— Батюшка Василий Алексеевич всё сокрушался, что не сподобится лично лицезреть. А вы так удачно успели, — суетился какой-то мужичонка. — Вот здесь по лестнице извольте наверх.
После улицы я с трудом видел, куда меня направляют, и упоминание лестницы оказалось кстати. Чуть не запнулся о первую ступень.
Вообще-то я думал, что все встречающие были на улице, но ошибся. Внутри дома народа оказалось не меньше. И если во дворе был простой люд, то тут столпились уважаемые лица. Поп в рясе, мужчина с папкой, явно чиновник. Ещё парочка непонятно кого, но по виду солидных дяденек. Три девицы (эти точно прислуга), одна дородная тётка и придерживающий распахнутую дверь мальчишка лет десяти.
— Георгий Павлович Титов, — громко представился я всем присутствующим. — Прибыл из Америки.
После секундной паузы все дружно загомонили. И начали меня подталкивать в сторону спальни.
— Василий Алексеевич, племянник ваш, Георгий Павлович, — опередил меня на пару шагов один из мужчин.
Я надеялся, что встреча с дядей пройдёт без свидетелей, но половина из собравшихся в соседней комнате последовала за мной, чтобы наблюдать сцену «воссоединения семейства».
— Слава богу, — подрагивающей рукой перекрестился мужчина, лежащий на кровати. — Надеялся, ждал. Поди сюда, брательнич, облобызаю тебя.
Не знаю, чем страдал дядя, но вид имел чуть лучше, чем мумия фараона. Желтоватый оттенок кожи только добавлял ассоциаций. Да и попахивало от дядюшки сногшибающе: чем-то «болезненным» плюс парфюм, запах пищи и давно немытого старческого тела. Далее он еще что-то произнёс, похоже, на французском языке, я не понял, но заострять внимание не стал. Как бы мне не хотелось целоваться, а пришлось проявлять родственные чувства к этому полутрупу.
Одной дрожащей рукой помещик меня приобнял, я как любящий племянник согнулся в три погибели и стоически выдержал процедуру приветствия.
— Дмитрий Николаевич, посмотри, — откинулся снова на подушки дядя, — Джордж вылитый Павел!
— Вылитый, — подобострастно поклонился один из мужчин.
— Как есть Павлуша в молодости, — высунулась из-за мужских спин тётка.
— Дмитрий Николаевич, моё повеление засвидетельствуй. Всё имущество Джорджу. Ne parle pas, combien tu as vecu, dis pour quoi, — снова выдал помещик Титов нечто непонятное и замолк, прикрыв глаза.
Похоже, потрясение, вызванное моим приездом, высосало все силы из дяди. Стоявший слева от меня полный мужчина оказался врачом. Он с умным видом взял сухонькую лапку помещика и, достав солидные карманные часы, стал считать пульс, всем своим видом демонстрируя, как важно то, что он делает.
Я, оглядевшись по сторонам, получил еле заметный кивок ещё от одного персонажа, который ещё и жестом показал, что из спальни можно выйти.
— Аполлинарий Герасимович Лобьев. Личный секретарь его милости Василия Алексеевича, — представился и залебезил передо мной мужчина. — Вы, Георгий Павлович, наверное с дороги-то отдохнуть хотите?
— Желательно, — кивнул я.
— Дуська, — тут же нашёл он кого-то из прислуги, — комнаты для молодого барина готовы?
Девица всплеснула руками и устремилась куда-то по коридору.
— Распустили дворню, — покачал головой секретарь и повел меня в том же направлении.
Притом что из деревни послали гонца загодя, пара часов до нашего приезда у прислуги была. И тем не менее в помещении велась активная уборка. Откуда-то из-за угла вывернул мужик с ведром воды, пробежала та же Дуська с куском ткани. Следом за ней прошмыгнул мальчишка, с трудом неся огромную подушку.
— Барину умыться с дороги, а постель после, — приостановил суету секретарь.
— Мой багаж и вещи, — припомнил я. — Всё не нужно, но пару сумок и чемодан.
— Алексей Михайлович распорядились все вещи наверх снести, — ответил мне подскочивший мальчишка. — Казал, вы тамо сами заберёте.
— Хорошо, — не стал я возражать и разбираться, куда Алексей все унёс.
Скинув с себя куртку, я действительно решил для начала умыться. Моё разоблачение вызвало повторный интерес у прислуги. Даже секретарь, стараясь, чтобы я не заметил, пощупал ткань куртки. А уж мой охотничий костюм точно поверг всех в шок. Это они еще остальные вещи не видели.
Быстро ополоснув лицо и руки, я в сопровождении мальчишки пошёл искать Алексея. В доме, как оказалось, было не два, а три этажа. Последний полноценным жилым не являлся. Возможно, комнаты предназначались для слуг или их использовали в качестве кладовых. Одну из них Алексей и оккупировал. Судя по всему, все наши вещи были уже перенесены и загружены до потолка. Сам Алексей занимался тем, что ковырял дверное полотно.
— Замок врезаю, — пояснил он свои действия. И заметив, как мои брови поползли вверх, дополнил: — Я сразу инструмент брал, да и замков разных, чтобы кому не нужно по вещам не лазили.
— Мудрое решение, — похвалил я.
— Как там дядя, как всё прошло? — отвлёкся от работы Алексей.
— Нормально. Меня приняли и признали похожим на отца, — понизив голос, ответил я. — Дядя что-то по-французски говорил. Мне твоя помощь, в качестве переводчика понадобится, я только английским владею.
— Так вы ему скажите, что не знаете этот язык, — не увидел проблемы напарник. — У меня и самого не все ладно с французским. Я его три года назад учить начал, когда мы с историческим клубом Бородинское сражение отыгрывали.
— Был французом? — невольно хохотнул я и тут же осадил себя, выглянув на лестничный пролёт. Вдруг слуга не ушёл и нас подслушивает.
Но никого поблизости не заметил. Похоже, все заняты приведением в порядок комнат. А я, собственно, за вещами пришёл, о чем и сообщил Алексею.
— Ваши слева, мои справа. По центру семена и прочие полезности, связанные с сельским хозяйством. Отдельно в коробке, — пнул он ногой, — сведения по истории, что сейчас происходит. В разных файлах по известным личностям информация.
— После почитаю. Чемодан придется разбирать. Я же не ожидал, что меня в прошлое отправят, подходящими фасонами не обзавёлся, — попенял я и занялся делом. Вообще-то не всё так плохо оказалось. Конечно, таких пиджаков, какие сейчас не носят, я не имел, но откровенно чуждых вещей в чемодане не было.
— Мы из Америки прибыли, — напомнил Алексей. — На местную моду плевать.
Сам он пошил нечто похожее на то, что носят мужчины в это время. И переоделся заранее. Только верхняя одежда была «из магазина», но на то она и верхняя. Зато рубашка и шейный платок у напарника были «в тему».
— Нам же не только с обитателями поместья общаться, — напомнил я и застонал, мысленно прикинув, что нас ждёт. — Сейчас все дворяне по-французски говорят.
— А вы им на английском отвечайте и пусть докажут, что ваше образование хуже, — снова не увидел проблемы Алексей. — Честно говоря, мой французски тоже своеобразный. Я же больше учил, чтобы перед дамочками покрасоваться.
— Ах да, ты же стриптизёр, — припомнил я. — И что, велись дамы на твой прононс?
— По-всякому бывало, — отчего-то смутился парень. — К примеру, «оn boit un coup ou on s'encule?» здесь точно не прокатит.
— Что ты сказал?
— Ну… это расхожая фраза. Означает, что какое-то обсуждение слишком затянулось, участников всё достало и хотелось бы поскорее найти решение вопроса. В буквальном переводе звучит: «Выпьем уже по стаканчику или в жопу трахнемся».
— Однако, — застыл я, с трудом подбирая слова для ответа. — Знаешь… это и в наше время не все бы оценили.
Оставив на потом знание французского, занялся тем, зачем, собственно говоря, пришёл. Отобрав часть вещей, понёс чемодан вниз. До комнаты не дотащил. С криком: «Барин, как можно?!» его перехватили две молодые девицы. Придётся привыкать, что мне по статусу слуги положены. Тут еще объявили, что обед через час подадут. Совсем хорошо.
Лошадей проверять лично я не пошёл, хватило того, что сообщил Дмитрий Николаевич — управляющий имением. Сами кони восхитили всех без исключения. Управляющий заверил, что пока немного тесновато в конюшне, но он уже отдал распоряжение доезжачему потеснить псарню. Позже отстроят новое помещение.
Послал его со всеми «лошадиными» вопросами к Алексею. Нам нужна новая конюшня или он сразу будет закладывать здание на месте будущего конезавода? Вообще-то дядя еще не умер и он хозяин, но по архивным документам дата смерти уже завтра. Кстати, здесь принято на похороны кого-то из соседей звать? Опять же не спросишь, пока помещик жив. Не поймут такой «любви» к родственнику.
За обедом собрались все те, кому было по статусу сидеть с господами.
Дядя, по понятной причине, остался в спальне, зато врач, исходя из принципа «коли доктор сыт, так и больному легче», одним из первых занял место в столовой. Мы с Алексеем еще только спускались вниз, а обитатели поместья уже расположились за столом, оставив мне место во главе, а Алексею по правую руку, демонстрируя таким образом кто здесь барин.
— Чудное у вас платье, — начал застольный разговор доктор.
— Господа какой веры крещённые? — перебил его отец Михаил, который тоже кормился вместе с нами.
— Православной, — не сговариваясь и хором ответили мы с Алексеем.
Поп не особо поверил, потому я свой крестик решил показать и, судя по взглядам, какие-то традиции нарушил. Нельзя, что ли, его при людях демонстрировать?
— На американской земле много разных конфессий, — поспешил с уточнениями Алексей. — Вероисповедания разнятся, церквей мало. Так что мы не все таинства знаем, что-то путаем.
Поп кивнул и решил прочитать молитву перед обедом. Потом еще внимательно проследил, как мы крестимся, и всё равно довольным не выглядел. Чувствую, придётся мне с ним пободаться, чтобы никакую епитимью не наложил.
Обед, вернее, в моём понимании это был ужин, растянулся надолго. Слуги меняли блюда, подносили что-то горячее. После второй перемены я насытился и больше наблюдал, чем ел. Пасха уже прошла, на столе было много мяса. Как отдельно приготовленного, так и в качестве наполнения пирогов. Из гарниров имелось несколько видов каш, а еще много солений. Все прошлогодние, но хорошо сохранились. И судя по тому, что были охлаждёнными, держали их где-то в леднике.