утром. Резко поменялась погода, похолодало… Пошел в лес, вспомнил про Володю. Ну, думаю — мучается… Давление-то скачет…
В Москву мы приехали часов в двенадцать. Захожу домой, первый звонок — от приятеля:
— Правда ли, что умер Высоцкий?
— Да ты что! — Но подумал, что ведь может быть… Набрал номер Высоцкого, трубку взял Сева Абдулов…
А у меня только одно на уме: я же не смог его уговорить, не смог…
Я приехал на Малую Грузинскую, народу было уже много. Володя лежал в маленькой комнате. Я совсем ничего не помню…
Москва, октябрь 1987 г.
Владимир Борисович ГОЛЬДМАН
Знакомство с Высоцким? Это интересная история… В 1976 году мы с Василием Васильевичем Кондаковым проводили «стадионы» в Севастополе. И нас крупно подвел Муслим Магомаев: он срочно вылетел куда-то с правительственной делегацией. А что такое стадион для администратора? Это ставка на одну «звезду», или как мы говорим, «на одну обезьянку»… И вдруг она исчезает.
Кондаков говорит:
— Немедленно лети в Москву. Единственный человек, который может нас спасти — Высоцкий. Попробуй к нему обратиться: у тебя же есть знакомые на Таганке.
Я прилетел в Москву, пытаюсь пробиться к Высоцкому день, два — ничего не получается. И я решил просто подождать на выходе, у его «мерседеса». Дверца у машины не была заперта, я взял и сел на заднее сиденье. Выходит Высоцкий, с ним еще кто-то. Потом я узнал: это был Иван Бортник. Заводит машину, и мы поехали — они не обращают внимания, что сзади сидит человек!
Уже выехали на набережную, я говорю:
— Извините, Владимир Семенович…
Он резко затормозил:
— Что такое?..
— Вы простите мою наглость, но у меня просто безвыходное положение… Мне пришлось сесть в Вашу машину…
— А в чем дело?
Остановились на набережной…
— Я Вам скажу откровенно: у нас «горят» стадионы. И спасти ситуацию можете только Вы!
— А Вы знаете, сколько я «стою»?
— Да, я знаю, сколько «стоит» Высоцкий. Если Вы согласитесь, я могу рассчитаться вперед…
— Ну, ладно… Давайте завтра встретимся, и я скажу — смогу или нет.
Я по натуре — авантюрист. Заранее купил билеты, потому что не было времени абсолютно. Еще не получив согласия, звоню в Севастополь: «Объявляйте Высоцкого!» На следующий день мы встретились в театре, я вручил ему гонорар за все будущие выступления.
— Это солидно. А когда надо лететь?
— Через четыре часа.
— Как?!
— Да, остается время заехать за Вашей гитарой, и — все! Я уже дал Вас в рекламу…
— Вот дают!
Приезжаем на Малую Грузинскую, Высоцкий побросал в сумку вещи — и мы поехали в аэропорт. А в Севастополе все билеты были проданы в течение полутора часов — ведь на афише появилось имя Высоцкого! В общем, стадионы прошли прекрасно. И с этого времени мы довольно часто работали вместе.