Куроедову было очень хреново — глаза шальные, пальцы рук скрючило в судороге, мышцы ног каменные, тоже судороги. И пульс частый. Поднимать на кровать я его не стал. Выбрал чистое место на полу и, кинув одеяло, разместил болезного на нём.
— Что же вы так, Ксенофонт Данилович, не уберегли себя? — попенял я помещику, чтобы отвлечься. — Здоровье, оно такое… Это денег может быть много, а зачем они больному человеку?
Так, с причитаниями и нравоучениями, занялся Куроедовым. Напоить его лекарством удалось с большим трудом. Он вообще всю воду извергал из себя обратно. Сделал ему из простыни памперс, расположил удобнее. Где-то через полчаса половина таблетки всё же попала внутрь в виде раствора и совместными усилиями удалось удержать её внутри. Куроедов задышал чаще, но сдерживал рвоту.
Я же занялся уборкой. Через приоткрытую дверь озвучил, что мне нужно. Толку от мытья полов особого нет. В смысле, холера здесь останется, но сам хоть буду ходить по чистому. Тут же задумался, сколько я вынесу заразы на подошве, когда пойду выливать ведро, и потребовал положить на пороге мыльную и мокрую тряпку.
На обратном пути зашёл проверить Петю с Дуськой. Те выглядели слабыми, но точно не умирали. Им даже куриный бульон приносили в качестве еды. И моя помощь в качестве санитара не требовалась.
— Пить давать столько, сколько хотят, — дал я распоряжение и ушёл дальше вытаскивать Куроедова из смертельных объятий холеры.
Эта ночка нам обоим далась нелегко. За последние дни я вымотался, устав физически и морально, боялся, что вырублюсь, а Куроедов умрёт. Его продолжало тошнить кровью. Лекарство вливал малыми дозами, но оно не особо помогало. Желудок у помещика был изрядно потрёпан алкоголем. Про это я ему и талдычил всю ночь, чтобы не уснуть и как-то держаться. Поведал Куроедову о других болячках. Вообще обо всём, что вспоминал. Не знаю, слышал он меня и воспринимал ли слова, но я продолжал свою импровизированную лекцию до рассвета.
Когда стало светлеть, погасил свечу, поменял «памперс» и, укрыв мужчину одеялом, проветрил комнату. Потом вообще переложил его на кровать. Кризис миновал. Отчего-то я был уверен, что теперь сосед выкарабкается.
Дмитрию Николаевичу я велел пройтись по всем комнатам, стучать в двери и деликатно спрашивать о здоровье. Ко мне велел никому не подходить и одежду мою не трогать. Помылся в бане, подремал немного на улице, устроившись в плетёном кресле, послушал отчёт управляющего — пока больных нет. Но не стоило забывать об инкубационном периоде.
Ещё сутки я находился в напряжении. Ел и спал урывками, ухаживал за Куроедовым. На второй день меня стало отпускать. Больных больше не было, трое моих подопечных выздоравливали, и я очень надеюсь, что распространение инфекции мы локализовали.
Глава 19
Алексей вернулся домой через неделю. У Похвистневых удалось приостановить заразу. Больше больных не было. Гости сидели словно мыши под веником и из комнат не высовывались. К моему удивлению, дворня вела себя спокойно. У нас в усадьбе никто не умер, а я свободно входил к заразным людям, не забывая напоминать всем о мерах предосторожности.
Бабы, особенно из числа кухарок, придумывали что-то своё. Мол, слышали, как стая галок кричала, а это всегда к худу. Они и накликали болезнь. Кто-то видел, как белка дорогу перебегала, тоже не к добру. Удивило. Всегда считал, что виновен во всех неприятностях чёрный кот.
— Воробей в избу влетел — точно к покойнику, — трагическим шёпотом просвещала одна кухарка другую, опасливо косясь на француза. — Ей-богу! — не забывала тётка креститься, подтверждая таким образом свои слова.
— Танька сказала, ей воробей приснился, — поддержала эту кумушку напарница.
— Не… ежали во сне, то это к любовным делам.
— Они у Таньки всегда и без воробья во сне всегда к любовным, — дружно посмеялись женщины.
— А ещё говорят, у Похвистневых ворон на крышу сел и три раза прокаркал, — озвучили очередную глупость.
Тут же я узнал, что любая птица, кроме ворона, если в окно стучит, то это к письму или доброму известию. Насчёт пауков мои кухарки не пришли к общему мнению. Одна доказывала, что убить паука — накликать неприятности, а другая придерживалась мнения, если хочешь счастья — убей паука.
С этим я полностью был согласен и прервал дискуссию тёток, напомнив, что если ещё раз увижу вечером невымытые полы, то устрою им и без примет в виде воронов и пауков неприятности. Леопольд поинтересовался, чем господин недоволен. Как мог, пояснил ему бабью трепотню. К моему удивлению, француз не возмутился подобному мракобесию и совершенно авторитетно заявил, что уберечь дом от воров может черная кошка, чёрная собака или чёрный петух. Как они умудряются совмещать все эти вымыслы с христианством?
Впрочем, меня устраивало то, что Леопольд вкусно готовит и следит за порядком на кухне. Повезло, что гости не требовали изысканных блюд и вин. Но и без этого содержание такой толпы народа обходилось недёшево. Чтобы уж совсем и наверняка убедиться в отсутствии инфицированных, продержал соседей ещё три дня и после стал выпроваживать.
— Да уж, свадьба у вас, Георгий Павлович, получилась запоминающейся, — прощался со мной помещик Гундоров. — Елизавете Африкановне соболезную.
— Спасибо за музыкантов, — проявил я ответную любезность.
— А Пётр Петрович, значит, теперь наследник? — выспрашивал у меня Данненберг то, в чём я не разбирался.
По идее, Петя племянник Марии Фёдоровны, и если нет специальных указаний, то наследовать он мог именно её долю.
— У господина Похвистнева мужчин в наследниках не было, — проявила «знание предмета» вдова Лопатина. — Погибли при Наполеоне.
— Вы когда Петра Петровича домой сопроводите? — не унимался Данненберг.
— Не скоро. Ему особая диета нужна, а в поместье присматривать за этим некому, — ответил я.
— Мы бы могли проследить за питанием Петра Петровича, — подключилась к обсуждаемому супруга Данненберга, Екатерина Ивановна.
Еле выставил этих назойливых. Понятное дело, что Петя превратился в очень завидного жениха. Правда, никто точно не знал, какое завещание оставил Похвистнев, но, с учётом того, что и Мария Фёдоровна умерла, шансы на наследство у Пети были хорошие.
— Прокутит и прогуляет он эти деревеньки, — озвучил моё мнение Лёшка, когда мы остались с ним наедине. — Заложит в банк и выкупить не сможет.
— Нам бы самим перекупить. Земли рядом. Я бы не прочь увеличить наделы.
— А денег почти не осталось, — вздохнул Алексей. — Этим летом кровь из носа, но производство сахара нужно запустить.
— Что ты там собрался производить? — не понял я. — Мы же почти всю прошлогоднюю сахарную свеклу посадили на семена.
— Я имею в виду сам цех и отладку технологий. У тебя свеклы полмешка есть для экспериментов.
— Ещё мы упустили из вида, что крестьяне посадили красную свеклу из наших семян рядом со своей. Наверняка произойдет переопыление и сорт ухудшится.
— Охо-хо… — простонал Лёшка. — Между прочим, я выяснил, отчего в других деревнях, кроме Перовки, капусту не сажают.
— Тоже про ведьмины заморочки говорили? Или какой волк дорогу перебежал?
— Не… они элементарно собрать семена не смогли.
— Знаешь, я бы и сам не смог их собрать, если бы не прочитал инструкцию, — припомнил я.
Для меня стало откровением, что кочерыжку с корнем нужно хранить до весны и ещё в особых условиях, а после высаживать в грунт. Предположу, что мужикам было не до этого, а бабы не всегда могли создать нужные условия. Там ведь важно подгадать со временем уборки капусты — сухую погоду. Хранить нужно в тёмном месте и при этом часто проверять заложенные на хранения кочерыги. Их же мыши могут сгрызть или просто сгнить. Для предотвращения этого лучше присыпать золой или известью. И как это всё объяснить безграмотным бабам? Для них выращивание семян капусты — своего рода лотерея. Получилось — хорошо, нет — так нет.
Спасибо отцу Нестору, он по осени провёл ряд лекций в деревнях. По сути озвучил то, что я рассказал. Жаль, я упустил из вида переопыление свеклы новых сортов и старых, но урожай на огородах в этом году должен получиться хорошим. Наши крестьяне точно не помрут, чего я не мог сказать о соседских. Особенно про поместье Похвистневых, оставшееся по сути без хозяина. Из Пети управленец ещё тот.
Он уже вставал и немного передвигался по дому. Чтобы ничего не натворил, я ему отдал игру, которую дамы совместно с немцем нарисовали. Петя — натура азартная. В карты он не просто так проигрывал, потому новое развлечение оценил. И даже собрал «клуб по интересам». Они втроём — Дуська, Петя и Куроедов — стали играть. Сами еле двигаются, устают даже от броска кубика, но уже радуются жизни.
Куроедов был задумчив в последние дни. Как оказалось, он мои слова запомнил. Не всё, но основное вычленил. И решил заняться собственным здоровьем. Посмотрим, как это у него получится. Главное, что пока сил ни на какие безобразия не хватало.
Со статусом Пети пока не всё было ясно. Оглашение завещания не прошло. Посылать кого-то за чиновниками мы не спешили. Убедимся для начала, что холера локализована. В прошлой реальности её остановили в Саратове. До Самарского региона зараза не дошла. Тут Петя внёс некоторые изменения в историю, но не глобально. Глядишь, всё образуется. Сам парень, конечно, переживал и винил себя. Тётушку он любил искренне, она же его баловала и потакала во всём. А тут Петя стал причиной смерти близких людей. Лизонька ему этого не простила и вряд ли такое случится в будущем.
Молодую супругу мне пришлось успокаивать всеми доступными средствами. Тут и слова, и валерьяна с пустырником пошли в ход. Авдотья уверяла, что мята и ромашка тоже способствуют душевному равновесию дам и носила госпоже чай с добавками.
Лёшка рекомендовал в качестве успокоительного новые наряды. Даже один рулон из наших запасов выделил. Если бы возникла напряжённость с деньгами, то этот шёлк с вискозой и с вышивкой мы бы продали. Вначале, конечно, Алексей напомнил другие методы борьбы с депрессией и предложил мне разнообразить досуг в спальне. Нашипел на него, чтобы не лез с советами. Барышни этого времени скромные, им такие вещи не то что показывать, рассказывать не стоит. Лучше пусть платье шьёт.