– Алло… Здравствуйте… Я хотел бы заказать завтрак в номер. – Бондарь украдкой заглянул в книгу напарника. – Итак, большой стакан апельсинового сока, яичницу с беконом из трех яиц, не слишком зажаренную, двойной кофе-эспрессо со сливками. Тосты. Джем. Все понятно?
– Я бы тоже пожрал, – напомнил о себе Костя.
– Минутку. – Прикрыв безмолвную трубку ладонью, Бондарь вопросительно взглянул на него: – Как насчет белужьей икры? В ресторане говорят, что новую партию доставили на прошлой неделе.
– А посвежей ничего нет? – спросил Костя.
– Почему же нет. Можно порекомендовать копченую семгу, которую без конца трескает герой твоего шпионского романа. – Кивнув на книгу в яркой обложке, Бондарь положил трубку и продолжал, уже не скрывая сарказма: – Слушай, а как насчет спаржи в беарнском соусе и ломтика ананаса? И не захочешь ли ты полакомиться мозговой костью после клубничного дессерта?
– Захочу, – нахально заявил Костя. – За твой счет.
В гостиничном буфете, куда они отправились вместе, охота шутить пропала у обоих. Напротив, холодные котлеты, поданные на завтрак, настроили Костю на философский лад.
– Конечно, – сказал он, – это плохо, что у них не работает печка. Но зато не вышел из строя холодильник, а это плюс. Мы не отравимся котлетами. И сможем посвятить день поискам, вместо того чтобы сидеть на унитазе.
В чем-то он был прав, а кое в чем ошибался. Далеко уходить от унитаза ему не пришлось, потому что Бондарь оставил его дежурить в номере. Косте было велено обзвонить все севастопольские больницы, морги и отделения милиции, представляясь родственником пропавшего без вести Малютина. Запросы по официальным каналам делались из Москвы, но существовала незначительная вероятность того, что в частном порядке удастся выяснить что-то новенькое.
Сам Бондарь решил обойти бары, кафе и рестораны, в которых мог засветиться Малютин. Учитывая его пристрастие к спиртному, это могло сработать. Рассовав по карманам денежные купюры различного достоинства и фотографии старпома, Бондарь отправился на поиски.
Они оказались утомительными и безрезультатными. Вернувшись в гостиницу под вечер, он разбудил задремавшего напарника и выяснил, что его телефонные разговоры тоже не принесли успеха.
– Что ж, – заключил Бондарь, – придется прощупать малютинскую подружку, Ариану.
– Прощупать? – Костя моментально сбросил сонную одурь, сделавшись необыкновенно деятельным и энергичным. – Что за птица? Хороша собой?
– Угомонись, Казанова. Девушка представляет для нас чисто профессиональный интерес.
– Профессиональный, – согласился Костя, разминаясь возле окна, – а какой же еще.
Он стоял к Бондарю спиной, но на его физиономии наверняка блуждала улыбка. Казалось, что она просвечивается сквозь Костин затылок. Поэтому Бондарь с особым удовольствием заверил напарника, что вступать в контакт с Арианой ему не придется.
– Почему? – спросил тот, прерывая зарядку.
– Твоя задача охранять меня, – сказал Бондарь. – Охмурение женщин в твои обязанности не входит.
– Жаль, – вздохнул Костя. – Я уже целый месяц обхожусь без баб, веришь?
– Верю. Именно поэтому тебя к ним нельзя подпускать на пушечный выстрел.
– Кстати, о пушечных выстрелах. Слыхал, как сегодня в полдень шандарахнуло? Целых три раза. Я уж решил, что русский десант высадился.
– Вынужден тебя разочаровать, – сказал Бондарь. – Это был салют на Константиновской батарее. Старинная флотская традиция, заведенная чуть ли не двести лет назад. Раньше по выстрелам сверяли часы все экипажи.
– Откуда такие познания? – удивился Костя.
– А я в двенадцать часов болтал с одной премиленькой барменшей из Инкермана. – Бондарю не стоило труда изобразить ленивый зевок. – Она-то мне про салют и рассказала. Симпатичная девушка. Приглашала меня заглянуть вечерком. Лучше с товарищем.
– И что ты ей ответил? – В Костиных глазах загорелись маниакальные огоньки.
– Я сказал, что у нас другая программа.
Огоньки погасли, устремленные на Бондаря глаза сделались тусклыми и скучными.
– Понятно, – буркнул Костя и опять рухнул на кровать.
Вид у него был такой, словно он готовится помереть от тоски. Полюбовавшись им, Бондарь закурил и как бы между прочим сказал:
– Не вешай нос. Если Малютин не успел сплавить прибор и если нам его удастся найти, то треть сэкономленных командировочных пустим на празднования по этому поводу.
– Ты не шутишь?
– В данном случае – нет.
– Мы его найдем, – пообещал Костя с угрозой. – Обязательно найдем. В самом скором будущем.
Бондарь промолчал. По всей видимости, эти слова были адресованы не столько ему, сколько севастопольским красавицам, до которых спецназовец мечтал добраться не меньше, чем до искомого Малютина.
Если это было действительно так, то Бондарю было искренне жаль ту бедняжку, которая первой попадет в медвежьи объятия Кости.
Телефонный звонок раздался около шести вечера, когда возня на крыше наконец закончилась, сменившись мешаниной будничных шумов провинциальной гостиницы: рокот унитазов, пьяный гогот за стеной, разноголосье включенных на полную громкость телевизоров.
– Контракт заключен, – бодро отрапортовал Дубинский. – Готов изложить подробности при встрече. Куда мне подъехать?
Бондарю внезапно вспомнился увиденный вчера крест на холме.
– У вас тут есть прелюбопытный храм в форме пирамиды, – сказал он.
– А, это наша достопримечательность, – хохотнул Дубинский. – Храм Святого Николая Чудотворца. Возведен на Братском кладбище участников первой обороны Севастополя.
– Встретимся там, – Бондарь бросил взгляд на часы, – ровно в восемь.
– До храма можно добраться за полчаса…
– Но вы доберетесь туда ровно в восемь, – отрезал Бондарь, после чего отключил телефон и взглянул на Костю. – Мы должны прибыть на место пораньше. Хочу лишний раз убедиться в том, что Юрий Михайлович не таскает за собой свору соглядатаев.
– Резонно, – согласился Костя. – Сверху будет удобно наблюдать за дорогой.
– И любоваться закатом. Собирайся. Через десять минут выходим.
Наспех ополоснувшись под душем, напарники оделись и покинули номер, оставив в «молниях» своих сумок по паре традиционных волосков, которые должны были оповестить их о негласном обыске, если таковой будет проведен.
Поймать такси оказалось проще простого, так что вскоре они катили в сторону Братского кладбища, расположенного на склоне холма, возвышающегося над северной частью города.
– Поидымо чэрэз Курыну балку, – авторитетно заявил водитель. – Так будэ блыжче.
Это был первый крымчанин, заговоривший с москвичами по-украински, и они прислушивались к его речи с настороженным любопытством. Создавалось впечатление, что таксист специально коверкает русский язык, чтобы подразнить приезжих своей «щирою украинською мовою».
Небрежно управляя «Волгой» одной рукой, он поведал Косте и Бондарю историю кладбища. Могилы, в которых покоились по сто и более убитых, рыли в основном солдаты и матросы арестантских рот. Иногда вместо деревянных крестов на могилах выкладывали крест из неприятельских бомб и ядер. Во время ветра пустые снаряды с отверстиями издавали несмолкаемый гул, напоминающий отпевание или жалобный плач по убитым.
– Як оти бабы, – высказался таксист. – Та тэпэр там никому галасуваты.
– Голосовать? – переспросил Костя. – Почему на кладбище?
– Тю, а дэ ж ще жинкам рыдаты як нэ на кладовыщи?
Оба уставились друг на друга с недоумением, а Бондарь внезапно припомнил эпизод из булгаковской «Белой гвардии» и решил проверить, насколько хорошо классик разбирался в психологии украинцев.
– Скажи-ка, – попросил он таксиста, – а как будет по-вашему кот?
– Кит, – ответил тот.
– Тогда как будет кит?
По Булгакову, таксисту следовало насупиться и прекратить с насмешником всякое общение. Вместо этого он пожал плечами и сказал:
– Тоже кит.
– Как же вы их различаете? – спросил Бондарь.
– Що, мы з глузду зъихалы зовсим? – удивился таксист. – Одын кит живэ у хати, другый – у мори. Хиба ж воны схожи одын на одного?
Бондарь прикусил язык. Против этой убийственной логики возразить было нечего. Костя, огорошенный не меньше, тоже помалкивал, бросая на водителя долгие задумчивые взгляды. Тот как ни в чем не бывало смотрел прямо перед собой. Его непоколебимой уверенности в собственной правоте оставалось только позавидовать.
Начавшийся подъем становился с каждой минутой все круче и круче. Таксисту пришлось переключиться с третьей скорости на вторую. Бондарь физически ощущал, с каким напряжением работает старенький двигатель. Его подмывало подталкивать «Волгу» мысленным усилием.
То и дело она сворачивала на горизонтально расположенные улочки, а потом дорога вновь убегала наверх. Пешеходные тротуары были выложены из плит, образующих ступени. Изредка на них попадались люди, устало бредущие в гору. На фоне оранжевого предзакатного неба, пышной зелени и морской синевы их фигуры выглядели особенно невзрачными.
Проехав еще немного по асфальтовой полосе, состоявшей из сплошных поворотов, «Волга» остановилась. Помянув бисового батька, таксист пояснил, что дальше дорога перекрыта. И действительно, впереди торчал полосатый барьер, за которым прохаживались двое служивых в касках и бронежилетах. Укороченные автоматы в их руках казались игрушечными.
Костя и Бондарь узнали от таксиста сразу три новости. Первое: такие неприятности часто случаются в Севастополе, который как-никак является военно-морской базой. Второе: объезд займет не менее получаса и обойдется пассажирам в лишних пятьдесят гривен. Третье: если они прибавят к плате за проезд пару червонцев, таксист покажет им кратчайший путь наверх, и уже через десять минут они будут любоваться тамошними достопримечательностями.
Пришлось платить. Не хотелось снова мотаться по городу в разболтанной «Волге», а кроме того, Бондарь и Костя ведь намеревались попасть на кладбище раньше Малютина. В хорошем смысле этого слова.