передка», из-за терминала, «Фёдор».
Его звук тоже сложно с чем-то спутать. Вообще этот крупнокалиберный пулемёт называется «НСВС-12,7» или «Утёс», но бойцы почему зовут его «Фёдор». Пули у «Фёдора» величиной с маленькие огурцы. Говорят, такими можно даже «пылесос»[1] остановить, особенно если бронебойными и в борт.
Но сейчас в небе никакого «пылесоса» не было. Танки вообще, слава Богу, не научились ещё летать. Там было что-то быстро перемещающееся на север, в сторону посёлка Спартак. И за этим «чем-то» тянулся дымный след, как за подбитым фашистским самолётом в старом советском кино про войну.
Но Тишка не смотрела туда, куда улетело подбитое «Фёдором» «что-то».
Она заметила другое. То, чего наверняка не увидели бойцы с «передка». Это «нечто», примяв бурьян, скользнуло вниз и мягко легло на берег ручья, практически уткнувшись одним из углов в воду. И оно, это «нечто», было намного непонятнее, чем то «что-то», что дымило и падало за Спартак.
«Нечто» выглядело как зеркальный выпуклый треугольник размером с большую машину, с джип какой-нибудь. Все его грани отражали то, что было рядом и вокруг, поэтому Тишка даже не сразу поняла, какой он на самом деле огромный. Воздух над треугольником еле заметно дрожал, словно над костром, и было тихо-тихо, как будто даже ветер испугался и умчался куда-то далеко, где не стреляются из крупнокалиберного пулемёта, ничего не дымит в небе, а главное — на берег ручья не падают зеркальные выпуклые треугольники.
Тишке стало очень страшно. Не потому, что эта штука могла взорваться или из неё вылез бы какой-то злой человек с той стороны. Нет, как раз если бы это случилось, она бы не испугалась. Что делать в таких случаях, Тишка, да и все её ровесники на Донбассе, знала очень хорошо, и петарды она носила с собой не только на случай встречи с собаками. Подать сигнал Тишка успеет, а там… Можно упасть и затаиться, можно побежать по полю, бурьян высокий, может быть, в неё и не попадут. А тем временем наши вышлют группу…
Но, глядя на зеркальный треугольник, Тишка мялась в нерешительности и ничего не делала. И даже петарду не достала. Просто смотрела на отражение полыни, чертополоха и лебеды в зеркальной грани треугольника, на пчелу, вьющуюся над бордовым цветком татарника, и чего-то ждала.
А потом Тишка вдруг поняла, что из зеркального треугольника не вылезет человек. Никакой — ни с той стороны, ни с этой.
Потому что люди на таких штуках не летают…
Как открылся люк, она не заметила. Вроде следила во все глаза, а — просмотрела. Наверное, виной всему была дурацкая зеркальность, которая вводила в заблуждение. Когда трава отражается в зеркале, стоящем в этой самой траве, очень сложно понять, где тут заканчиваются стебли и начинаются их зеркальные двойники.
Но внезапно часть стеблей зашевелилась, сдвинулась куда-то, и перед Тишкой появилось оно…
Существо.
Что-то мохнатое, но при этом зелёное, как диван у бабушки в комнате. Оно выбиралось из недр зеркального треугольника, выбиралось немного неуклюже, даже смешно, покачивая толстым задом с маленьким и тоже мохнатым хвостиком.
Вот возникла спина — существо выбиралась из люка задом наперёд — затем голова, с шуршанием протиснулись через люк и распрямились с негромким хлопком зелёные мохнатые уши, и Тишка непроизвольно улыбнулась, а когда существо выбралось полностью и повернулось к ней, даже засмеялась, немного нервно, но от души.
Потому что перед нею стоял, переминаясь с лапы на лапу, нелепый, слегка косоглазый и почему-то вот того самого диванного зелёного цвета, чебурашка. Да, да, самый обыкновенный, ростом чуть пониже Тишки, но очень земной, очень привычный, родной такой, ми-ми-ми и вообще няшка.
— Здравствуйте, — сказал зелёный чебурашка смешным, ворчливым и детским одновременно голосом. — Я, надеюсь, вас не очень напугал?
— А почему ты зелёный? — Тишка задала первый пришедший на ум вопрос. Она сказал «ты» на автомате — странно было бы обращаться к зелёному чебурашке на «вы».
— Потому что зелёный цвет успокаивает и вызывает доверие, — сообщил чебурашка. — А что, мне не подходит эта окраска?
— Подходит, — Тишка опять улыбнулась. — Просто… ты как будто не совсем чебурашка. Ты как будто немножко… чебургена. Понимаешь?
— Нет, — помахал туда-сюда ушами чебурашка, ставший Чебургеной. — Я ещё не настолько адаптировался к вашей психоматрице. Чебургена… это плохо?
— Это смешно, — Тишка положила пакет с батарейками и ирисками, села на траву. — А какой ты там… Ну под костюмом? На самом деле?
— Вам лучше не знать этого, — глаза Чебургены разъехались к ушам и вернулись на место. — Мой истинный облик не эстетичен для вашего восприятия.
— Так ты что, на самом деле этот… — Тишка потыкала пальчиком в небо. — Оттуда? Пришелец, да? Как это… Алиен?
Чебургена помялся, неуклюже перебирая мохнатыми лапами, и ответил, глядя непонятно куда:
— Не совсем корректное название. Я не приходил никуда… Я скорее… оглядыватель? Смотритель? Приглядыватель? Приглядатель?
— Наблюдатель, может быть? — подсказала Тишка.
— Нет, — уши Чебургены снова пришли в движение. — Другое слово… Ваш язык… Он очень сложный язык. Не в смысле произношения, а в остальном… Много разных интересных слов. Разные значения. Я не могу понять. Не могу правильно подобрать. Вы говорите: «Чайник долго остывает» и «Чайник долго не остывает».
— Ну? — не поняла Тишка.
— Это… — страдальчески посмотрел на неё Чебургена, — …это же одно и то же! А ещё вот: «На косе косой косой косил косой…». Причём если заяц был девушкой, то у него ещё и коса могла быть! Так много смыслов. Нужно подбирать слова. Много думать. Нужно время…
— Ты что, медленно думаешь? — удивилась Тишка. — А ещё из космоса прилетел.
— Центральный процессор искусственного интеллекта корабля, сопряжённый с моим мозгом, загружен на девяносто восемь процентов решением проблем с устранением поломок и стратегическими задачами по возникшей внештатной ситуации. На речевую коммуникацию с вами как представителем автохтонного населения данного региона планеты остаётся очень мало оперативной памяти, — непонятно сказал Чебургена.
— Чего? — честно спросила Тишка.
— Ничего, — Чебургена вдруг сел на траву в той же позе, что и Тишка. — Всё очень плохо.
Они сидели, разделённые ручьём шириной в один шаг, друг напротив друга — зелёный чебурашка, у которого всё было плохо, и девочка, у которой был пакет с батарейками и ирисками. Сидели и молчали. Прилетела стрекоза, села Чебургене на ухо. Он не сгонял её и от этого стал совсем смешной.
— А откуда вы прилетели? — не выдержала Тишка.
Ей было жалко Чебургену, и она даже обратилась к нему на «вы».
— Наша планета не может быть названа на вашем языке, — грустно сказал Чебургена.
— Буквов нет? — догадалась Тишка.
— Звуков, — кивнул Чебургена. — Предвидя ваш вопрос про моё имя — ответ будет таким же.
— А меня Аня зовут, — сказал Тишка и тут же задала новый вопрос: — А почему чебурашка, а не… трансформер там… Бамблби какой-нибудь или человек-паук?
— Потому что на основе проведённого анализа этот облик… — Чебургена взял себя за зелёные мохнатые уши и помахал ими, как крыльями бабочки, — признан наиболее комфортным для восприятия вашей возрастной категорией в стрессовой ситуации и, следовательно, наиболее подходящим для первого контакта.
— А-а-а, — с умным видом кивнула Тишка, — понятно…
Снова возникла пауза. Стрекоза, покружив над Чебургеной, уселась на другое ухо. В траве стрекотали кузнечики, где-то далеко каркнула ворона. Тишка вспомнила, что дедушка всегда говорил: «Вороны каркают к дождю». Она посмотрела на небо, но увидела там только редкие облака, из которых ни дождь, никакие другие осадки выпасть не могли. Даже дымный след растаял.
— Ой, — спохватилась Тишка. — Тебя же ищут, наверное!
— Нет, — всё тем же смешным голосом ответил Чебургена. — В момент атаки корабль отстрелил ложную цель, имитирующую беспилотный аппарат, сконструированный и произведённый на вашей планете. Он упал в трёх с половиной километрах севернее этого места, если использовать ваши способы измерения расстояний и ориентации в пространстве, и полностью аннигилировал.
— Чего сделал?
— Самоуничтожился. К сожалению, один из металлических предметов, с помощью которых была произведена атака, попал в основной блок моего корабля и повредил узел управления.
В подтверждение своих слов Чебургена вытянул лапу и показал Тишке пулю, обыкновенную пулю калибра 12,7 от пулемёта «Утёс». Размером с маленький огурец.
— Это дядя Саша стрелял, — уверенно и даже с какой-то гордостью сказала Тишка. — Оттуда, со стороны аэропорта. Сегодня их смена. Дядя Саша умеет… И что, теперь твой корабль не летает?
— Абсолютно исключено, — грустно шмыгнул зелёным носиком Чебургена. — Требуется ремонт.
— Тогда нужно ехать в мастерские. Или в штаб, — Тишка поднялась. — У дедушки там знакомые, дядя Комбат и дядя Пиночет, они хорошие, они помогут…
— Абсолютно исключено, — с той же интонацией, что и раньше, произнёс Чебургена. — Никакой контакт с официальными властями и вообще с взрослым населением вашей планеты невозможен.
— Почему? — удивилась Тишка. — Ты не бойся, они правда хорошие и добрые. Я попрошу…
— Вы не понимаете, — перебил Чебургена. — Дело в том, что… я нахожусь в этом регионе нелегально. По собственной инициативе.
— А-а-а! — поняла Тишка и засмеялась. — Так ты — как я? Дорогу решил срезать?
— Срезать дорогу… — проворчал Чебургена, скосив глаза к переносице. — Странное словосочетание… Но можно использовать и его. Хотя у меня скорее гуманитарная частная миссия. Я собирал материалы для… по-вашему это будет докторская диссертация. И могу контактировать только с детьми. Потому что…
— Потому что нам никто не поверит, — кивнула Тишка.
— Вы сообразительны, — сказал Чебургена.